Семь дней Мартина - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 57
- Предыдущая
- 57/74
- Следующая
Он ждал любых изменений, но всего-навсего продрог пуще прежнего. А когда погас последний листок, в подвале воцарилась непроглядная мгла, и стало так холодно, что масло в лампе замерзло и фитиль погас.
«Как в могиле, – подумал Правич тоскливо, – темно, холодно, никто тебя не ждет, и отсюда никуда не выбраться. Приехали, машувать!… Я хотел стать молодым, а не вечно молодым, идиоты!… А ведь это все из-за тебя, Мартин!!! Какого черта ты появился в лесу со своим любопытным носом перед моим кулаком?! Не будь тебя тогда и там, не было бы меня тут и сейчас!»
Все проблемы начались из-за слуги царевича! Если бы не он, пришельцы до сих пор не знали бы, что Правич жив.
– Убил бы, если б мог! – поклялся Константин. – Своими руками придушил бы сволочь!
Стены задрожали, земля под ногами заходила ходуном. С полок посыпались тысячи бесполезных мелочей, и он ухватился за книжную полку, пытаясь сохранить равновесие.
Но землю тряхнуло с такой силой, что он не удержался и полетел на пол. Холодная чернота подвала разлетелась осколками, и в глаза ударил яркий свет. Правич почувствовал, что упал на раскаленную поверхность, и торопливо вскочил на ноги.
Раскаленным оказался даже ветер.
Мысленно чертыхаясь, Правич закрылся руками от ослепительного солнца и раскаленного ветра, и бросился прочь, не зная, как спастись от новой напасти. Вслепую пробежал несколько метров, споткнулся и упал.
«Что за напасть: не замерзнуть, так сгореть! – пронеслась мысль. – Лучше уж замерзнуть – это не так больно…»
Больше Константин не успел ни о чем подумать: падая, он столкнулся лбом с чем-то твердым, секунду полюбовался на вспыхнувший в глазах фейерверк, а потом его окутала спасительная тьма. Ни жаркая, ни холодная – никакая. Правич почувствовал глубокое облегчение оттого, что неприятности закончились, и с последними искрами фейерверка потерял сознание.
– Готово! – отчитался пилот. – Вызывайте за мной ковер-самолет: я падаю. Топливо закончилось.
Он торопливо ввел в бортовой компьютер программу посадки, и катер по наклонной полетел к земле. С высоты в один километр и тридцатиградусным наклоном катер должен был упасть далеко за пределами города, и пилот еще раз убедился в этом, проведя последние расчеты. Жертв и разрушений не будет, и никакое земное правительство не подаст в галактический суд требование о возмещении финансового ущерба.
Топливный бак выдал последние капли гидрокворда, и через миг огни на летающей тарелке погасли.
Пилот отпустил бесполезный уже штурвал и дернул за ручку катапульты. Кресло отъехало в центр катера, над головой открылся люк, и катапульта выбросила пилота из кабины. Включились четыре микродвигателя, и кресло повисло над улетающей за пределы города тарелкой.
Механический голос монотонно отсчитывал секунды: топлива в креслах хватало ровно на одну минуту, в течение которой пилоту требовалось найти наиболее удобное приземления место. Пилот пролетел над стенами города и нажал на кнопку у правого подлокотника. Над креслом раскрылся парашют.
Через десять с небольшим секунд топлива не осталось, скорость посадки возросла, и катер довершил снижение, напоследок значительно видоизменив рельеф земли и собственный вид. Пилот подождал, не взорвется ли поврежденный катер, как это обычно бывает в кино, когда взрывается даже то, что в качестве взрывчатки не догадается использовать самых хитрый и умный подрывник, но не случилось. Кино осталось вымыслом.
– Катер взял планету на рога, – сообщил пилот Ор Лиссу, – и теперь у нас появилась уйма запчастей и металлолома на все случаи жизни.
– Ты смотри, чтобы стража тебя самого на запчасти не пустила.
– Пусть только попробуют – сам из них запчастей наделаю! – пообещал пилот. – У меня лазерный пистолет, он успокоит самого свирепого гостя.
Кресло приземлилось на холмик перед городом.
Стражники на стенах зажигали факелы и кидали их в сторону катера, стараясь хоть немного разогнать ночную тьму и разглядеть, что случилось с упавшей тарелкой?
– Вы не поверите, – заметил пилот, – но у меня тут праздник: доисторический фейерверк в небо пускают. Скоро посветлеет, как днем. Еще бы ров залить не водой, а нефтью – такое веселье бы пошло, слов нет!
Он неторопливо зашагал к стенам города, примечая места, куда упали факелы. Риск замерзнуть во время ожидания помощи значительно уменьшился: стражники накидали столько факелов, что костер из них будет гореть дня два, не меньше. Сейчас бы земной шашлычок сготовить, но за неимением барашка придется обойтись обычным костром.
– Отлично, – Ор Лисс убедился, что пилот не только жив, но и доволен жизнью, и облегченно выдохнул: никто из подчиненных не пострадал во время операции. – Скоро тебе подадут ковровую дорожку, и вознесешься к вершине славы, под самые облака. Только, умоляю, не подстрели по случаю подлетающий ковер, а то маг Григорий не поймет юмора.
Несмотря на поздний час, на городской площади собралась огромная толпа народа. Разбуженные и напуганные непривычными звуками и видом сражения в небесах, горожане торопились узнать, не совершают ли на город нападение кочевники или иные вражеские армии, и почему лучшая городская аптека и улица вокруг нее покрываются толстым слоем льда?
Глава города уже стоял на каменной трибуне и притоптывал замерзшими ногами: разбуженный помощником, он выслушал его торопливые объяснения насчет появления в городе Правича и немедленно приказал звонить в колокола и собирать людей, а сам быстро оделся и помчался на площадь, впопыхах надев легкую обувь. Обдумывая, как связать воедино заморозку аптеки, появление летающей тарелки и распространение смертельно опасной болезни по белу свету, глава ждал, пока сонные горожане заполняли площадь. А когда вокруг яблоку стало негде упасть, объявил:
– Уважаемые сограждане! В нашем мире случилась очередная катастрофическая напасть.
– Шо, опять? – выкрикнул кто-то устало. – Да сколько можно, надоели уже ваши катастрофы! Давай хорошие новости, глава, а то царю ходатайство напишем, чтоб снес твою главу с плеч! Озверели уже, среди ночи будят, чтобы рассказать о кошмарах! До утра не мог подождать?
– Эрик, – зарычал глава, – скажи спасибо, что ты юродивый, других давно бы на кол посадил за непочтительные речи. Я – руководитель города, а не устроитель всенародного катастроф-шоу!
– Разумеется, ты же ни на что не можешь повлиять!
Сонная толпа медленно, но просыпалась, прислушиваясь к перебранке главы и местного шута на общественных началах. Привычная сценка разыгрывалась каждый раз по одному и тому же сценарию, заранее написанному главой города, и тем самым решалась проблема общенародного негодования. Народ поголовно желал высказать главе все, что он думает о его методах работы, но в силу своей скромности боязливо молчал, и шут служил клапаном для выпуска пара: слушать, как кто-то костерит высоких чиновников, было куда приятнее и безопаснее, чем обвинять их самому.
– Зато я могу рассказать о том, что в нашем городе случилась…
– Катастрофа, мы уже знаем, – перебил главу Эрик. – Кому-то из твоих подчиненных опять наступили на ногу куда-то прущие слепые тетери? Или в кошеле с твоим жалованием от тяжести груза оторвались ручки?
– Хуже, Эрик.
– Хуже? Тебе не хватает одного кошеля, чтобы получить жалование? Катастрофа, сограждане! Бедный глава города не в силах носить свои деньги! Поможем ему, дамы и господа, потратим их всем городом на собственные нужды!
– Уймись, недоумок! – прорычал глава. – Дай слово сказать!
– А ты оппозиции рот не затыкай!
Глава города стукнул по трибуне кулаком и рявкнул:
– Приказываю назначить этого острослова главой города, а сам перехожу в должность городского шута.
Народ притих. О зарплате главы ходили легенды, к сожалению, никем не подтвержденные. Дом, в котором он жил, снаружи ничем не отличался от прочих домов города, и даже уличный туалет был построен из досок, а не слитков золота. Последнее скорее говорило о том, что глава тратит деньги не на бесполезную и раздражающую остальных роскошь, а на нечто такое, что и себе приятно, и чужим не в тягость.
- Предыдущая
- 57/74
- Следующая
