Абсолютное зло - Мазин Александр Владимирович - Страница 64

• Предыдущая
• 64/72
• Следующая

Он отпустил Алика, и все трое удалились.

– Ну что, дурища? – сказал Костя буфетчице.– Все поняла?

Та ответила словами, которые порядочной девушке лучше даже не знать.

Алик поглядел на нее, потер затылок, бросил:

– Иди на место! – И отправился записывать номер джипа, который разглядел сквозь стеклянную дверь. На всякий случай. Он понял, что о случившемся лучше помалкивать.

Даша вытерла руки носовым платком, глянула на себя в круглое зеркало: вроде челка растрепалась? Даша вынула из кармашка расческу…

Скрипнула, открываясь, дверь.

Даша успела только повернуть голову…

– Не кричи,– тихо промолвил Шаман,– не надо.

Отполированное, изогнутое хищным когтем лезвие маятником раскачивалось перед Дашиными глазами. За ним – темно-карие, запавшие, блестящие печальные глаза в черной бахроме ресниц.

– Не бойся меня, царевна…

Бархатный, влажный голос, мерное движение лезвия, мерцающий блеск…

Шаман увидел, как обмякло напрягшееся тело, расслабились лицевые мышцы. Подобное он видел много раз, но еще никогда ему не удавалось подчинить себе по-настоящему сильное существо. Жаркая волна плеснулась внутри: неужели действительно сила Дефера перешла к нему?

– Иди за мной,– сказал Николай, пряча нож.

Повернувшись, он вышел из туалета и двинулся к служебному выходу. Это был острый момент: потеряв живой контакт, жертва могла выйти из повиновения.

Нет, все нормально: Николай услышал за спиной торопливые шаги. Он толкнул дверь и вышел на солнечную улицу. Махнув рукой, сатанист остановил машину, посадил жертву на заднее сиденье, назвал адрес. С большим удовольствием он повез бы ее домой, но Сворд прав: это неразумно. Вообще-то и котельная – риск. Но о ней знают только свои. И своим Николай велел: в котельную – ни ногой. Даже если кто-то сумел вытрясти из Джейны, Славика или Кошатника адрес котельной, у этого «кого-то» все равно возникнет убеждение, что Николай больше туда не вернется. Риск, конечно, остается, но разумный, допустимый риск. И есть еще Господин. Который позаботится о своем слуге, раз уж одарил его новой силой.

В котельной ничего не изменилось. Непохоже, чтобы сюда наведывались чужие. Николай запер дверь на ключ, а ключ спрятал в карман. Затем тщательно прикрыл маленькие окошки.

Все это время Даша стояла неподвижно, опершись спиной о выкрашенную алой краской трубу. Она не испытывала страха. Она вообще ничего не испытывала, хотя прекрасно видела, что происходит, и могла догадаться о том, что ее ждет. Нечто подобное испытывает жертва, оказавшаяся в когтях льва.

Николай взял Дашу за руку и повел в угол, где стояла накрытая серым старым одеялом лежанка.

– Стой тут!

«Да, блин, аппетитная штучка. Грудка, ножки, круглая крепкая попка».

Николай вынул нож, чтобы срезать с нее одежду, но в последний момент передумал.

– Разденься! – приказал он.

Даша молча, через голову, стянула майку, повесила на спинку стула.

Сатанист подошел к ней, легонько защемил пальцами маленький розовый сосок.

Девушка бессмысленно смотрела сквозь Николая, но сосок, тем не менее, отвердел. Ладони сатаниста вспотели. Ему захотелось немедленно… И тут он заметил на шее девушки, справа от межключичной ямки, красное пятнышко-следок размером с монетку. И еще одно – на правой груди. Как ни странно, это отрезвило Николая. Нет, торопиться не следует. Все, что делается, должно быть сделано ради Господина. И наслаждение утроится. Жаль, что у него нет с собой зелий. Все осталось дома, на Салтыкова-Щедрина.

Николай присел на корточки, расстегнул на девушке шорты, медленно спустил их до колен, затем проделал то же с тонкими черными трусиками, понюхал поросшее редкой шерсткой лоно. Пахло каким-то дезодорантом и речной тиной. Женщиной не пахло совсем.

Николай выпрямился.

– Сними все,– скомандовал он.

Даша присела на топчан, расстегнула босоножки. Шорты она очень аккуратно повесила поверх майки. Казалось, она действует совершенно сознательно.

– Повернись,– велел сатанист.– И наклонись.

Даша оперлась ладонями на топчан и застыла.

Николай достал из ящика стола черный мелок.

Сзади эта девушка чем-то напоминала Светку. Такую, какой она была в начале их знакомства.

Ягодицы Даши покрылись пупырышками от холода. Там, где кожа была светлее, это было особенно заметно.

Повинуясь наитию, Николай отложил мелок, достал нож и одним движением начертил на белой полоске руну Смерти. Резал он неглубоко, поэтому кровь не брызнула, а медленно выдавилась из-под кожи. Руна вышла четкая и красивая, словно нарисованная алой тушью на бумаге.

– Больно,– глухо и равнодушно сообщила Даша.

Руна Смерти означала, что ритуал выбран и Николай будет наслаждаться пленницей лишь до тех пор, пока он не будет завершен. Недолго. Но выбор сделан, и обратного хода уже нет.

Николай улыбнулся и поцеловал изогнутый кончик ножа:

– Отец мой Сатана! – произнес он страстно.– Услышь зов твоего преданного слуги. Дарю тебе эту жизнь! Дай мне умереть и возродиться для вечного служения тебе…

Нож сверкнул в воздухе и начертал под алой Смертью могучий знак Вечности. На этот раз пленница вздрогнула, а алая кровь змейкой поползла вниз по стройной напряженной ноге.

– Слава тебе, Сатана! – Николай смочил палец и, слизнув кровь, ощутил, как великий трепет прошел сквозь него: от языка – вниз, к чреслам.

Свободной рукой сатанист расстегнул ремень, молнию на джинсах, вильнул бедрами, и штаны соскользнули на пол…

– Отец мой, Сатана…

Ласковин приехал к кафе почти одновременно с Митяевым. Внутрь они не пошли. Ребята сами разберутся.

– Значит, примерно минут сорок назад? – спросил Ласковин.

– Где-то так,– ответил Митяев.– Но пропала она, может, и раньше. Юра ее в кафе долго ждал.

– Может, она на него обиделась и просто ушла? – предположил Ласковин.

– Дашка? Вряд ли. Да нет, точно нет, она даже сумочку оставила!

Из кафе вышли парни Митяева и Юра. Юра нес Дашину сумочку.

– Где тут у них черный ход? – спросил Андрей.

Получив ответ, обогнул дом справа и оказался уже на Вознесенском.

На тротуаре стояла бочка с квасом. Молодой парень-продавец улыбнулся Ласковину:

– Не желаете?

– Давно тут сидишь? – спросил Андрей.

– Да уж часа четыре, а что?

– Из той двери примерно час назад никто не выходил?

– Купи большую кружку – скажу! – засмеялся парень.– Хороший квас, свежий!

Ласковин открыл бумажник и достал сотенную.

– Наливай. Сдачу оставь себе.

– Значит, видел я двоих,– заторопился парень.– Чувак такой чернявый с бородкой, патлы длинные. И девка. Красивая девка, но какая-то… – парень наморщил лоб,– снулая, в общем. Но красивая. Маечка, шортики белые, коса – вот такая!

– А дальше что?

– А что дальше? Чувак тормознул тачку, сели и уехали.

– Точно тормознул? Может, ждала?

– Не, отвечаю. Я слыхал, он с шефом договаривался.

– А куда поехали?

– Вот это не слыхал. Но раз на пятнарике сговорились, значит, не очень далеко.

– А саму тачку не запомнил?

– Запомнил, представь себе. Красный «опель-рекорд». Не новый. А на капоте – блямба зеленая.

– Какая блямба?

– Ну, клякса. Для красоты, может? И номер… – парень наморщил лоб,– номер… Вроде были там две четверки. Нет, сорок восемь… Сорок восемь точно, а больше, извини, врать не буду. Ага! Еще багажник у него стоял на крыше.

Ласковин молча вынул еще одну сотенную, положил на липкий от кваса стол и двинулся к своим. По дороге достал записную книжку, нашел номер:

– Полковника Васина. Иваныч, Ласковин. Извини, некогда. Записывай: красный «опель-рекорд». В номере есть цифра сорок восемь. Не новый. Не битый. На капоте зеленое пятно. На крыше – багажник. Нет, не пробить, а найти! Дай команду. Найдут – сразу мне звонить. Да, срочность высшая. Тому, кто найдет,– премия. Буду очень признателен. Жду!

• Предыдущая
• 64/72
• Следующая