Стихи Любови Лукиной - Лукина Любовь Александровна - Страница 1
- 1/3
- Следующая
Изменить размер шрифта:
1
Любовь Лукина
Стихи
* * *
Душе – слезами,
Уму – словами,
Что было – сами
Истолковали!
Что стлалось пылью –
То стало былью,
А быль покрылась
Паучьей пылью…
И в серой тине
Два серых мозга
Сидят и тянут:
«Могла бы…»
«Мог бы…»
* * *
На цепь тебя, любовь, бродячий пес мой,
Мы вовсе не нужны ему, поверь.
И чуять хлеб в его кармане поздно,
И жаловаться на глухую дверь.
Ему и самому не посмеяться
Над тишиною нашего угла,
Очерченного кругом постоянства,
И над больными тенями у глаз.
Привыкнешь – привыкают и к железу,
Ведь это конура – не равелин…
Он нас по старой памяти жалеет,
А нас с тобой цыгане увели.
* * *
За ремесло была награда –
Свобода рук,
Миниатюрой круга ада –
Гончарный круг.
Был равен созданному чуду
Простой гончар.
«Я – лучшая твоя причуда.
Теперь – мельчай».
* * *
Студеный свет заката не помешкал:
Полнеба… кровли… черточка в ладонь…
И занесенный дом, моя ночлежка,
Поплыл в цикадном звоне проводов.
По комнате распущенная свежесть
Внесенных дров, и детский плач в трубе:
Какая-то обиженная нежить
Изводится от жалости к себе.
Грустить, когда ни друга, ни подруги,
Когда луна недобрая светла,
Нельзя – очнешься в поле, среди вьюги,
Не в доме на окраине села.
* * *
Не стоит печалиться, полноте…
Рука остывает в руке,
Колышутся шорохи в комнате,
Как сонные рыбы в садке,
И эхо спешит по реке.
С какой обреченностью вспомните
В смущенной и горькой тоске –
Теперь ли печалиться, полноте! –
Два узких следа на песке,
Чуть-чуть не дошедших к реке…
Не стоит печалиться, полноте!
* * *
Понимание – как пиромания
От аорты, как от корней
Даже манны небесной маннее
Даже кровной связи кровней
Нам осенних улиц промоины
Навязались опять в друзья
Твои губы насквозь промолены
Бредом осени, и нельзя
Жженье пламени от свечения
Отграничить, минуя боль
Сердца надвое рассечение –
Понимание, не любовь!
* * *
Когда тоска слепая душу гложет,
Глаза поднять на ближних – нету сил,
Я не рыдаю: «Господи, за что же?..»
Я чувствую, что Ты меня простил.
Бывает так, что жиэни не приемлю
И корчиться хочу в Твоем аду.
Но мой талант в Твою закопан землю,
Я помолюсь, когда его найду.
* * *
Вздрогнула вода в стакане.
Заслонив глаза от света,
я прислушалась: недаром
вздрогнула вода в стакане.
Точно так меняет запах
прядь волос, согретых солнцем,
так соединяет вечер
крылья мертвых однодневок.
Разве исповедь при третьем
не становится рассказом?
Разве исподволь готовит
пару строк самоубийца?
. . . . . .
. . . . . .
ты, безжалостный и нежный,
первый камешек лавины.
* * *
Казалось, осень листьев не дожгла
И рыжий ветер скверов постоянен.
Но тяжело качнувшийся дуршлаг
Хлестнул асфальты толстыми струями.
Растерзанный, скрывается поэт
В ближайшее кафе от мокрых розог.
На памятниках – зависти предмет –
Блестит непромокаемая бронза.
Прохожий
На разноцветных листьях
Выцветший плащ лежал.
Нож его был двусмыслен –
Ела с того ножа.
Тонущей алой пастью
Небо хватал закат,
И, обливая пальцы,
Таял складной стакан.
Мутный глоток везенья –
Им не напиться всласть.
Нам черноствольной зеброй
Роща в глаза неслась.
Мерой презренья высшей
Было его «забудь!»
Ярость молнией выжгла
Вену на темном лбу,
И захлебнулись свистом,
Исповедь раскроя,
Несовместимых истин
Режущие края!
Кем же – такой – низложен?
И от каких щедрот
Так улыбаться может
Больно разбитый рот?
В сосны шагнул, как в двери,
Пальцами – в седине…
«Девочка, ты не веришь.
Что ж остается мне?»
Неотомщен, опален,
Может быть, вор в бегах,
Он оставил на память
Только имя врага.
1
- 1/3
- Следующая
Перейти на страницу:
