Спящий дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 80
- Предыдущая
- 80/154
- Следующая
Нил развлекался с ней, как с дворцовой служанкой. Но, похоже, был разочарован ее холодностью. Такого с ним не бывало давно. Но Нассини его мысли беспокоили не больше, чем старая листва. Она терпела, пока Нил удовлетворял свою страсть, ждала, пока ублаготворенный великан засыпал, а когда он наконец захрапел, поднялась бесшумно и прошла к тому месту, где сложена была ее одежда. Под ней лежал длинный стилет с остро отточенным лезвием.
Нассини подошла к ложу, взяла стилет двумя руками, наметила место между ребрами – напротив сердца – и с размаху вонзила оружие в грудь Нила.
То есть – хотела вонзить. Что-то с силой ударило ее по рукам. Было такое ощущение, что стилет наткнулся на твердую, упругую поверхность и отскочил. Соххогоя вскрикнула. Не веря себе, она уставилась на открытую грудь великана. О Истинный! Ни кровинки! Нассини потрогала кончик лезвия – острый! Оглянулась – пусто! Да и кто посмеет подшутить над ней?
Соххогоя стала на колени у изголовья. Несколько раз примерилась… И сильным точным ударом, отработанным на многих, опустила стилет, направив его в опущенное веко Нила.
Однако лезвие не сокрушило костей, не вошло в мозг, не повредило глаза, даже не коснулось века спящего. Та же сила вновь ударила Нассини по рукам.
Нассини овладела собой.
«Я одурманена! – подумала она.– Курение подействовало на меня, а не на него!»
Придя к такому выводу, соххогоя отложила стилет, оделась и беззвучно, так же как и вошла, покинула башенку Нила.
Великан спокойно проспал до самого рассвета. Проснувшись же, вполне мог счесть все происшедшее ночью сном.
XIII
«А было так.
На земле Атуи, что ныне в границах Красного и Черного зовут Проклятой, явился Тата-Харири, пророк. Шесть лун, от Севера до Юга, шел он по земле Атуи, пока не достиг холма, именуемого Бис-Шеба, Кувшин Жажды. И взошел Тата-Харири на вершину холма. И пророчествовал. Там же сказал: „Сильные Атуи! Грядет!“
Время же того: за шестую часть века до Эпохи Перемен.
И взят был Тата-Харири воином Шеном и привезен в Прохладный Дворец. С Шеном же было полумножество всадников, поскольку крепок был в ту пору щит Тата-Харири в Атуи.
И вопросил Великий и Сильный, Опоясанный Огненным Бичом, Владычествующий над Миром, Повелевающий всем бескрайним Махд-Шагош:
– Почто пророчествуешь во зло мне?
Отвечал Тата-Харири:
– Слава моя – за мной! – к небесам обратив лик: – А сила моя – земля есть!
С тем и умолк.
Рассудил Великий и Сильный, Державший Место Свое в Прохладном Дворце посреди Доброго моря: о земле Атуи говорит пророк.
И послал он три множества воинов на окрыленных колесницах, и обратились они к земле Атуи, и вскричала Атуи великим криком. И губили беспощадно воители Махд-Шагош. Которых же оставляли живыми, тем продевали вервие сквозь нижнюю челюсть и так влекли к берегу Доброго моря. А крови было столько, что земля превратилась в грязь.
Призвал тогда Великий и Сильный, Опоясанный Огненным Бичом, пророка Тата-Харири:
– Ты! – сказал.– Нет твоей силы!
И поведал о содеянном.
И поразил Тата-Харири Огненным Бичом.
Пал наземь пророк Тата-Харири, возопил гласом неистовым:
– Грядет! – И умер.
И не стало Махд-Шагош.
Такова сила истинной веры».
Редкость для Конга в этот сезон: утро нового дня не принесло с собой радующих сердце золотистых лучей. Небо заплыло ватной серой мутью. Лишь изредка проглядывал сквозь нее более бледный, чем Мона, задымленный кружок дневного светила. Липким туманом завалило низменности, и над поверхностью Фуа шевелился он, доползая почти до самых ворот Владения. Грязно-белые клочья плавали над площадью у дворцовых врат, а синяя вода озера стала серой там, где она была видна сквозь туман.
Веселая Роща опустела. Тонкая пленка сырости осела на лицах стражей утреннего караула.
Впрочем, дневная жизнь Владения началась в обычное время. Погнали на пастбище животных, вспыхнул огонь в печах и жаровнях; запах жареного мяса, пряностей, подогретого вина, достигая ноздрей, заставлял двигаться живее сгущенную сном и туманом кровь.
А потом вдруг серое одеяло, растянутое над миром, лопнуло и вниз ударил желтый горячий луч. И сразу истаяли ватные клочья, вспыхнули краски, развернулись и посветлели округлые листья масличных пальм. Четыре девушки, идущие с южных холмов с тяжелыми корзинами, полными виноградных гроздьев, увидев солнце, поставили корзины на землю и захлопали в ладоши.
Проснулся Нил в желтой своей башенке.
Остановил парду Санти.
Задрал голову Биорк, плещущийся в холодной воде речушки, как раз там, где она ныряла под стену Владения.
Очнулась Нассини. Ударила в гонг, чтоб служанки отнесли ее в бассейн, где уже пузырилась теплая вода с целебными отварами.
Сел на постели Эрд, сжал голову влажными руками, поплелся под горячий душ.
Проснулся Ортран. Поглядел на рыжеволосую головку, лежащую на его плече, попытался вспомнить имя девушки – не смог. Освободил плечо, встал, потянулся, прогнув спину, с наслаждением напрягая мускулы…
Вымотанный ночным дежурством Сихон с удовольствием завернулся в одеяло и закрыл глаза.
Этайа подняла жалюзи, впустила свет внутрь башенки. Улыбнулась.
После завтрака соххогоя вызвала Эрда к себе.
Разительная перемена произошла с гордым светлорожденным. Голова его была опущена, взгляд блуждал, пальцы беспокойно шевелились. Темные круги легли под глазами. На Нассини он не смотрел.
Соххогоя с удовольствием разглядывала его светлую макушку. Еще один хоб, готовый лизать ее туфли. Все они одинаково беспомощны перед ее искусством. Но этот вполне достоин бессмертия. Во время завтрака Нассини обдумала, как именно будет подготовлен северянин. И осталась довольна собственным замыслом.
– Окажи мне услугу, вождь! – произнесла она.
Эрд вскинул согретый надеждой взгляд:
– С радостью, светлейшая!
– Говорят, ты – мастер меча?
– Ты видела, светлейшая.
– Есть у меня нерадивый… слуга. Когда-то ему была обещана смерть от клинка. В поединке. Почти год провел он у меня в подземелье, потому что не было равных ему воинов. Хотя мои солдаты хороши, но… Теперь пришел ты. Окажи мне услугу: помоги сдержать обещание. Я отблагодарю.
- Предыдущая
- 80/154
- Следующая
