Россия за облаком - Логинов Святослав Владимирович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/59
- Следующая
Вся работа заняла меньше получаса, вскоре туша затонувшего автомобиля показалась над водой. Мутные потоки стекали из неё, – понять, что находится внутри, было невозможно.
Горислав Борисович отвернулся, потом не выдержал и подошёл ближе.
– Вы этих людей знаете? – спросил майор, указав на трупы, вытащенные из салона.
– Нет, – ответил Горислав Борисович, почему-то ожидая, что сейчас ему начнут предъявлять обвинение в убийстве. Слишком уж происходившее напоминало один из тех фильмов, что показывают по телевизору.
Все трое, как понял Горислав Борисович, были убиты выстрелами из ружья, автоматы с пистолетными патронами нашлись здесь же, в машине. Горислав Борисович уже жалел, что напросился посмотреть на подъём машины. Хотелось оказаться где-нибудь, где нет посиневших трупов, с развороченными картечью головами, где никто не ведёт профессиональных разговоров о кучности выстрела и отпечатках пальцев. По счастью, майор сам, не ожидая просьбы, предложил Гориславу Борисовичу вернуться на базу. О том, чтобы остаться у себя, Горислав Борисович уже не мечтал. Было попросту страшно, в воспалённом воображении представлялось, как ночью бесшумно растворяется запертая дверь, на пороге появляется мертвец, водит по комнате заводяневшими глазами, а вслед за слепым взглядом шарит всевидящий зрачок автоматного дула. Вообще-то мертвецов Горислав Борисович не боялся, но после сегодняшнего – любой забоится, а уж пожилому человеку мечтательного склада подобные встряски и вовсе противопоказаны.
Майор появился в мотеле вечером, когда Горислав Борисович уже начал томиться бездельем. Майорский автомобиль въехал в ворота, и почти сразу сам майор постучал в двери выделенного Гориславу Борисовичу номера.
– Значит, так, – сказал он, не дожидаясь расспросов, – двоих из тех, что были в машине, мы определили. Один у нас в федеральном розыске за особо тяжкие преступления. Попросту – убийца… А вот второй, тот, что в возрасте, – штучка поинтереснее… Перекупщик краденого антиквариата. Кличка у него – Нумизмат. Догадываетесь, откуда след тянется?
Горислав Борисович судорожно глотнул.
– В молодости этот Нумизмат и сам был замаран: церкви обчищал, по деревням собирал иконы – где скупал, где воровал. А теперь – респектабельный господин, ручки пачкать не любит. Такие обычно с киллерами дела не имеют. И раз они вместе куда-то поехали, значит, за ними стоит ещё кто-то, покрупнее. И если вы думаете, что тут концы в воду, – майор усмехнулся, – то успокаиваться рано. И потом… кто-то ведь этих троих застрелил. Из охотничьего ружья… – майор с прищуром посмотрел в лицо Гориславу Борисовичу.
А тому вдруг живо вспомнились события восемнадцатилетней давности: Фектя, которую едва успели спасти, и мрачное обещание Платона: «Найду воров – головы поотрываю!» Неужто нашёл?
– Я из ружья и стрелять не умею, – пробормотал Горислав Борисович. – И вообще, я в городе был.
– Я всё понимаю, – протянул майор, – вот для уголовного следователя ваше нарочитое алиби будет весьма подозрительным. В общем, так: ваше монетное дело – у меня, и следователю я его показывать не буду. Но и от вас жду полной откровенности. Чтобы не я из вас информацию клещами вытягивал, а вы мне помогали.
Горислав Борисович молча кивнул.
– С Нумизматом точно не знакомы?
– Совершенно точно! Я и прежде там ни с кем не знался. Приходил, сдавал монеты, получал деньги и сразу уходил.
– Последнее время что-нибудь старинное продавали или хотя бы просто показывали кому-нибудь?
– Нет, конечно! Уже десять лет – ничего!
– Савостины могли что-нибудь продавать?
– Не знаю. Вряд ли… Туда Платон товары возил: гвозди, ещё кой-что, а оттуда – нет.
– Понятно… Туда, значит, возил. А выручку куда девал?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. А Нумизмат, похоже, знал. Вот только за александровские рубли людей не убивают. Когда вы последний раз в девятнадцатом веке были?
– Недели полторы назад. Ну да, в четверг. Миколку из гостей забирали.
– Ну-ка поподробнее… У кого он там гостил?
– У Платона в Ефимкове кум живёт, Чюдой… то есть Матвей Степанович. Мы обычно у него останавливались. Он мужик со странностями, ни о чём не расспрашивал, а нам и удобно.
– И часто у него младшие Савостины гостить оставались?
– Первый раз. Он там неделю всего и прожил, а потом мы за ним приехали.
– То есть шастали туда-сюда частенько. Время там идёт как и у нас?
– По-разному бывает. Но если редко ездить, время там почти стоит. В шестьдесят четвёртый год Платон четыре года подряд ездил. Тогда там недород случился, цены стояли высокие, так он и сено возил, и картошку, и лук. Рожь тут покупал, там продавал.
– И почему прекратил ездить?
– Дорога закрылась. Я один иду – попадаю нормально, а обозом едем, то только в шестьдесят пятый. А сейчас уже и туда не попасть, по семьдесят седьмой год дорогу затоптали.
– То есть бизнес у Платона Савостина был поставлен хорошо…
– Да какой же это бизнес? Он чаще сеном торговал. Там покосов не хватает, сено весной дорожает, а тут травы полно: коси – не хочу! Платон для этого и косилку купил, и конные грабли.
– Здесь они или пропали?
– Здесь.
– Чем ещё торговал?
– Овсом, луком репчатым. Вещи всё такие, на которых дата не проставлена.
– А выручка где – не знаете.
– Не знаю.
– А сами вы, когда в одиночку ходили, – зачем?
– Ну, хотел посмотреть, пройду или нет.
– А если без «ну», поконкретней?
Горислав Борисович вздохнул и жалобно посмотрел на майора.
– За грибами ходил, – признался он, – и на болото за ягодами. Орловы мшаники мелиораторы испоганили: высушить – не высушили, и расти теперь ничего не растёт. Ни клюквы, ни брусники… А знаете, какая там морошка была сто лет назад? У крестьян жатва, озимые убирают, так за морошкой никто не ходил, один я на весь мох.
– Чёрт знает что! – не выдержал майор. – Вы хоть понимаете, что говорите? В позапрошлый век за морошкой! Это даже не микроскопом гвозди забивать! У меня слов нет приличных, чтобы ваше поведение охарактеризовать!
– Это не микроскоп, – сказал Горислав Борисович. – Это время. Сломаешь что-нибудь ненароком – вся история наперекосяк пойдёт. Вот я и старался тихонечко ходить, чтобы ничего не испортить. И Платону гвозди возить не велел, только сено и всякое такое…
– А платочки?
– Я их уже десять лет не вожу, с тех пор, как понял, что не дело это.
– А вы уверены, что не дело? – вопрос был задан таким тоном, словно другой человек спросил. – Вам никогда не хотелось переменить всё это безобразие, исправить историю, чтобы вместо нынешней помойки была у нас нормальная, человеческая страна?
– Это опять провокация? – спросил Горислав Борисович. – Вы ждёте, что я начну говорить вам в пуговицу, что живём мы хорошо и всё у нас есть?
– Нет, это вполне серьёзно. Мне, например, до омерзения надоело, что моя страна, которую я люблю и которой хочу гордиться, вот уже сотню лет находится в глубочайшей заднице. И мне порой отчаянно хочется отлистнуть эту сотню лет и переписать историю набело.
Горислав Борисович согласно покивал.
– Да, конечно, вы молодой, энергичный человек, вы мечтаете о переменах. А я – старик. Я помню Сталина. Я пережил Хрущёва, Брежнева, перестройку… Хотите, я расскажу вам политический анекдот? В конце концов, это пикантно – рассказывать политический анекдот майору госбезопасности. Только он очень старый, ему больше двух тысяч лет. Так вот… Умер в Сиракузах тиран Дионисий. Народ ликует, лишь одна старушка стоит у стеночки и плачет. Её спрашивают: «Бабка, ты чего?» – «Да по Дионисию плачу, сыночки…» – «Ты, никак, рехнулась, старая! Он, что, родственник тебе?» – «Упаси боже, он мне никто…» – «Так, может, доброе что для тебя сделал?» – «Нет, что вы, ничего, кроме зла, от него не видала…» – «Так, может, родне твоей, или друзьям, или знакомым что доброе сделал?» – «Скажете тоже… я о таком и не слыхивала…» – «Так что ж ты тогда плачешь?» – «Ой, сыночки, стара я, четырёх тиранов на своём веку пережила, каждый новый был хуже прежнего. Вот и горюю, кто-то на место Дионисия придёт».
- Предыдущая
- 45/59
- Следующая
