Белая скво - Рид Томас Майн - Страница 31

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая

Это было неправильное решение.

Когда она уже готовилась к последнему прыжку, доски у нее под ногами с треском разошлись, и она полетела в воду.

Бурный поток мгновенно подхватил ее.

Она вынырнула, закричала, снова погрузилась, отчаянный крик заглушила вода.

В этот момент в кустах на берегу показалось лицо, которое с выражением дьявольской радости наблюдало, как тонет Элис Роди.

Это был Марокота!

– Хорошо! – воскликнул он. – Так погибнут все враги краснокожих. Она была дочерью негодяя и сестрой дьявола!

Наклонявшись, он принялся разглядывать обломанный край моста.

– Топор Марокоты все сделал хорошо, – продолжал он свой монолог, – и ему нечего бояться. Смерть ее припишут несчастному случаю. Это был хороший замысел, и дух Олуски его одобрит. Марокота был его любимым воином. Он сделал это, чтобы доставить удовольствие тени вождя, и сделает еще больше. Смерть бледнолицым, смерть их женщинам и детям! Смерть и уничтожение этой проклятой расе!

Мстительный воин выпрямился, бросил еще один взгляд на бурный поток и, снова нырнув в подлесок, исчез.

Вакора вышел из дома советов, где собрались воины, и направился к дому, в котором жила белая пленница. Он часто поступал так, когда считал, что его никто не видит. Но до этого дня он не решался встретиться с Элис.

Пришло время активных действий правительства Соединенных Штатов с тем, чтобы подавить (именно такой термин использовался) индейцев Флориды.

Однако никто не подозревал тогда, как это окажется трудно. Всем казалось, что война вот-вот закончится.

До молодого вождя семинолов дошли сведения об этом, и он понял, что племени необходимо уходить со своего привычного места.

Такова причина совета и прихода к Элис.

Вакора намеревался изложить Элис все факты, чтобы она смогла выбрать время возвращения к своему народу.

Удивительно ли, что молодой вождь тяжело вздыхал, думая об отъезде пленницы?

Однако долг и справедливость требовали предоставить ей такую возможность, вероятно, единственную в надвигающихся тревожных временах.

Благородный дикарь готов был принести себя в жертву ее благополучию и подавить свою любовь, лишь бы сделать счастливой ее.

«Может быть, – с надеждой говорил он про себя, – она не захочет нас покидать. Все ее близкие и друзья умерли, и ей не к кому возвращаться. О, если бы было так! Но я не должен об этом думать. Для меня возможен только один путь. Я не должен принуждать ее – она сама вольна уходить или оставаться; и если выберет первое, я должен подчиниться, хотя расставание с ней будет для меня тяжелее смерти…»

Так рассуждая, шел он к дому, в котором жила пленница. Прибыв на место, он обнаружил, что ее там нет. Дети, игравшие поблизости, сказали ему, что она ушла в лес, и показали направление.

Молодой вождь не решался последовать за ней.

Не хотелось навязываться как раз в то время, когда она хочет побыть одна.

Повернув в другом направлении, он некоторое время бродил бесцельно, не обращая внимания на окружающее, пока не дошел до леса, который миновала Элис по дороге к старым развалинам. Однако в этот лес Вакора вступил на большем удалении от индейского поселка.

Оказавшись под сенью деревьев, он пошел медленней. Идя неторопливо, с отвлеченным видом, он наконец остановился, прислонился к толстому стволу виргинского дуба и осмотрелся.

«Здесь, – подумал он, – только здесь, вдали от людей и их дел, царит мир! Как болит у меня сердце при мысли, что честолюбие и тщеславие отвращают человека от его высочайшей миссии; ибо эта миссия – мир и ненависть к войне и кровопролитию! Я, индейский дикарь, как называют меня белые, с радостью отложил бы сегодня и навсегда свое ружье и нож, добровольно закопал бы топор войны и отказался от схватки!..

– Но могу ли я это сделать, не потеряв честь? – спросил он себя после минутного размышления. – Нет! Теперь я должен идти до конца, хотя понимаю, что мой прежний энтузиазм происходил лишь от сознания своего права, а не от знаний и мудрости. Народ моей матери поистине низок, но каковы краснокожие? Ах, ужасное сомнение заключено в этом вопросе, и я боюсь получить ответ. Внутренняя вражда уже разделяет мой народ. К чему она способна привести? Моя единственная надежда на храбрость воинов. Она может оттянуть наше поражение, но ненадолго. Нас загонят в непроходимые болота, и страдания и несчастья станут жалкой наградой за нашу свободу. Увы! Все напрасно! Пророческим взором я вижу конец; но я должен продолжать то, что начал, даже если все наше племя исчезнет с лица земли! Глупец я был, когда взял на себя руководство безнадежным делом!»

В конце этого монолога он в ярости опустился на землю. Жалкие раздоры возникли среди людей, которых он считал достойными высшей формы свободы. К этому времени вождь уже давно испытывал раздражение, надежды его не оправдывались. Он переживал участь тех, кто не выдержал соприкосновения мечты с реальностью. Таково постоянное наказание разума, когда он пытается улучшить условия существования падшего человечества.

«А она, – размышлял он с горечью, – она может думать обо мне только как о тщеславном дикаре. Я считал, что ничтожное образование ставит меня выше моего народа. Я могу мечтать о ней с таким же успехом, как о доме среди звезд. Она так же далека и так же недоступна, как звезды…»

В таком настроении, в каком находился индеец, вся вселенная словно обратилась против него.

Горько жаловался он на судьбу, которая дала ему высокие стремления, но не дала средств для их осуществления.

Так сидел он под кроной виргинского дуба, и двойная тень словно упала на него: тень от дерева и тень от мыслей. Обе были мрачными.

Он не обращал внимания на время и мог пребывать в таком состоянии еще долго, поглощенный своими тяжелыми мыслями, но неожиданный звук вырвал его из задумчивости.

Из-за деревьев послышался крик – крик человека, попавшего в отчаянное положение или большую опасность.

Женский крик.

Вакора мгновенно узнал в нем голос Элис Роди.

Ни мгновения не раздумывая, он бросился на зов.

В том направлении находился ручей. Инстинкт предупредил Вакору, что опасность таится в воде.

Он вспомнил недавние грозы. За ними должен последовать разлив.

Элис Роди могла попасть в поток, и теперь ей грозит опасность утонуть!

Эти мысли мелькали в голове Вакоры, пока он бежал лесом, не обращая внимания на колючки, которые на каждом шагу царапали ему кожу, покрывая одежду кровью.

Возбуждение, смятение и страх переполняли его.

Белая пленница – та, которая пленила его самого, – она в опасности!

На бегу он прислушивался.

Шелест ветвей, которые ему приходилось раздвигать, заглушал остальные звуки. Вакора не услышал повторного крика, но увидел нечто удивившее его.

Это была фигура мужчины, который, как и он сам, пробирался сквозь чащу, но в противоположном направлении.

Этот человек направлялся не к ручью, а от него, и шел украдкой, как будто опасался быть замеченным.

Вакора мгновенно узнал его.

Это был Марокота. Молодой вождь не стал расспрашивать, что делает здесь воин и почему он уходит от ручья. Он даже не окликнул индейца. Он не мог терять ни секунды.

Менее чем через минуту после того, как услышал крик, он уже стоял на берегу ручья.

Как он и предвидел, ручей разбух, мутные воды несли с собой стволы, ветви деревьев, вырванную с корнем траву. Мост находился выше него и был разрушен. Все стало ему понятно!

Но где она, та, что закричала в испуге?

Вакора побежал вдоль течения, рассматривая поверхность воды от берега до берега, торопливо оглядывая каждую ветку и куст на поверхности ручья.

Внимание его привлекло белое пятно под поверхностью воды. Женская одежда – женщина!

Молодой вождь бросился в поток, сделал несколько мощных гребков и добрался до тонущей девушки.

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая