Царь, царевич, король, королевич... - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 25

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая

Но не обманывают ли нас потомки? Нет! Ведь сам Холмс подтвердил, что мы – придуманные герои.

А Шерлоку я верю безоговорочно. Наверное… наверное, таким меня описал сэр Артур Конан Дойл.

Боже милосердный, как ужасно понять, что вся твоя жизнь – лишь плод чьего-то воображения! Стоит ли тогда жить вообще? Я похлопал по карману, где лежал мой старый армейский револьвер. Грех, конечно, но…

Нет, надо успокоиться. Я напрягся, пытаясь рассуждать логично. Как Шерлок. Давалось мне это с трудом, наверное, Дойл постарался, но я приложил все силы. В конце концов я – врач. Мой ум холоден как скальпель, остр как ланцет, гибок как бинт! Пусть я никудышный сыщик, но зато – опытный врач. Это чего-нибудь да стоит…

Чуть успокоившись, я принялся вспоминать свою жизнь. Все виделось отчетливо и ясно. И окончание Лондонского университета в 1878 году, и назначение в Пятый Нортумберлендский стрелковый полк, и ранение при Майванде… Да, конечно, это могло быть описано сэром Дойлом. Но не мог же он описать в книгах такие интимные моменты, как… ну, скажем, студенческие вечеринки с веселыми девочками… или тот приступ дизентерии, что схватил меня посреди парка пешаварского госпиталя. О, ужасное, постыдное воспоминание, но сейчас я был ему рад. Такое в книгах не описывают. Значит… значит, я не просто придуманный персонаж. Я живу полнокровной жизнью! А отдельные эпизоды, придуманные Дойлом… что ж, спасибо ему за них! Они сделали мою жизнь куда увлекательнее, чем у большинства людей. И для целого мира – моего мира! – именно я – автор знаменитых рассказов о Шерлоке Холмсе.

Успокоенный и просветленный, я мирно побрел вдоль книжных полок. В конце концов, вон сколько Вымышленных миров! И у меня есть подозрение, что жить в них куда интереснее, чем в Настоящем.

А электричество мы и сами разовьем как следует!

…Холмс встретил мое возвращение ласковым взглядом и закончил обращенную к Кубатаю фразу:

– Так что – истина всегда выходит наружу! Запомните это!

– Вышла бы наружу истина, куда Кащей детишек спрятал… – пробормотал Кубатай.

– Я это давно знаю, – невозмутимо сообщил Холмс.

– Что?

– То! – внезапно разъярился мой друг. – Раз уж вы, джентльмены, позволили себе нас обманывать, то и я позволил маленькую хитрость. Я решил посмотреть на книжные миры… Крайне любопытное занятие. А в какой книге спрятаны дети, я знал сразу!

– Откуда? – замогильным голосом спросил Кубатай.

– Из сообщенных вами фактов! Вы не умеете складывать два и два, джентльмены!

– Умеем! – возмутился Смолянин. – Четыре получится!

Холмс тихо застонал и продолжил:

– Кащей – лентяй, не так ли? Значит, книга должна была находиться рядом с Магическим шкафом. Логично?

Смолянин больше не встревал – он достал из кармана юбки бумажку, карандаш и принялся что-то писать, бормоча и загибая перепончатые пальцы.

– Логично, – признал Кубатай. – Но это же – сотни книг!

– Я выбрал два десятка. Почему? Да потому, что Кащей – аккуратист! Он взял такую книгу, которая по толщине идеально подходила под отломанную ножку шкафа. Чтобы шкаф не шатался!

– Логично… – прошептал Кубатай.

– И наконец, главное. Кащей ваш, как истинный злодей, хитер. Он понимал, что в любом Вымышленном мире дети найдут помощь, найдут друзей и союзников. Ведь в книгах всегда побеждает справедливость. А значит – он засунул детей в такую книгу, где они не могли никого встретить! В книгу не художественную, а научную!

И Холмс торжествующе достал из стопки книг невзрачный томик.

– «Энциклопедия Южного полюса», джентльмены! Книга, описывающая ненаселенный материк – Антарктиду! Книга, где детей встретят не придуманные злодеи – а беспощадный мороз!

– Кошмар! – взвизгнул Кубатай, хватаясь за саблю. – Они же замерзли! Как вы могли медлить?

– Спокойно, генерал! Как вы могли заметить, мы попадаем в Вымышленный мир без всякой системы. Иногда – даже в те события, что в книге не описаны вовсе! Значит, некий магический закон сам направляет наш путь в наиболее драматический миг повествования. Мы могли отправиться на Южный полюс вчера, а можем отправиться завтра. Все равно мы попадем именно в тот момент, когда должна произойти кульминация сюжета. А именно – спасение детей! Я кончил.

– Я тоже! – завопил Смолянин. – Я правильно говорил! Четыре получается!

Эх, пошевелили бы мы мозгами раньше, прежде чем вся толпа к нам в гости завалилась! Может, и не натворили бы делов… и я в банке бы не сидел. А то разленились – рыбка жареная, ушица, на завтрак – яичница, книги и греют и развлекают, а перед ужином – футбол втроем с пингвином… Вот остолопы мы…

Но нет, так ничего не понятно, расскажу-ка я лучше по порядку.

Я проснулся от холода. У огня сегодня должен был дежурить Стас, и он, естественно, спал. Печка потухла. Резервная стопка книг – собрание сочинений братьев Стругацких, наша последняя надежда – покрылась снежным мохом.

– Стас! – заорал я. – У нас спичек – три штуки осталось!

– Прошлый раз ты проспал, значит, мы в расчете, – невозмутимо заявил он, протирая глаза.

Как-то по-идиотски это выходило: как будто главное не то, что мы тут спокойненько можем насмерть замерзнуть, а в том, кто виноват… Но крыть мне все равно было нечем.

Пока я напрягался, пытаясь придумать, как бы его пообиднее обозвать, Стас, стуча зубами, как ни в чем не бывало взял со стола коробок, вытащил оттуда спичку и чиркнул.

– Вот черт, – сказал он, – раскрошилась. Отсырела, что ли…

– Урод! – вскричал я. – Дай сюда!!!

Отобрав коробок, я выбрал одну из двух оставшихся спичек и осторожно-осторожно надавил коричневой головкой бочок коробка. Все нормально, крошиться она не собиралась. Я чиркнул. Сера, с треском вспыхнув, отделилась от спички и улетела куда-то в угол. Видно, от волнения или от холода я не рассчитал усилий.

– Каракуц плешивый, – прошипел Стас, забрал коробок назад и вынул оставшуюся спичку.

– Стас, – умоляющим голосом попросил я. – Только осторожнее! Вся наша жизнь в этой спичке…

– Не учи ученого, – объявил он.

Спичка загорелась, Стас осторожно прикрыл огонек ладонью и поднес к потухшему костру.

И в этот миг дверь станции распахнулась. Ледяной ветер маленьким вихрем промчался по комнате.

Спичка потухла.

– Хана! – хором вскричали мы. – Хана!

– Привет, ребятишки, – раздалось со стороны двери. Тут только мы оглянулись и изумленно уставились туда.

В проеме обнаружились четверо: Смолянин, Кубатай и два незнакомца! Кубатай почему-то был наголо выбрит, зеленые волосы лишь слегка пробивались наружу, а Смолянин – одет в короткую клетчатую юбку.

– Как делишки? – продолжал Смолянин, растирая замерзшие перепонки между пальцами.

– Ура!!! Мы спасены!!! – заорал Стас. – Доблестный Кубатай спешит на помощь! – И он кинулся на шею своему кумиру.

Я и сам так обрадовался, что всерьез подумал, не следует ли и мне расцеловать Смолянина. Но постеснялся.

Когда Стас выпустил Кубатая из объятий, тот утер накатившую слезу и представил нам незнакомцев:

– Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

Я обалдел и, само собой, не поверил. Стас же, по-видимому, перешел некую грань, после которой не удивляются ничему.

– Очень приятно, – протянул он руку незнакомцу с трубкой. – Я представлял вас именно таким.

– Весьма польщен, – пожимая руку, ответил тот, которого Кубатай назвал Шерлоком. – Польщен и заинтригован. Не будете ли вы столь любезны объяснить, в связи с чем вы вообще меня представляли?

– Как же, – объяснил Стас. – Я про вас все читал – и про собаку Баскервилей, и про человечков…

– Слышите, Ватсон?! – обернулся Холмс к своему спутнику. – Ваши труды не пропали даром. Они оценены по заслугам и достигли самых отдаленных точек планеты.

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая