Абсолютное зло - Мазин Александр Владимирович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/72
• Следующая

Светка смотрела на них и думала:

«Наверно, я сошла с ума».

Думать было трудно, но можно. Это потому, что Джейна сожрала ее таблетки. А вечером придет Славка и будет ее мучить. А без таблеток ей будет больно, и Славка заткнет ей рот. Чтобы не орала.

Джейна отлипла от Николаева органа, зачмокала черными от краски губами.

– А Светка, дура, залетела! – сообщила она.

И гаденько захихикала.

В кабинете Логутенкова наличествовало два стула. Третий вчера развалился от старости. Посему Жаров, как младший, расположился на подоконнике, от которого, впрочем, до стола в прямом смысле – рукой подать.

Бумаги на столе «важняка» были сдвинуты в сторону, а на освободившейся территории расположилась скромная закусь.

– Ну, за нас, хороших! – Онищенко свернул пробку и набулькал в пластиковые стаканчики.

Проглотили. Зажевали.

– Митя,– укоризненно произнес Онищенко.– До дна.

– Я же за рулем! – напомнил Жаров.

– Пока что ты за столом,– возразил опер.– Не порть компанию. Слышь, Генадьич, мне опять депутат наш звонил, Кренов.

– Что сказал?

– Ничего. Интересовался, как успехи. Я его маленько порадовал.

– Ты перед ним особо не распространяйся,– заметил Логутенков.– Депутаты – публика скользкая.

– Но полезная,– Онищенко поднял палец.– Мне выслуги всего ничего осталось. Может, я тоже в мэрию хочу, а не в какой-нибудь сраной шараге охранником стену подпирать!

– Не прибедняйся, Паша,– следователь поморщился.– Без работы не останешься. А успехами лучше со мной поделись.

– С успехами пока глухо,– ответил Онищенко.– Все фигуранты в розыске, но толку – ноль целых, ноль десятых. Есть у меня одна нехорошая мысль…

– …Что кто-то рубит концы?

– Примерно. Ты мне давеча сам литературку по сатанистам подбросил, так там прямо написано, что в целях конспирации клиентуру для жертвоприношений рекомендуется набирать из бомжей, беспризорных детей и малоперспективных адептов внешнего круга. Будем работать, товарищ следователь.

– Давай,– кивнул Логутенков.– А я займусь писаниной.

– Куда едем? – спросил Жаров.

– На Пороховскую. Митя, тебе деньги нужны?

– Деньги нужны всем,– философски ответил Дмитрий.– Но деньги бывают разные.

– Большие и маленькие,– хохотнул Онищенко.– Больших не будет. Поможешь?

– Я у вас в должниках,– сказал Жаров.– За колеса. Спасибо, кстати.

– Да ладно тебе! – Опер махнул рукой.– Для себя старался. Так поможешь?

– А что надо?

– Скорее всего – просто поприсутствовать. Давай, сворачивай. Дальше – дворами.

Фирмочка располагалась в пятиэтажном домике, выходившем окнами на неухоженный, заросший дикой растительностью двор. Называлась фирмочка «Нечай Кравец». Сам Нечай Кравец присутствовал тут же. Энергичный лысоватый мужчина слегка за пятьдесят. Чтобы подняться по лестнице, пришлось маневрировать между мешками с цементом. Зато в кабинете хозяина вкусно пахло древесиной – стены были забраны свежеошкуренной вагонкой.

Обменявшись рукопожатиями с Онищенко и Жаровым, хозяин плюхнулся в потертое кресло и сообщил:

– Народ я услал. Чтоб под ногами не путались.

– Это правильно,– кивнул опер.– Уже звонили?

– Угу.

– Вот и хорошо.

– Павел Ефимыч,– сказал Жаров.– Мне тут Логутенков говорил: у вас интересный эпизод с киллером недавно был. Расскажите.

– Интересный? – Онищенко хмыкнул.– Интересный он, может, тебе, а не нам с Генадьичем.

– А все-таки? Расскажите! Я же стажер. Мне опыт перенимать надо.

Опер засмеялся:

– Давай я тебе другой случай расскажу. О роли случайности и предусмотрительности. Но тоже про киллера.

Поступила к нам информация, что одного директора фирмы намереваются замочить. Причем буквально сегодня. Ну, мы в машину, рванули быстрей ОМОНа. Подлетаем, а у дверей сбоку молодец прогуливается. И в телефончик бубнит. Мы его – р-раз! Оба-на! Ствол! С глушителем! Скрутили родимого, в машину – и колоть по-быстрому. Но мужик тертый! Ничего не видел, ничего не знаю, пистолет нашел, собирался продать… Короче, пока с этим разбирались, сообщение: директора этого грохнули! С другой стороны, у второго выхода, еще один красавец ошивался. Он и сработал. Причем оружие – идентичный обнаруженному у задержанного пистолет с глушителем – как водится, там же и выбросил.

А наш – в полную несознанку. Мол, ствол нашел в кустах. Хотел толкнуть какому-то азеру. А по телефону как раз с этим самым азером переговоры вел. Тот, видите ли, расписывал нашему клиенту, куда ствол принести. Врылся, как столб в землю. Еще при нем кредитка была. Так на следующий день на эту кредитку двадцать тысяч перевели. Расклад, ежику понятный. Дело-то сделано, директора грохнули. Значит, заказчик честно и заплатил. Но поди докажи!

Через пару дней забрали нашего задержанного на Литейный. На две недели. Потом вернули: «Передавайте дело в суд».

А что передавать? Эфэсбэшники его, ясное дело, у себя прессовали. Может, что-то и выдавили, только с нами у них делиться не принято. Разве что им самим потребуется. Короче, что узнали, то у них и осталось. А наш клиент свою линию гнет: нашел – азер – хотел продать.

И попробуй опровергни. Судья говорит: ищите азербайджанца. Отличная идея, особо, если учесть, что этого азера в природе не существует. В общем, получил наш киллер полтора года. По…

Повествование прервал звонок.

Кравец вскочил, устремился к дверям.

– Не суетись,– притормозил его Онищенко.– Умереть всегда успеешь.

Хозяину шутка удачной не показалась.

Внизу раздались недовольные голоса, затем тяжелый топот на лестнице, басовитый матерок – и в комнату вошли трое.

В помещении сразу стало тесно – суммарный вес вошедших приближался к полутонне.

Окинув равнодушным взглядом Жарова, один из вошедших по-хозяйски уверенно направился в креслу, в котором только что сидел Кравец… Но его опередил Онищенко. Опер, до этого момента увлеченно глядевший через открытое окно, быстро повернулся и, усевшись на козырное место, одарил гостя кошачьей ухмылкой.

На мясистой физиономии здоровяка вспухли желваки. Вспухли и опали.

– Какие люди… – проворчал он.– И без охраны.

– Зато ты с охраной, Щепкин,– отозвался Онищенко.– А разрешения на то, что у твоих бодигардов так красиво топорщится под мышками, есть?

– Есть,– буркнул Щепкин.

Его неприязненный взгляд переместился с оперуполномоченного на Жарова. Тот одарил бандита белозубой улыбкой.

– Нечай,– ласково проговорил Онищенко.– Выдь, родной мой, посиди внизу где-нибудь.

– Наверное, Щепкин, хочешь спросить, что я тут делаю? – благожелательно произнес Онищенко, когда Кравец вышел.

– Хочу! – не скрыл бандит.

– К куму зашел,– радушно сообщил опер.– Нечай кум мне. Не знал?

– Не знал.

– Теперь знаешь,– сказал Онищенко.– Да ты присядь, Щепкин, не стесняйся.

Бандит покосился на сомнительной чистоты стул, потом – на свои брюки, на которых белел меловой след (при таких габаритах по здешней лестнице без потерь не пройти), и попытался счистить его мясистой, утяжеленной золотом лапой. Предложение опера он проигнорировал.

– Нашу тему перебиваешь, гражданин начальник,– процедил он неприязненно.– Куда ни ткнись, везде вы со своими ксивами. Не по понятиям это, гражданин начальник.

– Ты что, угрожать мне решил, Щепкин? – прищурился опер.– Ты как нынче, налоги заплатил? А то поступила информация…

Он не закончил, но явно пробудил у собеседника какие-то неприятные воспоминания.

– Значит, вопросов больше нет? – осведомился Онищенко.

– Нет,– буркнул Щепкин.– Ладно, пошли,– бросил он своим, и троица, сделав поворот кругом, забухала вниз по лестнице.

– Нечай – мужик правильный,– сказал Онищенко.– Весной мне на даче крышу делал. Долг, так сказать, платежом… – и ухмыльнулся.

• Предыдущая
• 18/72
• Следующая