Семь дней Мартина - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 3
- Предыдущая
- 3/74
- Следующая
Глава 1
Очнувшись, Правич долго не мог понять, почему вокруг так тихо. Секунду назад звуки битвы и шум ломаемых веток били по ушам не хуже барабанной дроби, и внезапно все стихло. В ночной темноте одиноко подвывал унылый осенний ветер, и до ушей Правича не доносилось ни одного постороннего звука.
«Вот идиоты! – подумал он: царевич с компанией улетел, не убедившись в смерти врага. Какая самоуверенность! – Оставили меня на попечении чудища? Хотели, чтобы оно меня съело, да? А вот хрен вам, господа нехорошие – я жив, а ваша образина сдохла!»
Он открыл глаза.
Облачное небо, в разрывах облаков ярко сверкает полная луна. Мирная картина. Точно такая же, как в момент передачи яблока царевичем. Какого черта он упирался и долго возился со скатертью? Словно не яблоко, а сосуд со жгучей кислотой голыми руками передавал.
Потом был обмен одного пленника на скатерть с яблоками и попытка улететь с пленницей, чтобы пришельцы не устроили погоню. А дальше – именно погоня, перестрелка, гибель колдуна и появление из скатерти морского чудища. Вечер сбывшейся мечты обернулся ночью гибели надежд. Правич вспомнил, как Анюта влепила ему пощечину, провел по щеке ладонью и внезапно обнаружил, что привычной щетины нет. Скромные волосинки прощупываются на подбородке, как в юности, и ничего более.
«А ведь я помолодел! – довольно подумал он. – Я снова молод!»
На мрачном лице промелькнула усталая улыбка. Накопившиеся с момента пробуждения злые мысли и пожелания разом отошли на третий план. Получить еще тридцать лет жизни – сказочно роскошный подарок!
Но для полного счастья надо бы встретиться с врагами, дождаться их смерти или помочь им с этим делом, и сплясать на их могилах – слов нет, до чего приятно!
Константин шумно выдохнул, глаза сверкнули. Черт с ним, с погибшим колдуном Эрбусом – туда ему и дорога, главное – поквитаться с царевичем и его компанией за то, что натравили на него чудище.
«Изверги! Побоялись вступить в честный бой и выпустили монстра, думая, что тот меня проглотит, а они не запачкают руки в моей крови! Тоже мне, чистюли в белом!»
Точнее, в белых. В тапочках.
– Я-то не боюсь запачкать руки в вашей крови, – злобно проговорил Правич, – Клянусь, вы у меня еще попляшете, сволочи!
Вопрос в том: как именно с ними поквитаться? Воевать голыми руками против пришельцев, использующих летающие тарелки с убивающими световыми лучами, бессмысленно и вредно для здоровья.
«Озвереть, на чем люди летать начали! – подумал он, – Пришельцы на тарелках, люди на коврах, старушка в стакане… Скоро на вилах или в тазиках-корытах носиться начнут! А там, глядишь, совсем рехнутся, и до летающих веников дело дойдет».
Похоже, пришельцев придется оставить в покое: к ним не подобраться. Не успеешь подойти на сто шагов, как испепелят на месте. Колдун мертв, и на его магическую защиту больше рассчитывать не приходится. А после его смерти и заклинаний никаких не осталось: мнительный Эрбус запоминал их наизусть и никуда не записывал. Перестраховывался – боялся, что слуги за его спиной самостоятельно обучатся магии и восстанут против своего хозяина.
А все-таки спасибо пришельцам за то, что убили Эрбуса. Он, сволочь такая, уже все мозги затуркал со своими молодильными яблоками. Из-за своего неуемного желания жить долго и счастливо он давно переборщил с методами добычи яблок, и получил по заслугам.
– Но меня за что?! – выкрикнул Правич. – Слуга за хозяина не в ответе! Отомстить, непременно отомстить!
Какое приятное и согревающее душу желание. А вот холод, основательно заморозивший руки и ноги, мерзок и отвратителен.
В среднем арифметическом получается посредственное положение дел. Слава богу, что согревающее заклинание Эрбуса все еще действует, иначе давно превратился бы в ледышку. Но раз замерзли руки-ноги, то сила заклинания уменьшается, и мысли об отмщении необходимо отложить в сторону, занявшись не менее важной проблемой собственного выживания в холодном лесу.
Наверху раздался треск, и со сломавшейся ветки соскочила и повисла голова монстра.
Правич вздрогнул от страха и посмотрел на поверженного врага. Увиденное в лунном свете вынудило его крепко зажмуриться, даром, что насмотрелся всякого за пятьдесят лет жизни. Перед ним возвышалось дерево, полностью покрытое кровью монстра. Сломанная верхушка болталась на тонкой полоске коры, с остатков хвои свисали темные капельки. Туша монстра, выбравшегося из скатерти-самобранки не в лучший для себя час, висела, удерживаемая крепкими нижними ветками. Остекленевшие глаза бессмысленно уставились на Правича, из раскрытой пасти высунулся длинный змееподобный язык.
– Что б тебя, образина самобраночная!… – пробормотал Константин, пытаясь облокотиться и отползти. Организм отозвался тупой болью. Правич прикинул, что спина представляет собой большой синяк, но проверять правильность догадки не стал – настроение и так не особо, да и холодно.
Он медленно приподнялся, перевернулся на живот и осторожно встал. Под ногами и руками ощущалась склизкая жижа, отдающая слабым запахом меди, и ужаснувшийся Правич понял, что несколько часов лежал в луже крови.
«Лишь бы моей крови здесь не было», – пронеслась паническая мысль. Голова моментально закружилась, желудок взвыл от голода.
– Машувать! – пробормотал Правич. Помотал головой, и желтые круги и звездочки в глазах рассеялись. В свете луны стало видно, что кровь чудища растеклась метров на шесть вокруг дерева. Пожухлые иголки намокли от крови, запах прелых листьев смешался с ее запахом.
В унылую песню осеннего ветра вклинился далекий волчий вой: стая учуяла кровь и торопилась к ее источнику.
Ветки громко хрустнули, голова монстра дернулась и немного опустилась. Правич сглотнул и поторопился отползти: дерево не выдерживало веса чудища, и тяжелая туша, ломая и сминая ветки, опускалась к земле.
Треск веток на мгновение стал невыносимым, и чудище съехало к самой земле. Голова с оскаленной пастью упала прямо перед ним и выгнулась под неестественным углом. Что-то хрустнуло. Правич уставился в остекленевшие глаза чудища и, повинуясь давнему желанию, размахнулся и ударил монстра кулаком по носу. Из-за отсутствия сил кулак не столкнулся с носом, а скорее, пристыковался к нему, и к сжатым пальцам прилипла вязкая слизь с неприятным запахом. Правич брезгливо скривился.
– Никто не смеет нападать на меня безнаказанно! – сквозь зубы проговорил он. Отыскав более-менее чистую кучку опавшей хвои, он тщательно отер ею с кулака остатки слизи и крови. – Мерзость!
Вой раздался совсем близко.
Правич съежился, испугавшись, что подбежавший сзади волк вцепится в его шею, но вой повторился, и оказалось, что это всего-навсего урчит голодный желудок.
«Если бы не волки, – подумал Констнтин, – сжевал бы это чудище сырым и без соли!»
Пришла пора действовать: чтобы сохранить жизнь, придется вскарабкаться на спасительное дерево и дождаться времени, когда волки насытятся и уйдут. Либо никуда не взбираться, а сказать несколько резких слов в адрес волков перед быстрой, но жестокой смертью от их клыков.
Первый вариант показался правильнее, и Правич поторопился вскарабкаться на дерево, поражаясь, откуда только силы появились. Но устроился на ветке и прислонился к стволу он полностью обессилевшим. И очень хорошо, что сквозь ветки с густыми иголками особо хищников не разглядеть. Ничего приятного в том, как волки на твоих глазах раздирают окровавленную тушу чудища, нет: самому есть захочется, а нечего.
Голова кружилась: организм еще не восстановился после падения, и Константин едва не кувыркнулся с ветки во время попытки сесть поудобнее. Страх быть загрызенным волками победил, и Правич вцепился в ветку побелевшими от напряжения пальцами.
Стая окружила погибшего монстра. Несколько волков принюхались к следам и приблизились к ели, на которой сидел Правич.
– Пошли прочь! – буркнул тот. Получилось слабо. Волки зарычали в ответ куда как выразительнее. Правич сорвал шишки с ветки и кинул их в хищников. – К стае! Фас!
- Предыдущая
- 3/74
- Следующая
