Утро Судного Дня - Мазин Александр Владимирович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/80
- Следующая
Глава тридцать первая
Ловля «на живца» по-каннибальски
Костров было два. По обе стороны скалы. А часовой был один. И он не столько смотрел, сколько слушал. Правильное решение. Бесшумно спуститься с такого утеса может разве что паук или ящерица. Все внимание часового сосредоточилось на скале. Остальные звуки он слушал вполуха. Однако на незнакомый звук – свист пращи – отреагировал. Повернулся. Поэтому получил каменюку не в спину, а в грудь.
Грива перемахнул через костер, добавил подбитому топориком по макушке – для гарантии, прыгнул двумя ногами на загривок ближайшего отдыхающего каннибала, впечатал набитую об африканские кочки пятку в рожу третьего, приподнимающегося. С четвертым, успевшим вскочить на ноги, встретился уже грудь в грудь, перехватил древко копья и тюкнул топориком в висок, радикально зачеркнув еще одну каннибальскую генетическую линию. Однако в геноциде Гриву упрекать было некому. До этого понятия – еще целая прорва тысячелетий.
Итак, поле боя – за Артёмом. Два трупа, третий – тоже не жилец. Хрипит и булькает легкими, продырявленными обломками ребер. Четвертый, похоже, может оклематься. Но не скоро. Так что самое время перекусить. Грива вытер руки о травку и сунул в костер недоеденный зебрячий бок. Настоящий солдат никогда не упустит возможности кинуть что-нибудь в желудок. Тем более – горячее.
– Ар Т`ом! Ну конечно, это ты! – Первым с вершины спустился Хаала. Он был полегче Батани и, соответственно, проворнее.
– Кушать хотите?
– Не особенно, у нас наверху хороший запас, – солидно ответил Батани. – А вот водички я бы попил.
– Я сейчас принесу, – вызвался Хаала. Подхватил тыкву-«фляжку» и припустил к реке.
– Мы умирать собрались, – сказал Батани. – А тут – ты.
Грива, жуя, промычал что-то вроде: пустяки, дело житейское. Потом прожевал и спросил:
– Наши – как? Архо с Путой вернулись?
– Вернулись, – подтвердил Батани.
Для человека, чей мир рухнул чуть больше недели тому назад, он держался неплохо. Они все держались неплохо, всё племя. Артём спросил: кто сказал им, что нужно уходить?
Единство, ответил Батани.
Грива попытался уточнить, но Батани от конкретного ответа уклонился. Так или иначе, но племя снялось в течение нескольких часов. Позже к ним присоединились вабу. С другими племенами Реки что-то произошло. Что-то нехорошее, Батани опять-таки в подробности вдаваться не стал.
Грива сказал, что три охотника, оставшихся, чтобы задержать врага, погибли. Но Батани, как выяснилось, об этом знал. «Единство». Среди этих троих был оружейник Макан. Он не мог бежать, зато мог драться. Двое других были вабу.
Больше пока никто не умер. Пока.
– Что-то долго нет Хаалы, – заметил Батани.
Точно. Парень должен был обернуться за несколько минут, а прошло не меньше четверти часа.
– Хаала! – крикнул Грива.
Ответа не было.
Черт! Грива вскочил, подхватив трофейное копье…
Поздно.
Из ночного мрака выступили негры. И шаман.
Батани бросился к утесу и проворно полез наверх… Зря. Три копья почти одновременно ударили ему в спину…
Эх, Батани, Батани! Вдвоем нам было бы куда веселее умирать. Перехватив копье двумя руками – как шест, я медленно отступал к скале. Негры так же медленно наступали, охватывая меня полукольцом.
Шаман держался позади остальных. Осторожный, гад.
Эх, сейчас бы импульсник! А еще лучше – резонатор! Одно круговое движение – и полсотни каннибалов как не бывало…
Брошенный дротик я отбил боковым махом древка. Еще один дротик ударился о скалу на уровне колена. Брошенный камень оцарапал плечо. Ежику понятно: меня не собирались убивать. Хотели бы – давно убили. Шесть десятков против одного. Черные силуэты, ощетинившиеся копьями. Зубы блестят. И белки глаз. А рожи, против обыкновения, белым не вымазаны. Негритянский ночной камуфляж – никакой косметики. Главное – рот не открывать.
А ведь вы меня боитесь, африканские пращуры! Боитесь! Я бы на вашем месте тоже боялся силача, который камнем башку расшибает всмятку. Только все равно шансы у меня – близкие к нулю.
А-а-а! Умирать, так с музыкой! Я выдохнул боевой клич и ринулся на врагов. Риск был. Пара секунд – слишком мало, чтобы людоеды могли среагировать осознанно. Но если у них в башках есть простейший воинский рефлекс: сомкнуть строй, копья на изготовку – мне конец.
Я же рассчитывал на то, что боевых рефлексов у моих противников нет – только охотничьи. А охотничий навык велит прямо противоположное. От опасного зверя надо увернуться.
Так и вышло. Людоеды шарахнулись в стороны. Кто-то второпях метнул копье – в живот, на поражение. Я отбил в прыжке, сшиб косым ударом замешкавшегося людоеда. Еще один свалился сам, вопя от ужаса. Зато справа, под ноги мне полетела сеть. Я перепрыгнул через нее. И через «услужливо» сунутое под колени копье – тоже. В это мгновение мне даже показалось – прорвусь…
Но тут черные навалились все разом, кучей. Мое копье тут же «увязло» в чьем-то боку. В него сразу вцепился десяток рук, и минимум три дубины вознамерились проверить прочность моего черепа. Я увернулся почти без потерь, даже успел перехватить и отнять одну дубинку. Но тут же потерял. Слишком тесно стало вокруг. У меня оставались топорик и нож. Но – недолго. Нож почти сразу сломался. Топорик я тоже не удержал – рукоятка стала скользкой от крови. Но руки и ноги были при мне, и пользоваться я ими умел не в пример лучше дикарей. Главное – не дать себя свалить. Я ломал хватающие меня руки, подсекал и опрокидывал одних на других. Я ни о чем не думал, не чувствовал боли. Всё вокруг посветлело, темнота превратилась в сумрак. Словно я надел ноктовизор. Меня охватило восхитительное чувство мощи и неуязвимости. Я перебил бы их всех, если бы они вдруг не отпрянули от меня. Я зарычал. Наверное, в этот момент у меня была возможность убежать. Но я не хотел бежать, я хотел драться!
…Шаман! Я увидел его прямо посреди превращения. Его ноги и нижняя часть туловища оставались человеческими – худые голенастые ноги и плоский черный живот переходили в мощную, поросшую глянцевой черной шерстью килеподобную грудную клетку зверя, в покатые плечи и черные когтистые лапы. В следующий миг оборотень упал на четвереньки, разинул черную пасть и заревел. От этого рева меня шатнуло назад, но я тут же опомнился. Потому что видел, как «потекли» очертания его человеческих ног, сокращаясь, утолщаясь, наливаясь мощью…
Наверное, всё это было иллюзией. Ни в кого он не превращался, черный шаман каннибалов, но в тот момент я не был способен объективно мыслить. Я понял, что чувствует шакал, увидев надвигающегося льва.
Я не был шакалом. Я был таким же зверем. Но молодым, неопытным, щенком в сравнении с этой матерой тварью-шаманом. Одно хорошо. Я не впал в ступор. Не принял униженную позу, не пытался молить о пощаде и пресмыкаться. Я просто бросился наутек. Настолько быстро, насколько был способен.
Я не оглядывался. Я и без того знал, что «зверь» меня преследует. Но – не настигает. И не нестигнет, потому что я – проворней. Я бежал по саванне, и все окрестное зверье, настоящее зверье, уступало мне дорогу. Может, не мне, а тому, кто длинными прыжками мчался за мной… Но так и не догнал. Кошка есть кошка. Она не приспособлена для долгого бега. Даже оборотень. Вот если бы мой преследователь был волком…
Он уже давно отстал, потерялся в темноте, а я все еще продолжал бежать. Пробежал, наверное, километров двадцать.
Не чувствуя ног, ничего не чувствуя, кроме повисшего за спиной ужаса.
Остановился только тогда, когда на моем пути встали несколько человеческих фигур с копьями на изготовку.
У меня не осталось сил ни чтобы драться, ни чтобы бежать.
Последняя мысль, вспыхнувшая в моем угасающем сознании: неужели я бежал по кругу?
Удара о землю я уже не почувствовал.
- Предыдущая
- 41/80
- Следующая
