Подарки Деда Маразма - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая

– Мама, ну я же просто спросила…

– Вот она – детская неблагодарность! Я ночами не спала, пожертвовала своим личным счастьем ради тебя, работала, пошла наперекор людским разговорам, выучила тебя, холила и лелеяла, отправила в институт в Москву учиться, а ты… Приехала мать в гости в отпуск на месяц, думала, дочка рада будет…

– На месяц? – переспросила Полина, закусывая пухлую губу.

– Думала, что покажешь мне Москву, походим в театры, кино, рестораны, я же не пустая приехала, а со всеми своими сбережениями! – похвасталась Зинаида Александровна. – Правда, мне еще и бабы соседские денег дали и список того, что они хотят, чтобы я им в столице купила.

Зинаида Александровна жестом фокусника достала из рюкзака длиннющий список.

– Я надеюсь, дочь, ты покажешь мне, где у вас тут хорошие и недорогие магазины? – строго спросила она. – А еще отвезешь нас с Колей на кладбище памятник установить, ты-то Москву знаешь, а мы нет.

Полина на секунду даже забыла о Романе, мокнущем под дождем. Она поняла, что студенческие каникулы она проведет не совсем так, как планировала. Но раскаты грома вывели ее из оцепенения.

– Мама, не говори глупостей! Я всегда рада тебя видеть, но…

– Что но?

– У меня так не прибрано в квартире, я же не ожидала, что ты приедешь.

– Аккуратности я тебя тоже учила, – нравоучительным тоном подтвердила Зинаида Александровна.

– Вот мне и неудобно перед тобой. – Полина мяла край своей футболки, стараясь ничем не выдать свое волнение. – Поэтому, мама, ты не можешь на полчаса куда-нибудь сходить погулять? Я за это время приберусь в квартире, помою пол, посуду, и мы снова встретимся как ни в чем не бывало, – предложила Полина, заискивающе улыбаясь.

– Ты сессию сдала? – спросила мать.

– Досрочно, – с готовностью ответила Поля.

– Видимо, напряглась сильно? Переутомилась? – вкрадчивым голосом спросила Зинаида Александровна.

– Да не очень… – неуверенно ответила дочь, интуитивно чувствуя подвох в вопросе матери.

– Тогда ты что, с ума сошла?! Куда это ты гонишь родную мать погулять, да еще в такую погоду?! Погулять! Я шесть часов в дороге, уже нагулялась! Не каждый хозяин выгонит собаку в такую погоду на улицу! С ума сошла, дочь! Но ничего, я возьмусь за тебя, я привезла копченое мясо, домашнее сало, сметану, банки с огурцами и маринованными помидорами. Я тебя откормлю, дочка, верну твои бедные студенческие засушенные мозги на место!

Полина обреченно вздохнула.

Марта ехала на переднем сиденье рядом со следователем, нахохлившаяся и грустная. А чего ей было радоваться? Произошло два зверских убийства, и это не могло вдохновлять и веселить ее. Причем в обоих случаях главной подозреваемой являлась она собственной персоной. Она уныло смотрела на улицу, где бушевал самый настоящий ливень. Первая гроза в этом году. На улице резко потемнело, вода сплошной стеной падала с неба, текла по асфальту, скапливалась у бордюров, закручивалась в воронки. Люди в прилипших рубашках, футболках, юбках жались, сбившись в кучки, под козырьками магазинов, подъездов и на остановках наземного транспорта. Более смелые и спешащие граждане шлепали по лужам, прикрывшись зонтиками и целлофановыми пакетами, а молодежь, смеясь и крича от восторга, бежала по лужам прямо босиком.

– Что грустишь, красавица? – покосился на бледный профиль Марты Артем Анатольевич.

– Вы же подозреваете меня… Хотите упрятать в тюрьму, а я что, должна кричать от радости? – надулась Марта.

– Ну, я же не виноват, если все улики и мотив преступления указывают на вас? Если я вас оставлю на свободе, мое начальство, полистав ваше дело, меня не поймет и вынесет выговор.

– Вот на меня уже и дело есть! – всплеснула руками Марта. – Жила себе, горя не знала! В институт ходила, наркотиками и алкоголем не увлекалась, а теперь меня обвиняют черт знает в чем!

– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, – глубокомысленно проговорил народную мудрость следователь, – а потом, я свято верю, что ничего в нашей жизни просто так не бывает. Значит, вы в чем-то виноваты. К сожалению, и честные люди попадают в места не столь отдаленные… ирония судьбы, знаете ли…

– Знать бы, в чем я виновата?! Или вы сейчас скажете, что в тюрьме у меня будет достаточно времени подумать о своих поступках? – спросила Марта.

– Ну и язва же вы! Вот с таким характером вы точно сделали, не могли не сделать кому-нибудь что-нибудь плохое. Например, своему бывшему мужу, ведь это же вы бросили его?! – Артем Анатольевич обращался к Марте то на «вы», то на «ты».

– Ну… мы расстались по обоюдному согласию, – протянула Марта, задумавшись.

– Так не бывает, все равно кто-то должен был быть зачинщиком.

– Ну и нудный же вы тип! Как вас жена терпит?! – издала возглас удивления Марта.

– Работа у меня такая, все знать и все анализировать, стараясь никому не симпатизировать, а опираться только на голые факты. А жены у меня нет, и тоже лишь из-за моей работы.

– Понятно… Может быть, вы и правы. Я первая охладела к Диме, а он был настолько тонко воспитан, что сразу же почувствовал это и избавил меня от своего присутствия. Хороший он был человек, понимаете? Поэтому меня так и задела его смерть, я не могу с этим никак смириться… Но любишь, к сожалению, не за это…

– Да, Дмитрия все опрошенные мною люди охарактеризовали исключительно с положительной стороны. Вот и непонятно, кто мог убить его?

– Поэтому вы и остановились на мне? Конечно, я самый кровожадный экземпляр во всей этой истории! – огрызнулась Марта.

Следователь ехал очень медленно, так как даже работающие на максимальной частоте «дворники» не справлялись с потоками льющейся воды. Видимость на дороге была очень плохая.

– Ладно, не переживай, сейчас приедем по адресу твоего ангела-спасителя, и если все то, что ты говорила, окажется правдой, то этот Роман обеспечит тебе алиби.

Лицо Марты исказила гримаса. Ей больше всего не хотелось встречаться с тем типом, которого она, сама того не желая, так подставила, и слова следователя о скорой встрече были для нее солью на рану. Она уже сейчас стала ощущать смутное волнение и дрожь в коленках.

– Вот мы и добрались, – аккуратно припарковал к тротуару свою девятую модель «Жигулей» Артем Анатольевич.

Марта уже поведала ему о том, откуда она узнала адрес Романа, на что следователь ей ответил:

– Вот все, что ты говоришь, Пескова, просто бред какой-то. Как мог совершенно незнакомый человек, как ты сама утверждаешь, заплатить за испорченные тобой панамки довольно крупную сумму?

– Вы вообще ничему не верите, что я говорю, – отмахнулась Марта, – и не думайте, что я хотела прикарманить его денежки, я бы обязательно собрала нужную по квитанции сумму и вернула бы ему.

– Мы скоро проверим твои нелепости, – миролюбиво заключил Артем Анатольевич.

– На улице такая гроза… я не выйду из машины, я сразу же промокну, – сказала Марта.

– Ничего, не сахарная… – Артем Анатольевич выскочил из машины и, обежав ее, открыл дверцу со стороны Марты.

Она вышла из машины и побежала к подъезду. Когда они влетели под защитный козырек дома, они оба были уже абсолютно мокрыми.

Артем Анатольевич прикинул в уме:

– Квартира номер тридцать два… по четыре на каждой лестничной клетке… Я думаю, что твой спаситель или губитель живет на восьмом этаже.

Следователь нажал на кнопку вызова лифта, философски заметив:

– В этих домах еще старые лифты, которые перемещаются медленно и со скрипом, но что-то в них есть.

– А я и не предполагала, что вы в душе романтик, – вздохнула Марта, отжимая мокрые концы волос. Холодная вода струйкой потекла ей за шиворот.

Кабина грохнула и остановилась, кнопка погасла, извещая о прибытии лифта. Артем Анатольевич открыл дверь, и они с Мартой молча уставились на могильный памятник, мирно разместившийся в лифтовой кабине и оповещающий о смерти в тысяча девятьсот девяносто втором году некоего Романа Павловича Карасева.

• Предыдущая
• 18/62
• Следующая