Тарзан – повелитель джунглей - Берроуз Эдгар Райс - Страница 15

• Предыдущая
• 15/36
• Следующая

Частенько появлялся здесь и сам король Гобред, Гвинальда же не пропускала ни единой тренировки.

Обучение юношей, которые состояли оруженосцами при рыцарях и которым еще лишь предстояло посвящение в блистательное рыцарское сословие, происходило в самые ранние утренние часы. Блейк же участвовал в тренировочных состязаниях совместно с рыцарями, в ходе которых проявил незаурядные способности в верховой езде, и ему аплодировал даже сам король Гобред.

– Невероятно! – вырвалось однажды у Гобреда. – Всадник и лошадь словно единое целое.

– Он лишь чудом избежал падения, – скривился сэр Малуд.

– Возможно, – произнес король, – и все-таки в седле он хорош.

– Это пока он без копья и шита, – заявил Малуд. – А с щитом он чрезвычайно неуклюж. Видимо, больше привык иметь дело с разделочной доской.

Реплика Малуда вызвала всеобщий смех, однако принцесса Гвинальда даже не улыбнулась, что не прошло незамеченным для Малуда, который часто поглядывал на нее.

– И ты продолжаешь верить, что этот мужлан станет рыцарем, принцесса Гвинальда? – спросил он.

– Разве я что-нибудь сказала?

– Но ты не рассмеялась, – упрекнул ее Малуд.

– Он – чужестранец, его родина далеко, поэтому высмеивать его невежливо и не по-рыцарски, – ответила она. – Вот почему я не засмеялась.

Появившись после тренировки в саду, Блейк оказался в свите Малуда и тут же включился в общий разговор. Малуда и его друзей он никогда не сторонился, а их издевки и саркастические выпады сносил с равнодушным видом. Сам Малуд приписывал подобное поведение американца его тупоумию и невежеству, тогда как манеры Блейка вызывали восхищение у большой части рыцарей, считавших, что Малуд бесится из-за сознания собственной неполноценности.

Большинство обитателей мрачного замка в Ниммре относилось к новоприбывшему с симпатией. Чужестранец привнес в их существование ощущение свежести и новизны, столь непривычное для Ниммра с его устоявшимся за семь с половиной веков укладом жизни. От него они почерпнули новые слова, выражения и идеи, воспринятые многими с энтузиазмом. Если бы не откровенная враждебность влиятельного сэра Малуда, то Блейка приняли бы с распростертыми объятиями. Отношение Малуда к пришельцу было мгновенно подхвачено его угодливой свитой, которая смеялась, когда смеялся Малуд, и хмурилась, когда это делал он – известно ведь, что первые на свете подхалимы появились именно при королевском дворе.

При виде принцессы Гвинальды Блейк выступил вперед и низко поклонился.

– Сегодня ты прекрасно проявил себя, – ласково сказала принцесса. – Твоя верховая езда доставила мне огромное удовольствие.

– А еще лучше, если мы увидели бы его с блюдом мяса, – со злобой процедил Малуд и, услышав взрыв смеха, продолжил: – Разве нет? Дайте ему разделочную доску и нож для жаркого, и он почувствует себя в своей тарелке.

– Что касается сервировки еды, то, кажется, сэра Малуда это волнует гораздо больше, нежели дела, достойные рыцаря, – парировал Блейк. – Кстати, знает ли кто-нибудь из вас, что нужно для того, чтобы правильно разделать свинью?

– Нет, славный рыцарь, – ответила Гвинальда, – не знаем. Может, скажете сами?

– Вот именно. Кому же еще знать об этом, если не ему! – хохотнул сэр Малуд.

– Верно заметил, старина, я действительно это знаю.

– И что же нужно для разделки свиной туши? – спросил Малуд, оглядываясь по сторонам и подмигивая присутствующим.

– Во-первых, разделочная доска, во-вторых, острый нож, и, в-третьих, вы сами, сэр Малуд, – ответил Блейк.

Прошло несколько секунд, прежде чем оскорбительный намек дошел до сознания толпы. Первой весело рассмеялась принцесса Гвинальда, за ней остальные, а кое-кому даже пришлось объяснять смысл прозвучавшей колкости.

Рассмеялись однако не все, в частности, сам Малуд. Как только он уловил смысл сказанного, то сначала побагровел, затем сделался мертвенно-бледным, ибо самолюбивый сэр Малуд не выносил ничьих насмешек.

– Что?! – вскричал он. – Оскорблять Малуда? Да как ты смеешь? Ты, плебей! Только твоей кровью я смогу смыть обиду!

– Можете сделать это пивом, старина! – произнес Блейк. – Хоть залейтесь!

– Не понимаю я твоих глупых слов, – рассвирепел Малуд, – но знай, что если завтра ты не встретишься со мной в честном поединке, то я заставлю тебя бегать по всей долине Святых Могил, подгоняя ударами палки.

– Превосходно! – резко сказал Блейк. – Завтра утром в южной части долины.

– Оружие на твое усмотрение, милорд, – бросил Малуд.

– Не называйте меня милордом, мне это не нравится, – невозмутимо сказал посерьезневший Блейк. – А заодно выслушайте, что я вам скажу, хотя вряд ли это придется вам по душе, Малуд. Вы – единственный во всем Ниммре, кто отнесся ко мне с неприязнью и не дает мне возможности показать, чего я стою. Напрасно вы считаете себя великим рыцарем, для этого вы слишком неумны, трусливы и неблагородны. По меркам моей страны, вам никогда не стать тем, кого мы называем истинным джентльменом. У вас всего-то и есть что лошади да вооруженные люди, без которых вы не пользовались бы благосклонностью принцессы, а без ее покровительства не имели бы друзей. Вы не обладаете ни одним из качеств сэра Ричарда, поистине великого и благородного рыцаря, являющегося воплощением всех рыцарских добродетелей. Вы даже меня боитесь и совершенно справедливо – завтра в долине я задам вам жару, так и знайте! Я выбираю щит и меч.

Толпа, видя гнев Малуда, потихоньку отошла от Блейка, и, закончив свою речь, он увидел, что остался в одиночестве. Тут к американцу, отделившись от свиты Малуда, подошла улыбающаяся Гвинальда.

– Сэр Джеймс, ты погорячился. – И принцесса залилась веселым смехом. – Пойдем погуляем в саду, благородный рыцарь.

Девушка взяла Блейка за руку и увела от людей.

– Ты удивительная! – только и нашелся сказать Блейк.

– Неужели ты и вправду так считаешь? – спросила она. – Я привыкла к тому, что мужчины лицемерят со мной. Правду чаще говорят рабам, нежели королям.

– Надеюсь, мое поведение красноречивее любых слов, – взволнованно произнес Блейк.

Девушка непроизвольно положила свою ладонь на его РУКУ.

– Я увела тебя, сэр Джеймс, чтобы поговорить наедине, – сообщила Гвинальда.

– Мне не обязательно знать мотивы твоего поступка, достаточно того, что их знаешь ты, – с улыбкой проговорил Блейк.

– Ты чужой среди нас и многого не знаешь. В рыцарском искусстве ты неопытен, кое-кто даже сомневается в том, что ты рыцарь. И все же ты человек отважный либо же очень простодушный – ведь ты сам выбрал оружие в поединке с сэром Малудом: щит и меч, тогда как он прекрасно ими владеет, а ты нет. Мне кажется, ты идешь на верную смерть, поэтому и решила поговорить с глазу на глаз.

– Что ты мне посоветуешь? – спросил американец.

– Ты достаточно хорошо владеешь копьем, – сказала девушка. – Еще не поздно выбрать другое оружие. Прошу тебя, сделай это.

– Ты за меня беспокоишься? – спросил Блейк. – Ну скажи, для этого много слов не надо.

Девушка на мгновение потупилась, затем гордо вскинула голову. Глаза ее засверкали.

– Я дочь короля Ниммра, – заявила она, – и беспокоюсь за всех его подданных, включая самых бедных.

«В следующий раз будешь поосторожнее, сэр Джеймс», – подумал Блейк, но ничего не сказал и лишь улыбнулся в ответ.

Гвинальда гневно топнула ногой.

– У тебя нахальная улыбка, милорд! – сказала она с негодованием. – Мне это не нравится. Кроме того, ты слишком дерзок с дочерью короля.

– Я только спросил, боишься ли ты, что меня убьют. Вот и все.

– А я ответила. И это вызвало у тебя улыбку?

– Я улыбнулся потому, что прочел ответ в твоих глазах прежде, чем его произнесли твои губы, и понял, что глаза твои сказали правду.

Принцесса снова возмущенно топнула ногой.

– Невоспитанный хам! – воскликнула она, вздернула подбородок, отвернулась и пошла прочь.

Вечером того же дня деревня вождя Батандо вовсю праздновала возвращение Улалы.

• Предыдущая
• 15/36
• Следующая