Черный смерч - Логинов Святослав Владимирович - Страница 49
- Предыдущая
- 49/69
- Следующая
– Но как ты его уронил! Я и не думала, что такое возможно. Плечо-то болит?
– Ерунда! – ответил Яйян, с восторгом глядя на перемазанное кровью Лишкино лицо, и невольно потёр ладонью ключицу, которая на самом деле ныла преизрядно.
Глава 8
Время сочилось по каплям, тут же застывая, словно первая февральская сосулька. Целый перевёрнутый лес этого застывшего времени нависал над головой Рона, сосульки грозили сорваться и пронзить его насквозь. Но и без того Рон знал, что скоро тонкие острия времени прорастут сквозь него, сначала калеча то немногое, что ещё осталось в нём живым, а потом просто убьют. И всё же Роник не двигался с места, догадываясь, что в иных местах его ждёт нечто ещё худшее.
Несколько раз мимо проходило опасное, громогласно топотало, сокрушая всё на своём пути, или змеилось с пронзительным свистом, проникая сквозь то, что казалось плотным, и огибая пустые места. Оно распространяло округ ощущение тонкого дрожащего ужаса и неизбывной гадливости.
«Должно быть, это просто тутошняя змея, – думал Роник. – Настоящий шаман взял бы палку и убил гадину. Но я не шаман, я тут вроде лягушонка, меня не только гадюка, но и любой ужик проглотит».
Опасное убиралось вон, и Роник вновь оставался один. Медленно нарастающие грани уже вдавились в его тело, причиняя пока ещё не сильную, но надоедливую боль. Теперь, если бы даже Роник захотел, он не мог бы сдвинуться с места, сочащееся время прирастило его здесь и не желало отпускать.
Удивительным образом ничто, даже источающее опасность, не обращало на Рона внимания. Его могли походя убить, не заметив стоптать, но интереса он ни у кого не вызывал. Поначалу это казалось странным и даже обидным, потом Роник привык и очень удивился, когда нечто заинтересовалось шаманышем, зажатым прозрачными сосульками. Было оно невелико и больше всего напоминало толстую мохнатую гусеницу. Жёсткая шерсть была или казалась мокрой, во всяком случае, вид у существа был такой, словно оно только что искупалось и ещё не успело обсохнуть.
Быстро извиваясь, оно подползло и ткнулось сопливым носом Рону в коленку. Только теперь Рон заметил, что у него снова есть ноги и руки или, по крайней мере, нечто их заменяющее.
Какая обида – обрести ноги как раз в ту пору, когда неумолимое время прирастило тебя к одному месту, лишив всякой возможности пользоваться обретёнными ногами! Однако Роник уже давно философски относился ко всему на свете.
– Тебе тоже плохо здесь? – спросил он червяка.
– Гры-ум!.. – неожиданным баском ответило существо.
Оно попыталось взобраться Ронику по ноге, но не удержалось и съехало вниз, оставив на голени влажный след.
– Может быть, ты кушать хочешь? – продолжил разговор Роник. – Я вон уже сколько времени здесь, а ничего не кушаю. И не хочется почему-то. Может быть, тут вообще никто не кушает?.. У меня с собой кусок лепёшки был, я утром не доел и положил за пазуху. Но он куда-то делся. Видишь, ничего у меня нет… – Рон протянул дружелюбному знакомцу пустые руки, показывая, что там и взаправду нет ничего.
Мохнатый мокрый червяк, скверное существо, от которого в обычной жизни Рон поспешно бы отшатнулся, а потом принялся искать палку, чтобы поскорее пришибить, сунул рыльце в подставленную ладонь и торопливо зачавкал, словно и впрямь нашёл что-то съедобное. Рон не отодвигал ладони. Впервые с ним здесь происходило хоть что-то не таящее угрозы, и мальчик был рад даже такому обществу. Червячок начавкался вволю, колко цепляясь коготками, забрался-таки по Рониковой ноге на колени, затем сумел перебраться на плечо. Там он приник к одной из пригвоздивших Рона сосулек. Раздался тихий хруст, посыпалась пыль, и сосулька отпустила.
– Ты хочешь мне помочь? – спросил Рон. – Я сразу понял, что ты хороший. Меня вообще почему-то все зверюшки любят. Дома у меня был знакомый пёс, так он меня из выморочного селения вытащил. А тут ты помогаешь. Это ничего, что ты маленький и слабый, но мы же с тобой вдвоём, правда?
– Гры-ум! – согласно прозвучало в ответ.
Через какое-то время, долгое или нет, Роник не мог бы этого сказать, но все острые сталактиты были обгрызены, и Рон сумел встать.
– Ну и куда мы теперь пойдём? – спросил он у примостившейся на плече тварюшки.
– Гры-ум!.. – произнёс червячок басисто. Вряд ли он умел сказать что-то ещё.
– Хорошо, – согласился Рон. – Пойдём прямо.
Три дня охотничий отряд вялил, коптил и солил взятую добычу. Чтобы зря не бросать геройски убитого тура, выкопали на берегу ямину и сложили мясо туда, круто засолив. Сверху яму забили землёй пополам с камнями, чтобы охочие до мясного четверолапые не сумели разрыть ухоронку. Остальное, хоть и с трудом, можно было унести. Конечно, мясо ещё не было вполне готово, но за время дороги оно уже не испортится, а никто не хотел задерживаться в опасных местах на пару лишних дней.
В первую же ночь вокруг лагеря собралась огромная стая жёлтых степных волков и тощих шакалов. Кучи требухи, которую не могли переесть ни люди, ни собаки, возбуждали в звериных стаях непреодолимую жадность. Два десятка собак, приведённых людьми, конечно, не могли бы остановить сбежавшихся отовсюду хищников, но когда вой, тявканье и гневное рычание показали, что скоро дело дойдёт до драки, в свару пришлось вмешиваться людям, и волки, отведав стрел, убрались восвояси, надеясь, что скоро удачливые добытчики уйдут в свои края и хозяевам хоть что-то да перепадёт.
Короче, всё шло как обычно бывает во время дальних охотничьих экспедиций, вот только рядом с охотниками был шаман, который ежедневно тревожил предков, пытаясь всё же понять, куда подевались жаборотые, ещё недавно хозяйничавшие в степи, словно в собственном заплечном мешке. Наконец, переговорив с лишаками и кое с кем из охотников, Калюта подошёл к Ваше и сказал, что хочет пройти ещё дальше, на северо-восток, в те места, где жил погибший род черноволосых.
– Проводника возьму, вызывается тут один, и своих пару человек. Конец не дальний, кочевья диатритов, считай, подальше будут, а мы туда ходили и целыми возвращались.
– Так-то оно так, – Ваша в задумчивости чесал нос, не зная, какое решение принять, – но уж больно риск велик. Вернёшься – хорошо, а если сгинешь – как род без шамана обходиться станет, в такое-то время?
– Дома за забором тоже всю жизнь не просидишь, – возразил Калюта, – а ежели попытаешься отсидеться, то тебя враг рано или поздно одолеет. Покуда мэнки присмирели, надо в разведку идти. После того, как Ромар надорвался, шапку-невидимку и ещё кой-какие Ромаровы вещицы йога мне переслала, так что не возьмут нас поганцы.
Ваша покачал головой при виде непригожей дружбы между шаманом и злой ведьмой, но спросил только:
– Кого с собой взять-то хочешь?
– Лишку, – сразу же назвал шаман имя постоянной своей спутницы, – ещё, пожалуй, Скила, он среди следопытов самый лучший. А в проводники Яйян вызывался, тот, что быка заломал.
– Так он ещё ни в какую семью не принят, – поморщился Ваша, – он покуда наполовину чужой.
– Вот и хорошо, – возразил Калюта, – значит, его духи тамошние сразу признают, опять же предки лишаковские не отвернутся. Такой проводник всегда самый лучший.
– Ну, как знаешь. – Ваша не стал спорить, понимая, что в подобных делах шаман лучше разбирается. – А хватит тебе Лишки да Скила? Может, ещё пару человек взять? Добычу мы как-нибудь дотащим…
– Не в том дело. Больше мне шапкой не прикрыть. Четыре человека куда угодно тайно пройдут, а пятый всякому глазу будет заметен.
– Ну, как знаешь, – повторил Ваша. – Лар тебе в помощь.
На следующий день с утра лагерь, к радости подбиральщиков падали, был покинут. Большой отряд, надрываясь, потащил мясные припасы к дому, а четверо разведчиков, скрывая следы и не разжигая костров, двинулись на восход – ни дать ни взять, диатритов решили проведать в неуказанное время.
Лето уже перевалило за середину, степь отцвела, и травы, обожжённые свирепым взглядом Дзара, пожухли. Идти по такой степи невесело, зато следов остаётся куда меньше, чем весной, когда свежая трава несколько дней сохраняет всякий след.
- Предыдущая
- 49/69
- Следующая
