Портрет кудесника в юности - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/85
• Следующая

В ночь на первое ноября скверик, примыкающий к площади имени известной французской ведьмы Жанны Д’Арк, густо опушился инеем и стал немыслимо красив. Светлые стихиали поработали на совесть: каждая веточка была искусно оправлена в рыхлое серебро, а уж когда утреннее солнце, проплавив лиловую тучу, тронуло розовым светом узорчато кованые дебри, захотелось пойти и выпить. Не напиться, упаси Боже, а именно выпить. Чуть-чуть. В честь добра и красоты.

Поэтому, несмотря на относительно ранний час, в стеклянном кубике под вывеской «Старый барабашка», притулившемся у самой ограды скверика, было довольно людно. За одним из столиков местный забулдыга самозабвенно морочил голову приезжему, а тот знай отшатывался и округлял глаза, не замечая, что вокруг давно уже обмениваются ухмылками. Приезжие – они ж как дети: всерьёз полагают, будто в Баклужино живут одни колдуны.

– Менты? Они меня за квартал обходят, – взахлёб завирался пьянчужка. – Если он сюда войдет, если он дубинку подымет – ты увидишь!.. Хотя лучше тебе этого не видеть… Я сквозь себя пули пропускал. У меня электрический разряд такой…

Вовремя поперхнулся и умолк. В стеклянном кубике порхнул понимающий смешок. На пороге перед прозрачной дверью обозначились два молодых человека: один – упитанный, улыбчивый, с девичьим румянцем во всю щёку, другой – рослый, плечистый, с надменными скучающими глазами. Оба – личности, хорошо на Ворожейке известные и, в отличие от зарапортовавшегося выпивохи, имеющие самое прямое отношение к кудесничеству.

Поздоровавшись, юноши уединились за угловым столиком, где, подчёркнуто не обращая внимания на окружающих, вполголоса продолжили свой обычный, не сегодня начавшийся спор. Дело в том, что улыбчивый румяный Игнат Фастунов был учеником чёрного мага, а сумрачный плечистый Глеб Портнягин – белого. Один старательно затирал границу между добром и злом, другой не менее старательно её восстанавливал.

– Покажи мне такое зло, чтобы не называло себя добром! – запальчиво требовал Игнат. – Невежество – вот это действительно зло! Помнишь Левшу? Вроде и добра хотел, и руки нужным концом приделаны, а блоха-то в итоге танцевать перестала!

– Танцевать?.. – прищурился Глеб. – Я гляжу, английские спецслужбы с этой блошкой-вошкой не только Лескову, но и тебе мозги запудрили… Операция «Нимфозория»! Неужели не читал? Ну вот, а ещё нигромант! Там ведь не одна механика, там и магия была задействована. Кстати, чёрная…

Игнат крякнул, зарделся пуще прежнего и, должно быть, ругнул себя втихомолку за то, что опрометчиво помянул тульского чародея.

– Тот же компьютерный вирус, только из железа, – несколько свысока объяснил Глеб. – Как на металл наткнётся – начинает из него ещё одну блоху мастерить. По образу и подобию. Англичане ж её нарочно царю подсунули! Он-то думал: танцует, а она сборку блох вхолостую отрабатывала… Так что, если бы Левша эту пакость вовремя не обезвредил – размножилась бы и всю оборонную промышленность сожрала…

Развить успех ученику белого мага помешал официант, поставивший на столик пару стопок, графинчик и упаковку томатного сока. В «Старом барабашке» все немедленно притихли и повернулись к молодым людям. Глеб Портнягин с точностью алхимика наполнил из графинчика стопки до половины. Упаковку вскрывать не стал. А вот далее произошло нечто такое, от чего выпивоха завистливо причмокнул, а приезжий ахнул. На глазах присутствующих уровень водки в стопках пошёл сам собой повышаться, вытесняемый снизу слоем непонятно откуда берущегося томатного сока. Затем содержимое стопки Игната Фастунова разом замутилось, став однородным и непрозрачным. (Чёрные маги в отличие от белых предпочитают взбалтывать «кровавую мэри», что тоже является одной из причин их давней глухой вражды.)

Тем не менее, чокнувшись, бывшие одноклассники приветливо кивнули друг другу и лишь после этого схватились вновь.

– Ладно, проехали! – бросил Игнат. – Чёрт с тобой, согласен: с Левшой пример тухлый, но сути это не меняет. Как можно отвергать столько возможностей? И, главное, почему? Якобы зло…

– Ничего себе «якобы»! – хмыкнул Глеб. – Бесы это, по-твоему, не зло? Вы же с бесами работаете…

– Да?.. – лукаво усмехнулся Игнат Фастунов. – А у кого это бес в ту пятницу на стрёме стоял, когда кое-кто (не будем указывать стволом автомата) ночной кошмар своему другану устраивал?

Портнягин побагровел. Всё-таки подсмотрели, собаки…

– Нет, ну… у меня ж с ним как бы разовый договор был…

– У всех разовый.

– Сравнил! Вы им душу продаёте…

– Это кто ж тебе такое сказал? Не продаём, а сдаём в аренду! На определённый срок, с учётом амортизации… Есть разница?

Глеб почувствовал, что теряет преимущество, и решил резко изменить направление удара:

– С бесами ладно! А с боссами? Кто типографскую краску заклинает для предвыборных листовок? Кто в этих листовках начертательную магию использует? Из-за кого пиар чёрным назвали? Исключительно из-за вас…

Теперь уже побагровел и принялся выпутываться ученик нигроманта:

– Н-ну… с политиками – тут, конечно, да… тут… – Быстро нашёлся – и ринулся в контратаку: – Вы, что ли, с ними не работаете?

– Никогда! Уж лучше с бесами…

– Ну вот, никогда… А улыбалка?

– Че-го?

Игнат снисходительно осклабился и в свою очередь с колдовской точностью разлил водку по стопкам. Процедура повторилась.

– Так что это – улыбалка?

– А это, Глеб, резинка такая заговорённая – вживляется перед выборами в рот кандидату. Они ж улыбаться ни черта не умеют: ощерится – и аж страшно становится, как будто укусить хочет. А тут скажешь заклятие – и улыбалка им изнутри губы правильно растягивает… Так вот штучку эту белый маг выдумал. Имени называть не буду, но ты уж мне поверь: белый… Белее некуда!

– Так может, он ему как частному лицу…

– Жди! Частному! А вчера мне шепнули, что якобы этот белый джентльмен (не будем указывать стволом автомата) сейчас работает над расстекленением глаз тех же кандидатов, причём, если не врут, достиг определённых успехов. Так-то вот…

– Ну, знаешь, в семье, как говорится, не без урода… – Портнягин нахмурился. Взгляд его упал на чёрно-белый от инея памятник посреди площади. – Вот тоже… – с горечью молвил он, глядя сквозь слегка запотевшее стекло на изваяние трагически погибшей колдуньи. – Чего, спрашивается, в политику лезла? Глядишь – не сожгли бы…

Друзья со вздохом выпили за Жанну Д’Арк, светлая ей память, и вернулись к истокам спора.

– Даже на бытовом уровне! – настаивал Игнат. – Каждый наш поступок (каждый!) кому-то приносит добро, а кому-то зло… Согласен? Тем более колдовство! Скажем, пришёл к тебе клиент: неудачи достали. Но ведь его неудача – это чья-то удача, а? Я потерял – ты нашёл. Так или нет?

– Вот в том-то всё наше и отличие, – назидательно втолковывал Глеб. – Мы-то стараемся, чтоб пользы было побольше, вреда – поменьше… А вам это – по туттуту!

– Волкосытость и овцецелость! – язвительно провозгласил ученик нигроманта. – Значит, чтобы вреда поменьше, да?.. А фамилия Стратополох ничего тебе не говорит? Артём Стратополох.

– Ничего, – с искренним недоумением отозвался Глеб.

На упитанном румяном лице Игната отразилось недоверие.

– Хорошо, напомню, – сказал он. – Года три назад попросили одного колдуна (белого, что характерно, мага) порчу навести… А? А?.. У кого это глазки забегали?..

– Иди ты к лешему! – взбеленился Глеб. – Не знаю я никакого Стратополоха! Кто это?

– Литератор.

– Кто?! – не поверил Глеб.

Игнат повторил.

– А этих-то чего портить? Они сроду порченые!

– Ну вот тем не менее…

– И колдун согласился? – с сомнением спросил Глеб.

– Не просто согласился! – вскричал Игнат. – Он на Стратополоха этого за символическую, обрати внимание, плату «аркан» из астрала накинул… Бела кость!

• Предыдущая
• 71/85
• Следующая