Зуб дареного коня - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/42
- Следующая
– Ешьте, ешьте, на сегодня жральня закрывается, отмечаем день рождения, – предупредила медсестра.
Клара поинтересовалась:
– Сегодня в пансионате будут танцы?
Медсестра захихикала.
– Люблю я вашу палату, все чего-нибудь сморозите! Нет, Кларочка, сегодня танцев нет, только овсянка. Кавалеры на данный момент у нас все буйные.
– Овсянка? Тоже хорошо, улучшается цвет лица, – воодушевленно пропела Клара.
Медсестра рассмеялась низким голосом и покатила свою тележку дальше по коридору. Яна посмотрела в свою тарелку и не смогла найти в себе сил съесть это серое месиво.
– Яна, Яночка, ты не отдашь мне свое яблочко? – спросила Клара. – Я вечером и утром сделаю себе яблочную маску для лица.
– Бери, – согласилась Яна, – все равно оно кислое.
Она легла на кровать, тупо смотря в потолок, и почувствовала, что легла на что-то. Яна запустила под спину руку и вытянула смятый Асин пиджак.
– Вот черт, оставила… но ничего, вернется еще.
Внезапно в голову Яны закрался гениальный план. Она посмотрела на свою соседку, уже доевшую свою порцию и теперь чистившую яблоко маникюрными ножницами, которые тщательно прятала от персонала больницы, так как здесь держать колющие и режущие предметы строго-настрого запрещалось. Правда, Кларе разрешили оставить щипчики для бровей, так как без них ее пришлось бы переводить в отделение для буйнопомешанных.
Яна метнулась к Кларе и принялась трясти ее как грушу, боясь, что она сейчас впадет в свое обычное состояние подготовки ко сну. Это означало снятие макияжа, очищение и тонизирование кожи, питательный ночной крем для рук и лица, и уже до утра до нее будет не достучаться. А утром начнется процесс «приведения себя в порядок», а это еще больше по времени.
– Кларочка! У меня к тебе дело!
– Какое?
– Помнишь, у меня недавно была посетительница? – с трепетом спросила Яна.
– Длинноногая шатенка? Которой не хватает женственности в облике и умелого макияжа?
– Ты хорошо запомнила, как она выглядела? – поинтересовалась Яна с лихорадочным румянцем на щеках.
– Обижаешь, – поджала губы Клара, – все женщины мои потенциальные соперницы, и я помню всех, кого встречаю и кто может вызвать хоть какой-то интерес у моего мужа, а он у меня знаток женской красоты. А твоя подруга – женщина с шармом, только очень строго одета, – Клара захихикала, – я специально не стала ей указывать на этот недостаток – этим своим деловым видом она распугивает добрую половину потенциальных женихов.
– Клара, дорогая! Загримируй меня под нее! – вскричала Яна.
– Зачем? У тебя свои прелести…
– Умоляю! – перебила ее Яна. – Считай, что она увела моего парня, ему нравится ее тип, и я хочу быть как две капли воды похожей на нее.
– Надо же… – поджала губы Клара, – а ты ее еще подругой называешь. Хорошо, я постараюсь тебе помочь. Фигуры у вас одинаковые, а остальное дело техники.
Вернувшаяся за тарелками медсестра недовольно зацокала языком, заметив нетронутую порцию Яны.
– Еще один такой завтрак, обед или ужин, Цветкова, и я пожалуюсь заведующей отделением. Она тебя быстро положит под капельницу. И будем вливать питание внутривенно. Много вас тут таких сохнущих от несчастной любви и не желающих питаться по-человечески. А уж на тебя, Цветкова, вообще смотреть страшно, худющая, одни коленки и подбородок. Все! Через два часа отбой!
Медсестра удалилась, на ходу звонко грызя чье-то яблоко.
Клара приступила к таинству перевоплощения. Умелыми движениями она карандашом изменила форму глаз Яны, сделав их более круглыми, сделала чуть шире и темнее брови. Толстой кисточкой соседка Яны нанесла румяна на ее скулы, зрительно расширив их, тональным кремом изменила цвет лица и нарисовала другой контур губ. Довершили сие творение каштановый парик, которых у Клары было целых пять штук, и коричневые контактные линзы. Яна посмотрела на себя в зеркало и не узнала.
– Класс! По тебе, Клара, любая художественная судия плачет как по художнику-гримеру.
Яна напялила поверх ночной сорочки пиджак Аси и поняла, что белый низ не вписывается в ее образ. Решение пришло само собой. Вылив в тазик йод, который дали Кларе смазывать на коже места раздражения после ею же неудачно проведенной эпиляции, и разбавив его водой, Яна опустила туда ночнушку, а когда та окрасилась в темный цвет, вынула ее оттуда и сильно отжала. Она надела перекрашенную, мокрую ночную рубашку прямо на голое тело. Надетый поверх нее удлиненный пиджак оставлял только узкую полоску мокрой ткани, но белая больничная одежда уже не бросалась в глаза. Яна выглянула в тускло освещенный коридор и решилась. В дверях она остановилась и посмотрела на замолчавшую и погрустневшую соседку.
– Спасибо тебе, Клара. Желаю, чтобы к тебе вернулся твой муж…
– Вернется, куда денется… Мы больше не увидимся? – шмыгая носом, спросила соседка.
– Не знаю, – честно ответила Яна.
– Желаю тебе отбить парня у твоей подруги, – сказала Клара, вытирая слезы и размазывая по лицу косметику.
– Постараюсь… – Яна сглотнула комок в горле, – мужики не достойны, чтобы мы из-за них страдали.
Клара вздохнула и, отвернувшись, принялась методично снимать ватным тампоном макияж.
– Может быть…
Яна закрыла за собой дверь и двинулась по коридору, пытаясь унять сердцебиение. Ее сковал ужас. Она старалась прикинуться обычной посетительницей. Давалось ей это с большим трудом, так как сказывались нервное истощение и пережитые потрясения.
«Куда я иду? На воле меня преследовали одни трупы. Может, меня и вправду надо изолировать от общества. Хотя… если решила бежать, нельзя отступать с полпути».
Спустившись по лестнице на первый этаж, Яна снова прошла по коридору в обратном направлении. Глаза слезились, и видимость была нечеткой из-за непривычки Яны к контактным линзам. Впереди она смутно видела свет лампы на столе, за которым сидел охранник в черной форме и читал газету. Где-то вдалеке раздавался раскатистый смех медицинских работников, собравшихся в столовой и приступивших к праздничному ужину, возможно даже с горячительными напитками.
Яна приблизилась к охраннику. Он вопросительно взглянул на нее поверх очков.
Яна, собравшись с духом, посмотрела ему в глаза и сказала:
– Выпустите меня, пожалуйста, я посещала пациентку в палате номер двадцать четыре.
– Пропуск, – недовольно буркнул охранник.
– Я искала пропуск и не нашла, видимо, моя бедная подруга съела его, она теперь часто поступает так со всякими бумажками, что попадаются ей на глаза. Это случилось после того, как ее муж бросил ее и оставил записку, в которой и сообщал о своем неблаговидном поступке.
– Кларка-то? – усмехнулся охранник. – Знаем мы ее, ладно… как фамилия?
– Кудина. Ася Кудина.
Охранник углубился в свои записи в простой тетрадке в клеточку.
– Минуточку… Кудина! Вы же ушли полтора часа назад?!
– Да, я выходила, но забыла свой пиджак и вернулась. Вы разве не отметили? Не помните? – лицо Яны выражало полную искренность.
– Нет…
– Но как же! – воскликнула Яна с ноткой истерики в голосе, понимая, что на него надо надавить.
– Да успокойтесь вы, – ответил ей охранник, – я вас, кстати, вспомнил. Что вы так нервничаете? Да и выглядите как-то странно… на вас лица нет.
Яна вытерла слезу, все-таки линзы сильно раздражали глаза, и ответила:
– А как бы вы выглядели, если бы увидели своего лучшего друга в психушке?
Охранник поморщился и стал выписывать Яне пропуск.
– Ладно, проходи. Не пойму, откуда так пахнет медикаментами?
Яна поежилась под своей йодной рубашкой и прошла мимо него, до конца не веря в свое счастье и так и ждущая окрика сзади.
Ночная рубашка жгла все тело, глаза слезились, а голова под париком нещадно чесалась. Хорошо, что Яна не видела, какими взглядами провожали ее прохожие.
«Какой кошмар», – думала она, стремительно удаляясь подальше от лечебницы. В каждом шорохе и шуме ей мерещилась погоня за собой. Она надеялась, что у нее есть время до утра, до утреннего обхода в больнице. Яна решила зайти домой, быстро собрать вещи и прямиком к Асе, чтобы она ей достала билет из Москвы уже на сегодняшнюю ночь. Яна знала, что у подруги есть такая возможность.
- Предыдущая
- 25/42
- Следующая
