Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая

Конечно, Борька завлек Колодникова в бендежку не столько из человеколюбия, сколько из желания выпытать подробности. Впрочем, устремления собеседников в данном случае полностью совпадали: Алексею и самому не терпелось излить перед кем-нибудь душу. Сложность, однако, заключалась в том, что ни про Димку, ни про поминовение усопшего Полтины при электрике говорить не следовало. Даже если Борька не стукач, он может проболтаться и невзначай… А там, глядишь, доползет слушок до милиции – и пошло поехало…

Поэтому рассказ получился сбивчивый и куцый. Вдобавок, выпившего натощак Колодникова сплошь и рядом заносило куда-то не туда. То он вдруг ударялся в философию, то принимался яростно спорить с кем-то в бендежке не присутствующим. Мудрый Борька его, тем не менее, не прерывал и слушал все подряд. Должно быть, взгляды Алексея на жизнь интересовали электрика нисколько не меньше, чем приключившееся в арке побоище.

– А?.. – рычал Колодников, ослабляя ворот свитера. Очки он сбросил еще после первой стопки и определил их на верстак рядом со слесарными тисками. – Стрелять ему! Не настрелялся в войну, понимаешь!.. А если по кровушке соскучился, то что ж ты, старый хрен, в понятые-то не пошел?..

– Да на словах мы все храбрые… – понимающе кивнул электрик, разливая по второй. Глаза его, однако, смотрели исподлобья внимательно и, пожалуй, тревожно.

– Вот ты говоришь, старух я не люблю! – в запальчивости продолжал Алексей. – Да если хочешь знать, страшнее злобной старухи, вообще ничего быть не может! Старик – еще куда ни шло, но старуха!.. Вон по телевизору одна недавно выступала! Я-то сам его не смотрю, жена смотрела, а я – так, краем глаза… Так вот: мы, говорит, творцы, носители культуры, а «каинов» (это которые скамейки ломают и на заборах пишут) будем уничтожать… Ты, что ли, карга, уничтожать будешь? Ты же, стерва старая, молодых на это дело пошлешь!.. Если, конечно, к власти прорвешься…

Тут Колодников прервал дозволенные речи, и принял протянутую стопку из грязновато-розовой пластмассы.

– Ты закусывай, – задушевно посоветовал ему Борька. – А то без закуски тоже, знаешь, здоровью вредить…

– Нет, ты послушай, ты послушай, что они говорят! – кипятился Алексей. – На улице остановись, послушай! Казней хотят, лагерей хотят, руки хотят рубить за воровство!.. И когда они все только передохнут, ком-муняки недобитые?.. А витебское дело! Помнишь, в прессе шум был о витебском деле? Ради галочки невиновных шлепнули!..

– Ну, это еще при советской власти… – заметил Борька.

– Какая разница? И вот думаю: а может, у нас все время не тех расстреливают? А что?.. Очень даже просто! Настоящего преступника ловить – это ж замучишься! А начальство-то – давит, дело-то не раскрыто… А тут как раз проходит мимо какой-нибудь Алексей Колодников. Во! То, что надо! Цап его! Пил с ними в арке? Пил… Отпечатки пальцев на рюмке есть? Есть… Ну и все! Ты их, стало быть, и замочил… Выколотили признание – и к стенке!..

– Погоди… – Борька ошалело тряхнул башкой. – А с кем это ты пил? Со Скуржавым, что ли?..

Тут Алексей понял, что все-таки проговорился, и густо покраснел.

– Да нет! Я говорю: допустим… – с досадой отмахнулся он. – А она еще на меня бочки катит, что я против смертной казни…

Последние слова Колодникова относились к Александре, с которой он, действительно, не раз схватывался на эту тему, но произнесены были исключительно для того, чтобы замести следы.

– Водку плещешь… – недовольно заметил Борька.

Колодников спохватился и выпил.

– Ну вот… – сдавленно продолжил он.

– Да ты закуси сначала.

Забывший после двух стопок о своей мрачной угрозе стать вегетарианцем, Алексей живо расправился с небольшим обломком полукопченой колбасы и куском черного хлеба.

– На чем я остановился?..

– На рюмке, – напомнил Борька. – С отпечатками…

– Да что ты привязался к этой рюмке?.. Никакой рюмки не было! Рюмка – это так, образно выражаясь… О чем я перед этим говорил?..

– Как голову подбирали… отрезанную…

Алексей запнулся. Под свитером опять разбежались мурашки, полупроглоченная колбаса стала поперек горла.

– Ну что… – насупившись, глухо и отрывисто заговорил он. – Мужики, видать, тертые, привычные, не то что я: ногой в пакет закатили… Ну а сам подумай: чем еще?.. Рукой – неприятно, да и испачкаешься… И слышу, один мент говорит другому… «Знакомая, – говорит, – картина. Ясно: трамваем башку отмахнуло. Или поездом…»

– Поездом? – усомнился Борька. – Вокзал-то – вон аж где…

– Вот и ему так же сказали… А он уперся, стоит на своем… «Значит, – говорит, – под трамвай его сунули, а потом уже сюда притащили. И не фиг даже, – говорит, – экспертизы ждать. Надо поблизости все трамвайные линии проверить. Лужа крови должна быть на путях…» А я еще думаю: «Каким трамваем? Какие трамваи в первом часу ночи?.. Дежурный разве…»

Борька крякнул и принялся сокрушенно качать короткой с проседью стрижкой. Потом налил по третьей. До половины.

– Хреново… – вздохнул он. – Ой, хреново, сосед… Не надо было тебе открывать, вот что…

– Затаскают?.. – с понимающей безрадостной усмешкой спросил Алексей.

– Да и затаскают тоже… – уклончиво ответил Борька. – Все равно ведь не просекут, что к чему… Сюда бы не ментов вызвать…

Последняя фраза прозвучала тоскливо и как-то больно уж многозначительно. Алексей поставил стопку, надел очки и вопросительно воззрился на электрика.

– А кого? – спросил он. – Прокуратуру?

– А!.. – Борька махнул рукой и выпил.

– Погоди-погоди… – стремительно трезвея, процедил Алексей. – Я тебя за язык не тянул. Говори, раз начал!.. Кого вызвать? Колдунов, что ли?

Борька помялся, покряхтел.

– Не знаю… – нехотя молвил он. – Может, попа…

Алексею немедленно вспомнился батюшка с «дипломатом», покидающий двухэтажный кирпичный особнячок.

– Арку освятить? Или все четыре?..

Борька тут же вскинул голову.

– Еще в какой-нибудь морду набили?.. А кому?

Колодников прикусил язык. Чуть было и про Димку не проболтался, идиот!..

– Да нет, на всякий случай… – сердито пояснил он. – Чего уж там! Кадить – так кадить! На весь двор…

Электрик озадаченно почесал за ухом. Вид у него был, по правде сказать, разочарованный.

– Чего не пьешь-то? – спросил он.

– Не буду, – решительно отрубил Колодников. – Я перед тобой – как на духу, а ты мне опять мозги пудришь! По глазам же вижу: знаешь что-то – и молчишь!..

– Смеяться будешь… – отводя глаза, буркнул Борька. – Ты вон образованный… в компьютерах секешь…

– Не буду! – истово поклялся Алексей. – Ну хочешь – перекрещусь?..

И он угрожающе поднес троеперстие ко лбу. Угроза, как ни странно, подействовала. Электрик покосился, вздохнул…

– Ты выпей сначала…

Алексей послушно разжал щепоть и выпил. Как заправский алкаш, кашлянул, занюхал рукавом и уставился в ожидании на Борьку. Тот все еще жался и кряхтел.

– Не надо было ворота в арках разваривать… – вымолвил он наконец с самым мрачным видом. – А теперь, конечно, перемкнуло накрест…

– Что перемкнуло?.. – У Алексея даже голос сел.

– Двор перемкнуло! – огрызнулся Борька. Засопел и налил еще. – Раньше-то все это дело… бульками выходило, как из бутылки… А теперь как бы сквозняком протянуло… из арки в арку…

Алексей моргал.

– Каким сквозняком? Ворота же и так сквозные!..

– Так ведь не воздухом же протянуло, – с досадой сказал Борька. – Я ж про сквозняк – так, для примеру…

– А чем? – жадно спросил Алексей.

– Чем-чем!.. – ощетинился Борька. – Я, что ли, знаю, чем? Протянуло – и все…

Далее мерзавец Борька вспомнил вдруг, что ему надо куда-то там бежать по вызову, и опять оставил Алексея в дураках: все у него выспросил, а сам так ничего по сути и не сказал…

Выставленный из бендежки Колодников постоял, пораздувал во гневе ноздри, да и убрался восвояси. Шел и злобствовал… Ну не придурок, а? То привидения чекистов у него по ночам шастают, то ущипни его, то арку ему святой водой окропи!.. Надо же – двор перемкнуло!.. В башке у него перемкнуло! Накрест!..

• Предыдущая
• 17/64
• Следующая