Семь дней Мартина - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/74
- Следующая
Кажется, поверили.
– Может, у вас найдутся лишний тулуп и брюки? – спросил Правич, – Я заплачу, не беспокойтесь, деньги у меня есть!
– Проходи в дом, добрый путешественник! – предложили дровосеки, – Там и поговорим. Нечего замершему человеку стоят на улице.
– Спасибо, уважаемые! – Правич искренне пожал им руки. Дровосеки прикинули, что на сегодня нарубили достаточно, набросали в костры с полсотни поленьев, и пошли в дом – поужинать и послушать рассказы нового знакомого о путешествиях.
Глава 7
Иван-царевич перелистывал страницы журнала, любуясь роскошными фотографиями космических просторов. Юлька исхитрилась-таки заинтересовать его инопланетными пейзажами настолько, что за последний журнал они взялись одновременно и теперь вырывали его друг у друга. Точнее, царевич размахивал журналом, стараясь отцепить от него куклу, намертво ухватившуюся за корешок обеими руками. Упрямая Юлька не сдавалась и возмущенно кричала:
– А-а-а! Я первая к нему подошла!
– А я первый на него посмотрел! – возмущался царевич. – Это ты перехватила мой взгляд и из вредности сиганула с кресла, словно тебя пнули в одно место! Отцепись от журнала, а то порвешь!
Кукла приросла к журналу, словно рыба-прилипала к акуле.
– А еще кричала, что сил у нее нет! – возмущался царевич, – Хватка, как у медвежьего капкана!
– Отдай журнал по-хорошему! – пригрозила Юлька. – А то укушу – больно будет!
– А вот и не укусишь! – Иван выставил перед лицом куклы правую ладонь. – Кусай, чего присматриваешься?
– Сначала руки вымой, грязнуля! – процедила кукла. – Я такие руки не кусаю, себе дороже.
Царевич отпустил журнал, тот вместе с Юлькой упал на пол и накрыл ее с головой.
– Ничего они не грязные! – сказал он. – Между прочим, мне скоро умирать, а тебе существовать до тех пор, пока моль не съест. Могла бы и подождать недельку.
– Ложка дорога к обеду! – сурово сказала кукла, карабкаясь на кресло. – Царевич, хватит стенать. Лучше подай мне журнальчик на умственное пропитание!
– Так и быть, читай, – Иван поднял журнал с пола и протянул его кукле, – Между прочим, я упомянул в завещании, чтобы после моей смерти духу твоего на этой планете не было!
Потрясенная кукла ахнула и воскликнула:
– Какой ты злой, царевич!
Иван укоризненно покачал головой.
– Глупая ты. Я же исполняю твою мечту о путешествии к звездам! – сказал он. – Увидишь космические дали воочию, а не в альбомах посредников. А этот журнал, бумажный суррогат реальности, оставь мне, смертельно больному человеку.
Кукла фыркнула.
– Ты – смертельно здоровый человек, царевич! – заявила она. – И не надо «ля-ля-тополя»! Твоему здоровью позавидуют миллионы. Не говори о том, что готов обменяться с ними, не сходя с места. Ты сидишь в доме, в тепле…
– …и слушаю нотации вредной куклы, – договорил Иван. – Ты не права, миллионы мне не завидуют, а сочувствуют, потому что твои подколки любого загонят в могилу раньше назначенного срока.
Юлька показала длинный язык и демонстративно развернула журнал.
– Ты лучше рубашку поправь! – указала она пальцем на царевича. Иван осмотрел себя, поправил рубашку, но внезапно замер и нахмурился. Прислушался к внутренним ощущениям, схватил рубаху на груди двумя пальцами, и потянул ее от себя. Прижал и снова потянул.
– Ты чего? – удивилась кукла.
Иван отпустил рубашку, и посмотрел поочередно на правое и на левое плечо. Все еще хмурясь внимательно изучил ладони, ничего необычного не обнаружил, и снова дернул за рубашку.
– Ничего не понимаю! – пробормотал он.
– В чем дело? – забеспокоившаяся Юлька заерзала в кресле.
– Не знаю, – Иван взялся за края коротких рукавов рубашки и дотянул их до локтевого сгиба. – Такое чувство, что я… уменьшаюсь, что ли?
– Иван, не майся дурью. Ты с утра был таким же, как и вчера! – не терпящим возражения тоном заявила кукла. – У меня точный глазомер, можешь не сомневаться: я в людей гнилыми помидорами попадала за двести метров! Чего уставился? Можно подумать, сам в театре не кидался в халтурщиков помидорами?
– Не кидался! – гордо подтвердил Иван. – Я больше яблоками – семейная традиция.
Он еще раз вытянул рубашку и пожал плечами: из-за нервов что угодно померещится. Вроде бы рукава рубашки не доставали до локтей, но до сих пор и в мыслях не было заниматься подобными проверками. Кто его знает, что было на самом деле?
– А ты обувь проверь! – предложила Юлька. – Сразу поймешь, что к чему!
– И то верно! – Иван вскочил и направился к оставленным пришельцами сандалиям. – Стоп. Я к ним еще не привык, они сразу и не покажут, если во мне что-то изменилось. А сапоги уже уничтожили.
– Проблема… слушай, Иван, а какая тебе разница? – спросила вдруг Юлька. – Ну, уменьшишься ты немного перед смертью – сэкономишь пришельцам доски для гробика. Все пожилые люди немного уменьшаются.
– Я не пожилой!
– Пожилой, если умирать через неделю.
– Юлька! – рявкнул царевич. – Еще слово, и ты, в отличие от меня, останешься навечно молодой!
– Эх, царевич, какой же ты все-таки нехороший! – горько воскликнула кукла. – Ты готов дать мне вечную молодость, стоит мне сказать всего одно слово, а чтобы сделать молодым своего родителя, отправился за тридевять земель! Ну, и как тебя после этого назвать? Не любишь ты отца, ой, не любишь! Иначе давно бы его молодым сделал.
– Юлька, ты – демагог.
– Но-но! Попрошу без оскорблений!
– Ты пойми: если я начал молодеть, а поиски волшебной воды продлятся незнамо сколько, то от меня к тому времени ничего не останется!
– Отставить панику! – скомандовала Юлька. – Посмотри на это дело с другой стороны: ты исчезнешь, но зато ты не станешь ходячим мертвецом и никого не искусаешь. А еще лучше, забудь о глупостях и возьми вот этот журнальчик! Просмотришь его от корки до корки, успокоишься, а потом проверишь: уменьшился ты или одежда разносилась, – Юлька протянула Ивану «военный трофей», – а я пока схожу, потребую, чтобы пришельцы принесли мягкую линейку. Когда мы воочию убедимся, что ты прежний – ты станешь спать спокойно?
– Не уверен, – признался Иван.
– А в глаз? – пригрозила кукла.
– Ну, при такой постановке вопроса… – Иван забрал журнал и посмотрел на ее игрушечные кулачки. – Думаю, что успокоюсь. Ты не подумай, я не для того начал разговор, чтобы отобрать…
– Цыц! – остановила его Юлька. – Иван, не обижайся, но царь из тебя не получится. Царю положено оправдываться за свои деяния только перед собой и духами предков, а ты какой-то мягкий, что ли? Больной, садитесь в кресло и болейте на здоровье! А я скоро вернусь…
Юлька отворила дверцу холодильника и улеглась на выдвижную тележку. Дверца закрылась, и жидкий азот заполнил холодильник. Через три минуты с противоположной стороны отворилась другая дверца, застывшая тележка мягко выскользнула в коридор. На стене загорелась надпись: «Не топать, хрупкая вещь!». Юлька долежала до тех пор, пока не почувствовала, что может двигаться, не опасаясь разбиться, и торопливым шагом направилась к Ор Лиссу. Ей было о чем поговорить с ним без присутствия царевича.
Дверь в личный кабинет ученого она открыла пинком ноги. Точнее, попыталась открыть, но вместо этого отлетела сама: дверь оказалась закрытой, а сила удара – приличной.
Отлетев по пологой дуге, Юлька приземлилась на спину и прокатилась по коридору к противоположной стене. Ударилась головой о плинтус, подняла голову, оскалилась, зарычала, резво вскочила и набросилась на дверь.
Тихо-тихо застучали кулачки о пластиковую дверцу, но прошло минут пять, прежде чем она отворилась. Юлька к тому времени вошла во вкус и совершенно забыла о том, ради чего стучит. И вспомнила об основной проблеме после того, как влетела в кабинет, упала на живот и громко чертыхнулась на трех иностранных языках.
Как ни странно, голос Ор Лисса прозвучал из коридора.
- Предыдущая
- 21/74
- Следующая