Слепой Орфей - Мазин Александр Владимирович - Страница 55

• Предыдущая
• 55/74
• Следующая

Человек, который волок Марину, толкнул ее в руки другому.

– Куда ее? – спросил тот.

– Вниз!

Наверху гремели выстрелы. Марина сидела на кафельном полу, прижавшись к серому боку стиральной машины. Кто в кого стреляет, она старалась не думать. Она не верила, что пришла помощь. И нисколько не удивилась, когда за ней спустился один из убийц.

Все они собрались в холле. Марина удивилась: их оказалось только четверо. И еще один лежал на брошенном на пол покрывале. Грудь его была забинтована.

Взгляд Марины упал на охранника с простреленной головой. Женщина поспешно отвернулась, ей стало дурно. Желание смотреть по сторонам пропало напрочь.

Со двора донесся шум мотора.

– На выход! – скомандовал один из налетчиков.

Трое тут же подхватили покрывало, на котором лежал раненый, четвертый толкнул Марину к выходу.

Во дворе стоял катафалк.

Раненого переложили на носилки и погрузили в заднюю дверь. Остальные, в том числе и Марина, вошли обычным порядком. Водитель тут же завел мотор. Автобус выкатился из ворот.

– Куда вы меня везете? – набравшись мужества, спросила Марина.

Ответом была пощечина.

Марина заплакала.

Грошний, пыхтя, отжимался от пола. …Двадцать восемь, двадцать девять… тридцать семь… Все еще смуглый и тощий, он уже не напоминал фараонову мумию. Наросло чуток мяса… Сорок один, сорок два…

Стежень, холодный, сосредоточенный, пил травяной Кириллов чай. Ждал.

Дмитрий закончил отжиматься, улегся на тренажер, залязгал…

– Димон, прекрати Бога ради! – не поворачиваясь, процедил Стежень.

– Нет вопросов.

Грошний уже успокоился. По легкости характера он запросто передоверил ответственность. Ни разу не было такого, чтобы, взявшись, Кир и Глеб не сдюжили.

А вот у Стежня такой абсолютной уверенности не было. Он твердо знал: за все надо платить. Причем две вещи в мире стоят дороже всего: любовь и жизнь. А потерять… Вот она была и нет…

Сосредоточившись, он собрал в комок силу и послал ее… в никуда.

«Значит так, да?» – ярость колыхнулась внутри.

Сталкер Глеб Стежень стал уязвим.

Он запустил пальцы в бороду, рванул, чтобы было больно и…

Нет, так нельзя. Надо успокоиться. Надо что-то изменить. Не внутри, так снаружи.

– Димон, где твоя бритва?

– В мыльной… пых, пых… Найдешь?

– Найду.

Стежень встал, поглядел в зеркало… Да, все правильно.

Через пять минут он вернулся. Там, где раньше была борода, кожа была светлее.

Грошний прошел мимо, не глядя, зашумел душем.

Стежень выплеснул остывший чай, налил новый.

Пришел Игоев.

Глянул на бритого Стежня, ничего не сказал, сел. Глаза красные, веки набрякли, мешки под глазами, устал.

«Надо ему почки подработать»,– по профессиональной привычке подумал Глеб.

– Сегодня вечером я подключаю к делу еще одного человека,– сказал он.

– Кого?

– Ласковина.

– Это который ученик Славы Зимородинского? – уточнил Стежень.

– Да. И не только ученик.

Игоев помассировал лицо, вздохнул.

Глеб по привычке взял его за запястье, «дохнул» чуток… Хоть это еще получается.

– Спасибо,– поблагодарил Игоев.– Уже полегчало. Итак, Андрей Ласковин. Возник буквально из ничего.

– Зимородинский – это не «ничего»,– возразил Стежень.

– Не перебивай. Два года назад у него не было ни имени, ни авторитета. Однако сцепился он ни много ни мало с «тобольской» группировкой.

– Мне он уже нравится,– сказал Стежень.

– Мне тоже. Хотя дело было достаточно грязное. Ласковина попросту использовали для сведения внутренних счетов. Как Ваньку-дурачка. А дальше – как в сказке. Ванька-дурень вдруг оказался Иваном-царевичем и пошел крушить всё и вся. Возможно, твой знакомый Зимородинский сыграл при нем серого волка. Так или иначе, замысел тех, кто использовал Ласковина, парень отработал. И по всем правилам господа бандиты должны были его убрать. И тут его ни с того ни с сего снимают с крючка…

Игоев потер лоб, потом поднял на Стежня усталый взгляд.

– Я, Глеб, много повидал нетрадиционных финалов,– сказал он,– но этот просто ни в какие ворота. Ладно, вывернулся парень. Тут бы ему самое время успокоиться, но нет, Андрей Александрович словно во вкус вошел, полез в игры уже политические. И опять в роли Ваньки-дурачка. И опять вывернулся, хотя был на волосок. Дальше – больше. Уже совсем по непонятной причине Ласковин, уже обзаведшийся кличкой Спортсмен, влез в тотализаторные бои (Стежень поморщился) и ухитрился побить, причем до смерти, некоего Хана, совершенно зверовидное создание. Я смотрел ролик и могу сказать, что опять-таки трупом должен был стать Ласковин. Хан его уже почти прикончил, когда парень вдруг встрепенулся и грохнул его головой о помост. Ролик этот, кстати, расходится не хуже какого-нибудь Ван-Дамма, хотя и по другим каналам.

– Его посадят,– равнодушно заметил Стежень.

– Вряд ли. Зато Спортсмен в одночасье стал очень известной личностью. А потом он опять схлестнулся с «тобольцами». Результат – изрядное количество трупов, ни к одному из которых его привязать не удалось. Зато сам он получает пулю от ученика некоего экстрасенса Лешинова. А чуть раньше этот ученик убивает своего учителя. А еще раньше насилует и тоже убивает некую женщину прямо в квартире, которую снимает господин Ласковин.

– Проворный ученик,– констатировал Стежень.

– Был,– сказал Игоев.– Помер, как написано в деле, «по халатности медицинского персонала». В общем, много крови и еще больше непонятного. Меня этот парень весьма заинтересовал. И тут вдруг мне звонят и спрашивают, не соглашусь ли я проконсультировать господина Спортсмена.

– Ты согласился?

– Разумеется. И не пожалел. Интересовала его сущая мелочь – купленная у старушки квартира. Вернее, судьба самой старушки. И тут возникает еще более интересная коллизия. Поиски старушки выводят прямиком на секту «Свидетелей Апокалипсиса». Знаешь такую?

– А как же! Сейчас ты скажешь, что это он их громил прошлой зимой?

– Нисколько не сомневаюсь. Кстати, у Андрея Александровича обнаружилась побочная профессия: он, аки Персей, спасает юных дев из лап чудищ, то бишь всякого рода сектантов и престидижитаторов от оккультизма. И как я выяснил при личной встрече, парней с ярко выраженными экстрасенсорными способностями, вроде тебя к примеру, господин Ласковин недолюбливает.

– Это его проблемы,– отметил Стежень.– Зимородинский его такому наверняка не учил. Поскольку сам из таких парней.

– Возможно. Но наш герой не ограничивается подвигами Персея, а опять влезает в мясорубку. И опять с «тобольцами». В результате их лидер, господин Гришавин, в золотом гробу отправляется в лучший мир, а господин Ласковин чуть-чуть не становится его наследником. И это чуть-чуть – пожалуй, редкий случай, когда Андрей Александрович отказывается Иванушкой плясать под чужую дудку. И остается на вторых, хотя и немалых, ролях.

– А чем хуже первые? – спросил Стежень.

– А тем, что наш герой при всей своей везучести в вопросе разбирается слабо и единственная роль, которая ему подходит в этой игре,– это роль ширмы с красиво начерченной мишенью. А желающих пострелять по ней, особенно в процессе нынешнего перераспределения имущества, более чем достаточно.

– О’кей,– согласился Стежень.– А теперь ответь мне на один простой вопрос: нам-то зачем нужен этот берсерк?

– Нужен,– сказал Игоев.– Во-первых, потому что он не берсерк. А во-вторых, потому что он действительно силен. Я чувствую: он не по зубам нашему чудовищу.

– А мы?

– Мы? Я, Глеб, верю своей интуиции, но не гнушаюсь и доводами разума. Только что я сделал прогноз. На машине. А параллельно, по моей просьбе, Алена раскинула свои картинки…

– И что?

– Плохо. Мы, брат, проигрываем вчистую.

– Но я всегда могу…

– Можешь, но… – Игоев покачал головой.– Боюсь, что он просто не примет вызов.

• Предыдущая
• 55/74
• Следующая