Тарзан Непобедимый - Берроуз Эдгар Райс - Страница 2

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая

К тому же, в лагере имелось больше винтовок, чем требовалось для защиты даже более многочисленного отряда. В самом деле, на каждого человека приходилось по винтовке. Но это были уже несущественные детали, не произведшие впечатления на Нкиму. Для него имел значение тот факт, что во владениях его хозяина оказалось много незнакомых Тармангани и Гомангани, а поскольку во всяком чужаке Нкима видел врага, то он встревожился. Теперь, более чем когда-либо, ему хотелось найти Тарзана.

На земле перед палаткой сидел, поджав ноги, смуглый индус в тюрбане, явно погруженный в медитацию; однако если кому-нибудь удалось бы увидеть его черные чувственные глаза, то он обнаружил бы, что выражение их отнюдь не отстраненное – индус ни на миг не отрывал взора от палатки, стоящей чуть поодаль от остальных и, когда из нее вышла девушка, Рагханат Джафар встал и подошел к ней. Заговорив с девушкой, он заулыбался сальной улыбкой, но, отвечая ему, она не улыбалась. Говорила она вежливо, однако не остановилась, направляясь к четверке, игравшей в карты.

Когда она подошла к их столику, игроки подняли глаза, и на каждом лице появилось доброжелательное выражение, но было ли оно одинаковым на этих лицах-масках, тех масках, за которыми мы научаемся скрывать свои сокровенные мысли, оставалось неясным. И все же было очевидно, что девушка пользуется симпатиями.

– Привет, Зора! – воскликнул рослый малый с гладко выбритым лицом. – Выспалась?

– Да, товарищ, – ответила девушка, – но мне надоело спать. Эта бездеятельность действует на нервы.

– Мне тоже, – согласился мужчина.

– Как долго еще вы собираетесь ждать американца, товарищ Зверев? – спросил Рагханат Джафар. Верзила пожал плечами.

– Он мне нужен, – ответил он. – Мы вполне справились бы и без него, но нельзя не учитывать того морального эффекта, который окажет на мир сам факт активного участия в деле богатого американца из высших кругов общества. Так что подождем его прибытия.

– А вы полностью уверены в этом гринго, Зверев? – спросил молодой смуглый мексиканец, сидевший рядом с рослым гладко выбритым человеком, который, по всем признакам, являлся главой экспедиции.

– Я виделся с ним в Нью-Йорке и еще раз в Сан-Франциско, – отозвался Зверев. – Его проверили самым тщательным образом, и отзывы получены благоприятные.

– Я всегда испытывал подозрение к людям, которые всем, что имеют, обязаны капитализму, – объявил Ромеро. – Это у них в крови – в душе они ненавидят пролетариат так же, как мы ненавидим их.

– Этот парень – совсем другое дело, – стоял на своем Зверев. – Он настолько склонился на нашу сторону, что ради правого дела готов предать родного отца… и уже предает свою страну.

Губы Зоры Дрыновой, когда она услышала эту характеристику, слегка скривились в непроизвольной усмешке, незамеченной остальными.

Мигель Ромеро, мексиканец, остался неудовлетворенным.

– Не доверяю я всяким этим гринго, – заявил он. Зверев пожал плечами.

– Наша личная неприязнь не имеет значения, – сказал он, – по сравнению с интересами мирового рабочего класса. Когда Коулт прибудет, мы обязаны принять его как своего; и не забывать, что как бы мы ни ненавидели Америку и американцев, без них и без их паршивого капитала в сегодняшнем мире ничего не добиться.

– Капитала, нажитого на крови и поте рабочего класса, – прорычал Ромеро.

– Вот именно, – подхватил Рагханат Джафар, – но, как ни парадоксально, это же богатство подорвет и уничтожит капиталистическую Америку и в конце концов обеспечит победу пролетариата.

– Вот и я так думаю, – сказал Зверев. – Ради общего дела я предпочту американское золото золоту любой другой страны…

– Но что значат для нас ничтожные средства этого американского бизнесмена? – требовательно спросила Зора. – Это же пустяк по сравнению с тем, что Америка уже щедро вкладывает в Советскую Россию. Что его измена, по сравнению с изменой других, которые уже делают для приближения победы мирового коммунизма больше, чем Третий Интернационал? Это ничто, даже не капля в море.

– Что вы имеете в виду, Зора? – спросил Мигель.

– Я имею в виду банкиров, промышленников, инженеров Америки, которые продают нам свою собственную страну и мир в надежде набить золотом свои уже и так лопающиеся сундуки. Один из наиболее благочестивых и почитаемых граждан возводит для нас огромные фабрики в России, где мы сможем выпускать тракторы и танки; их промышленники соперничают друг с другом, чтобы снабдить нас двигателями для тысяч аэропланов; их инженеры продают нам свой интеллект и мастерство, чтобы построить огромный промышленный город, где бы производились боеприпасы и военная техника. Таковы эти предатели, таковы эти люди, которые ускоряют приближение дня, когда Москва станет диктовать свою политику всему миру.

– Вы говорите так, будто сожалеете об этом, – раздался сухой голос возле ее плеча. Девушка быстро обернулась.

– А, это вы, шейх Абу Батн, – произнесла она, узнав смуглого араба, который подошел, закончив пить свой кофе. – Наша благосклонная фортуна не мешает мне видеть вероломство врага, но и не позволяет восхищаться изменой кого бы то ни было, даже если она выгодна для нас.

– Это и ко мне относится? – настороженно спросил Ромеро.

Зора рассмеялась.

– Ну что вы, Мигель, – проговорила она. – Вы же представитель рабочего класса и верны пролетариату своей страны, а те, другие, принадлежат к классу капиталистов; их правительство – правительство буржуазное, которое настолько ненавидит коммунистические идеалы, что так и не признало наше государство; тем не менее, в своей жадности эти свиньи продают своих же и свою страну за горсть вонючих долларов. Я их презираю.

Зверев усмехнулся.

– Ты настоящая большевичка, Зора, – воскликнул он. – Ненавидишь врага от всей души, даже когда он нам помогает.

– Но ненавистью и болтовней ничего не добьешься, – сказала девушка. – Скорей бы начать делать дело. А мы торчим здесь и бездействуем.

– И что же ты предлагаешь? – добродушно поинтересовался Зверев.

– По крайней мере, могли бы попытаться завладеть золотом Опара, – ответила она. – Если Китембо прав, его хватило бы на финансирование дюжины экспедиций вроде планируемой, и мы не нуждались бы в этом американском… как их там называют?.. толстосуме.

– Меня тоже посещали подобные мысли, – произнес Рагханат Джафар. Зверев нахмурился.

– Может, кое-кому из вас не терпится возглавить эту экспедицию, – раздраженно сказал он. – Я знаю, что делаю, и не обязан ни с кем обсуждать свои планы. Настанет время для приказов, и я их отдам. Китембо получил свой, и уже несколько дней ведется подготовка к экспедиции на Опар.

– Мы так же заинтересованы и готовы рискнуть, как и вы, Зверев, – резко вмешался Ромеро. – Предполагалось, что мы будем работать на равных, а не как хозяин и раб.

– Скоро вы узнаете, что хозяин – я, – огрызнулся Зверев неприятным тоном.

– Да, – усмехнулся Ромеро, – царь тоже считал себя хозяином, вам известно, что с ним стало?

Зверев вскочил на ноги, выхватил револьвер и направил на Ромеро, но в ту же секунду девушка ударила его снизу по руке и встала между ними.

– Ты с ума сошел, Зверев! – вскричала она.

– Не вмешивайся, Зора! Это мое дело, и рано или поздно его придется решать. Здесь главный я, и я не потерплю предателей в своем лагере. Отойди.

– Нет! – решительно возразила девушка. – Мигель был не прав, но и ты тоже, а проливать кровь – нашу собственную – сейчас означало бы полностью потерять всякий шанс на успех. Это посеет семена страха и подозрительности и будет стоить нам уважения со стороны чернокожих, ибо они почувствуют отсутствие среди нас единства. К тому же, Мигель безоружен, стрелять в него было бы подлым убийством, а это лишило бы тебя уважения всякого порядочного человека в экспедиции. – Она выпалила эти слова на русском языке, которого, кроме нее и Зверева, никто из присутствующих не понимал, затем повернулась к Мигелю и обратилась к нему на английском.

• Предыдущая
• 2/45
• Следующая