Семь дней Мартина - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 68
- Предыдущая
- 68/74
- Следующая
Отошедший на несколько шагов потрясенный Мартин тихо ответил:
– Ты каменеешь.
Горгона наслаждалась паникой Правича, но в то же время на ее лице читался страх.
– Не шумите! – умоляла она. – Лучше посмотрите на меня!
Мартин лихорадочно соображал, что же творится с Константином? Медленно каменеет? но в легенде о Медузе говорилось, что люди превращались в камень за считанные секунды. Что с ним не так? Вот почему меч не разрубил его: Правич вбежал в башню уже частично окаменевшим! Медленно расползается окаменение по его телу, и вскоре помощник колдуна навеки застынет, превратившись в скульптуру.
– Но почему?! – воскликнул Константин.
– Ты только что посмотрел в глаза Горгоне! А от ее взгляда люди каменеют!
– Нет! – сердито выкрикнул Правич, – Я не смотрел на нее!
– Так посмотри! – томным голосом предложила Горгона.
Правича передернуло.
– Тише вы, кому говорю! – вновь зашипела Медуза.
– Сгинь, кикимора болотная! – закричал Правич, взмахивая мечом и бросаясь на Горгону. Та оттолкнулась руками от стены, чтобы вылететь на улицу, но помощник колдуна схватил ее за руку и с силой втянул в башню. Волосы-змеи вытянулись в его сторону, но не доставали до Правича и не могли его укусить.
Раздался оглушительный визг. Противники выронили мечи и закрыли уши ладонями. Горгона заметалась от стены к стене и полетела к выходу из башни, но в темноте стукнулась головой о перила, пробила их и сама упала без сознания на пол. Доски треснули под ее весом, образовав неровный круг вокруг упавшего тела.
– Ты смотрел в глаза другой Горгоны! – выкрикнул Мартин, в ушах все еще стояли отзвуки визга. Он поежился: каким бы жестоким ни был противник, но такой смерти он не желал никому. Медленное окаменение – страшная пытка.
– Нет! – закричал Правич, хватая меч со ступенек и набрасываясь на Мартина. – Ни на кого я не смотрел!
«Что за невезение?! – мысленно вопил он, – Что я сделал?! За что меня так жестоко убиваете?»
Теперь он понимал, что его защитило от удара Мартина не заклинание колдуна, а то, что голова стала каменеть. Медленно и незаметно. Вот почему появились неприятные ощущения в животе.
«Дожил… – подумал он, внезапно почувствовав дикую усталость. – Вот тебе и вторая молодость!»
Мало было неприятностей с пришельцами и слугой царевича, так теперь оказалось, что он заражен смертельной болезнью и заодно превращается в какую-то там по счету скульптуру. Блеск! Сказка! Просто слов нет.
Мартин бежал по лестнице к единственной комнате на самом верху башни. После того, как он увидел, что Правич бледнеет прямо на глазах, не стоило рисковать и вступать с ним в поединок. Враг должен окаменеть с минуты на минуту, и чем позднее он догонит Мартина, тем короче будет сражение.
Эмоции Правича сменяли одна другу в доли секунды. Ощущая усталость и злость, испуг и ярость, он рычал так, что впечатлил даже волка, и метался из одной крайности в другую. Он ощущал ускоряющееся с каждой секундой окаменение внутри, и торопился покончить с Мартином до того, как ноги и руки перестанут его слушаться. Каждый шаг давался ему все труднее и труднее, скорость уменьшилась, и Мартин, отбежавший уже метров на тридцать, остановился и смотрел на то, как Правич с видимым усилием передвигает тяжелеющие ноги.
– Не убегай, трус! – кричал помощник колдуна, – Сразись со мной! Ты боишься биться даже с инвалидами, трус! Я сильнее тебя даже сейчас! Вернись и бейся со мной!
Мартин сделал шаг на ступеньку вниз.
– Ну, давай же, подходи поближе! – почти умолял Правич, размахивая мечом. В отличие от невероятно потяжелевших ног, руки все еще слушались его, как в лучшие годы жизни. Голова непривычно кружилась, вызывая кратковременное чувство падения и потери ориентации, а живот не ощущался совершенно.
Протяжный вой раздался из единственной комнаты башни. Правич, Мартин, волк и Горгона застыли от нахлынувшего ужаса.
«А мне-то теперь чего бояться? – внезапно подумал Константин, сглатывая и ощущая, как сердце ушло в пятки. – Еще одна страшная напасть перед смертью, и ничего больше… Господи, я знаю, что грешен, но дай мне умереть спокойно! Ситуация – ничего не скажешь: по уши в неприятелях, чудовищах и болячках, так до кучи еще какая-то гадость голос подала. Может, это и не голос вовсе, а труба, которая зовет? Архангел протрубил, на обед приглашает».
Очнувшаяся Горгона взвизгнула и, позабыв о том, что перед ней живой волк, которого полагается обратить в каменного, заковыляла к выходу из башни. Сделала три шага и снова упала без сознания. Волк непонимающе уставился наверх, пытаясь разглядеть, кто там так внушительно воет. Его глаза сверкали и снизу казались Мартину двумя зеленоватыми точками-светлячками. Света катастрофически не хватало, но он заметил, что приоткрылась небольшая дверца, и нечто серое неторопливо потянулось из комнаты по ступенькам.
Вой утих, и в наступившей тишине явственно слышалось шуршание чешуек о старые доски. Перед внутренним взором волка моментально предстала змея – только они издают такой шорох.
– Мартин, поторопись! – прокричал он. Ковер-самолет полетел наверх.
Правич шагал вверх, как заведенный. Ноги не желали сгибаться, и приходилось переставлять их всем туловищем. Сердце бешено билось в каменеющей груди, и помощник колдуна проклинал все на свете за то, что не мог окаменеть сразу, как все нормальные люди. Куда-то кровь уже перестала поступать, полностью исчезла чувствительность на ногах. Но мозг все еще сохранял ясность мысли – лучше бы не сохранял, потому что разум забился в истерике, ощущая близкий конец.
– Дай мне умереть в бою, проклятый трусишка! – кричал Правич. Он рубил мечом заколоченные окна, увеличивая потоки света. Мартин спускался навстречу, вытянув меч перед собой. Доски под Правичем уже не просто скрипели, они трещали, и он торопился добраться до противника, пока не проломил лестницу увеличивающимся весом. Голова кружилась все сильнее, и в глазах двоилось.
Мартин подошел и встал напротив Правича. Побледнел, увидев, как по телу врага расползается каменная белизна, как островки нормальной кожи и одежды уменьшаются на глазах, опустил меч и коротко сказал:
– Руби.
– Издеваешься? – вскипел Правич.
Он занес меч над собой и ударил наотмашь. Рука побелела, когда меч почти коснулся до Мартина, и застыла. Правич истерично закричал:
– Черт! Черт!! Черт!!!
Он попытался вздохнуть – не получилось. Посмотрел на правую руку – та окаменела и застыла. На левую – тоже стала каменной. Ради мести перевел взгляд на Мартина – но тот, вопреки ожиданию, остался жив и здоров, хотя побледнел еще больше и в его глазах читалась жалость к погибающему жестокой смертью человеку.
– Не смотри на меня так, мне не нужно твое сочув… – воздух в окаменевших легких закончился, и последнее слово осталось недоговоренным. Но глаза и мозг все еще были живы. Одними губами Константин прошептал единственное слово, и Мартин понял, что он хотел сказать:
– Убей.
Взмах мечом, свист рассекаемого воздуха, удар по шее и…
Полностью окаменевший Правич проломил полы и кубарем полетел вниз с обломками досок. Долетел, проломил полы и разбился на куски.
Мартин мелко дрожал от ужаса и шока.
Ковер-самолет подлетел к нему в тот момент, когда наверху послышался треск ломаемых ступенек, и в свете солнца стало видно, что длинная туша змеи, напоминающей анаконду, проломила несколько лестничных пролетов.
От визга Горгоны заложило уши.
Она не взлетала, даже не поднялась на ноги. Она встала на четвереньки и так поползла к выходу из башни, визжа и действуя на нервы.
– Снова змеи… – устало выдохнул Мартин. – Сколько можно натыкаться на этих ползучих гадов?
– Это не змея. Летим отсюда, пока не поздно. И не смотри в его глаза, хуже будет.
– Хуже, чем от Горгоны?
– Так же, – загадочно ответил волк. – Никогда бы не подумал, что встречу его здесь…
Низкий звук, напоминающий рев стада слонов, заставил Горгону ускорить ход.
- Предыдущая
- 68/74
- Следующая
