Обитатели миража - Меррит Абрахам Грэйс - Страница 33

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая

В зале ожидало с десяток айжирских дворян, по большей части мужчин. С ними Люр. Я заметил, что она повсюду расставила своих солдат и что они полностью вооружены. Я решил, что это доказательство ее доброй воли, хотя это противоречило ее утверждению, что мне нечего опасаться на пути в храм. В приветствии Тибура не было высокомерия. И в приветствиях других. За одним исключением. Рядом с Тибуром стоял мужчина, почти с меня ростом. У него холодные голубые глаза, и в них то особое выражение, которое выдает прирожденного убийцу. От левого виска до подбородка по его лицу проходил шрам, а нос был разбит. Таких людей в старые времена я посылал командовать особо непокорными племенами. Его высокомерие раздражало меня, но я сдержался. В данной момент мне не нужны никакие конфликты. Не нужно возбуждать подозрений в мозгу Кузнеца. Мои приветствия ему и остальным звучали почти покорно.

Я сохранял эту видимость, пока мы завтракали и пили. Один раз это было особенно трудно. Тибур склонился к человеку со шрамом и рассмеялся.

– Я говорил, что он выше тебя, Рашча. Серый жеребец мой!

Голубые глаза обратились ко мне, я продолжал с аппетитом есть.

– Серый жеребец твой.

Тибур обернулся ко мне.

– Это Рашча, Ломающий Спины. После меня он сильнее всех в Караке. Жаль, что ты так скоро должен встретиться с Большим, чем боги. Стоило бы посмотреть вашу схватку.

Меня охватил гнев, рука потянулась к мечу, но я сдержался и ответил в рвением:

– Верно, но, может, встречу с Калкру можно отложить…

Люр нахмурилась и взглянула на меня, но Тибур ухватил наживку, глаза его злобно сверкнули.

– Нет, он не может ждать. Может быть, потом…

От его смеха задрожал стол. Остальные присоединились к нему. Человек со шрамом улыбнулся. Клянусь Зардой, этого нельзя вынести! Спокойно, Двайану, ты так их и обманывал в прежние дни, обманешь и теперь.

Я осушил свой кубок и снова наполнил его. Смеялся вместе с ними, как будто не понимал, чему они смеются. Но я запомнил их лица.

Мы ехали по дороге; рядом со мной Люр; нас окружало кольцо ее отборных женщин. Перед нами располагались Тибур, Ломающий Спины и десяток лучших людей Тибура. За нами – отряд с желтыми вымпелами, а еще дальше большой отряд солдат ведьмы.

Я ехал с соответствующим унылым видом. Время от времени Кузнец и его окружающие оглядывались на меня. И тогда я слышал их смех. Ведьма ехала так же молчаливо, как и я. Она искоса взглядывала на меня, и когда это случалось, я еще ниже опускал голову.

Перед нами возвышалась черная цитадель. Мы въехали в город. К этому времени изумление в глазах Люр сменилось почти откровенным презрением, смех Кузнеца стал оскорбительным.

Улицы были заполнены жителями Карака. Я вздохнул, видимо, стараясь избавиться от подавленности, но продолжал ехать апатично. Люр прикусила губу и, нахмурившись, подъехала ко мне.

– Ты меня обманывал, Желтоволосый? Ты ведешь себя, как побитый пес!

Я отвернулся, чтобы она не могла видеть мое лицо. Клянусь Люкой, как трудно сдерживать смех!

В толпе перешептывались, разговаривали. Не было ни криков, ни приветствий. Повсюду стояли солдаты с мечами, вооруженные к тому же молотами, копьями и пиками. Виднелись и лучники. Верховный жрец не оставлял места случайностям.

Я тоже.

В мои планы не входило ускорять убийство. Нельзя было давать Тибуру хоть малейший предлог направить против меня тучу копий и стрел. Люр считала, что на пути в храм мне не угрожает опасность, только в храме. Я знал, что на самом деле наоборот.

Поэтому не герой-завоеватель, не освободитель, не великолепный воин из прошлого ехал в тот день по Караку. Человек, не уверенный в себе, или, вернее, слишком уверенный в том, что его ожидает. Люди, ожидавшие Двайану, смотревшие на него, чувствовали это – и переговаривались или молчали. Кузнеца это устраивало. И меня тоже, потому что сейчас я стремился на встречу с Калкру, как невеста ждет жениха. И не собирался рисковать, не хотел, чтобы меня остановил удар меча или молота, копья или стрелы.

Лицо ведьмы становилось все более хмурым, презрение и ярость в ее взгляде усиливались.

Мы обогнули крепость и направились по широкой дороге к утесам. Проехали вдоль утесов с развевающимися вымпелами под гром барабанов. Подъехали к гигантской двери, ведущей в гору, – много раз проезжал я через такие двери! Я неохотно спешился. Неохотно позволил Тибуру и Люр отвести себя в маленькую, высеченную в скале комнату.

Ни слова не говоря, они оставили меня. Я осмотрелся. Сундуки, в которых хранятся священные одежды, купель очищения, сосуды для умащения того, кто вызывает Калкру.

Дверь открылась. Я смотрел в лицо Йодина.

В нем был мстительный триумф; я понял, что жрец виделся с Люр и Кузнецом, и они рассказали ему, как я ехал. Как обреченный на жертвоприношение! Что ж, теперь Люр честно могла сказать ему, что то, на что он надеялся, правда. Если она хотела предать меня – если она предала меня, – теперь она верила, что я лжец и хвастун, как в это верили Тибур и остальные. Если же она не предала меня, я подкрепил ее ложь Йодину.

Двенадцать младших жрецов, одетые в священные одежды, вошли вслед за Йодином. Верховный жрец был в желтом одеянии с изображением обвивающих щупалец. На пальце его сверкало кольцо Калкру.

Больший, чем боги, ждет твоей молитвы, Двайану, – сказал он. – Но сначала тебе нужно подвергнуться очищению.

Я кивнул. Они занялись необходимыми ритуалами. Я неуклюже подчинялся им, как человек, незнакомый с обрядами, но желающий им научиться. Злое выражение в глазах Йодина усилилось.

Обряды завершены. Йодин достал из сундука одежду, такую же, как на нем, и одел ее на меня. Я ждал.

– Твое кольцо, – сардонически напомнил он мне. – Ты забыл, что должен надеть кольцо!

Я схватился за цепь на шее, открыл ящичек и надел на палец кольцо. Младшие жрецы со своими барабанами вышли из комнаты. Я следовал за ними, рядом шел верховный жрец. Я слышал звон молота о наковальню. Это голос Тубалки, старейшего бога, который научил людей соединять огонь с металлом. Тубалка приветствовал Калкру и поклонялся ему.

Знакомое с древности возбуждение, экстаз темной власти охватывали меня. Трудно не выдать себя. Мы вышли из коридора и оказались в храме.

Хай! Большему, чем боги, приготовили здесь достойное помещение! Даже в земле айжиров я не видел большего храма. Он был высечен в самом сердце скалы, как подобает жилищу Калкру; огромные квадратные колонны, ограничивавшие амфитеатр, поднимались к потолку, терявшемуся во тьме. Повсюду виднелись светильники из изогнутого металла, и из них вырывались ровные спирали тусклого желтого пламени. Они горели ровно и беззвучно; при их свете я видел, как колонны уходят, уходят вдаль, будто в пустоту.

Из амфитеатра на меня смотрели лица – сотни лиц. Женские лица под вымпелами и знаменами, украшенными символами кланов; под этими знаменами мужчины сражались рядом со мной во многих кровавых битвах. Боги, как здесь мало мужчин! Они смотрели на меня, эти женские лица… женщины-дворяне, женщины-рыцари, женщины-солдаты. Сотни их смотрели на меня… безжалостные голубые глаза… ни жалости, ни женской мягкости в этих лицах… это все воины… Хорошо! И я буду обращаться с ними не как с женщинами, а как с воинами.

Я заметил, что по краям амфитеатра расположились лучники с луками наготове, стрелы наложены на тетиву; все они обращены ко мне.

Дело Тибура? Или жреца – боится, что я попытаюсь сбежать? Мне это не нравится, но тут я ничего поделать не могу. Люка, милостивая богиня, поверни колесо так, чтобы ни одна стрела не сорвалась до того, как я начну ритуал!

Я повернулся и взглянул на загадочный экран – эту дверь, через которую из пустоты появляется Калкру. Она находилась в ста шагах от меня – такой широкой и глубокой была каменная платформа. Здесь пещера была вырублена в форме воронки. Экран представлял собой диск, в несколько десятков раз выше самого рослого человека. Не яркий желтый квадрат, в котором в храмах материнской земли становился материальным Калкру. Впервые я ощутил сомнение – то ли самое Существо? Не было ли у жреца другой причины для зловещей уверенности, кроме его неверия в меня?

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая