Звезды падают вверх - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 68
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
Генерал после паузы продолжил свой рассказ.
– Наша операция между тем, как показали события следующих дней, кажется, достигла своей цели. «Крот», безусловно, активизировался. Оставалось определить: кто же это? Под подозрение подпадали шесть человек, включая и меня. – Генерал усмехнулся. – Вас, капитан, – он кивнул на Петренко, – и еще четверых наших сотрудников… Но тут события начали развиваться несколько неожиданным образом. Судя по всему, известие о трагической гибели супруги и связанные с этим переживания действительно потрясли вас, господин Кольцов, и явились своего рода катализатором для развития ваших экстрасенсорных способностей. Тех самых способностей, которые в вас с переменным успехом пытались пробудить пятнадцать лет назад… А вы еще к тому же ударились в бега… Бедному капитану Петренко, – усмехнулся Струнин, – пришлось гоняться за вами по всей России. Азов-13, Абрикосово, Москва, Приволжск…
Генерал вздохнул, пригладил волосы.
– Неужели вы, Кольцов, не отдавали себе отчета, что вы со своими талантами стали по-настоящему лакомым кусочком для о-очень многих сил?.. А?.. А вы к тому же начали трубить о своем даре каждому встречному-поперечному. Что за мальчишество? Зачем, скажите мне на милость, вы взялись демонстрировать свои таланты журналисту – этому самому Полуянову? Да еще сниматься на видео? Неужто вы не понимаете, что гласность в этом деле может быть только вредна? Вредна прежде всего вам! Ведь если правда о вас всплывет, смею вас уверить, за вами начнут охотиться такие силы, что Алла Бельская с ее пистолетиком и пацанами покажется вам невинной девочкой!.. И не мы – мы, люди, которые хотели, по большому счету, вас обезопасить, – а другие возьмутся за вас. Совсем другие службы и сообщества. Понимаете, другие! Которым вы будете нужны исключительно для преступных целей!
Струнин отчитывал Кольцова, словно лейтенантика на плацу. Тот молчал, чувствуя, что генерал во многом прав. «Но кто ж мог разобраться, – подумал он, – где свой, где чужой, кто враг, кто друг?.. Где ж вы раньше-то были, господин генерал?..» Однако вслух ничего не сказал: слишком уж большое почтение воспитала в нем армия к золотым генеральским погонам (даже если на генерале, как сейчас, была надета простая джинсовая рубашка с распахнутым воротом).
– Вы запросто могли бы оказаться во враждебных, преступных руках, – между тем продолжал свою речь Струнин. – Преступных – по отношению ко всей России. Или – к гражданам России. Что, в сущности, одно и то же… Теперь вы понимаете – вы, Иван Петрович, и вы, Елена Геннадьевна, – что хранить полное молчание обо всем происшедшем и происходящем – прежде всего в ваших интересах?.. Кто еще соберется в вас стрелять, вас похищать, чтобы вы наконец-то поняли это?
Вопросы Струнина повисли в воздухе. Кольцов и Лена переглянулись.
– Куда мы летим? – вдруг требовательно спросила Лена.
– В надежное место, – улыбнулся генерал.
– А именно? – не отставала Лена.
– Послушайте, Елена Геннадьевна! – слегка возвысил голос генерал. Повышенный тон генерала свидетельствовал, что и его олимпийское спокойствие не беспредельно. – Вы сделали свой выбор. Вы сказали, что последуете за господином Кольцовым, куда бы вам ни пришлось… Было такое?
Струнин не мигая уставился на нее. Кольцов тоже повернул голову и смотрел прямо ей в глаза, прямо в душу – одновременно ласково, умоляюще и требовательно.
– Да, – прошептала Лена, совершенно обезоруженная этим взглядом.
Кольцов разжал кулак и слегка погладил ее по руке, нежно-нежно. В этом прикосновении была и благодарность, и восхищение, и любовь, и преклонение. Бог знает, сколько всего может вместить один такой жест в подобные минуты… От руки Ивана, от его любви радостная истома разлилась по всему телу Лены.
– Да, я со всем согласилась, – еще раз прошептала она.
– Ну и прекрасно! – воскликнул генерал. – А обо всем конкретном – давайте об этом потом, ладно? Я еще не готов ответить на все ваши вопросы… Все детали надо как следует проработать. Одно обещаю: плохо вам не будет… Однако… – прервал сам себя генерал. – Время позднее… Давайте-ка мы, господа, с вами перекусим. А может, даже и выпьем: за удачное, я надеюсь, окончание вашего приключения. – И генерал суеверно постучал костяшками пальцев по пластиковому, имитированному под дерево столу.
Никто не отказался, и Струнин снял трубку телефона и коротко бросил в нее:
– Принесите, – не уточняя детально, чего принести, куда и сколько.
Лене показалось, что и минуты не прошло, как молоденький солдатик в белой официантской куртке вкатил сервировочный столик, на котором возвышались бутылки с водкой «Столичная», красным сухим вином плюс четыре боржоми. Две плошки с икрой, красной и паюсной, масло, тонко нарезанный хлеб, а также два огромных блюда мясного и рыбного ассорти довершали сервировку стола. Юноша-официант, все это молниеносно расставив, разлил – без команды – водку по рюмкам и поклонился: «Приятного аппетита!» «Вот он, генеральский рай!» – с иронией подумала Лена.
– Ну, – плотоядно молвил Струнин, – за успех нашего предприятия.
Поднял рюмку и, ни с кем не чокаясь, выпил. Петренко, следуя примеру командира, тоже ахнул стопку. Подумав, к ним присоединился Кольцов. Лена едва пригубила.
Генерал намазал булку маслом, сверху, еще гуще – черной икрой, налил себе еще одну рюмашку – и тут же выпил снова. После чего стал с заметным удовольствием поглощать бутерброд.
– А скажите, – спросил слегка порозовевший от выпитого Кольцов, – что за люди преследовали нас с Бельской на квартире у Полуянова?
– Поганая история! – досадливо махнул рукой Струнин и налил себе еще одну. Выпил, зажевал белорыбицей, продолжил: – Ее один наш сотрудник, пока вы бегали по Поволжску, быстренько размотал…
– Вася Буслаев? – спросил Петренко.
– Прошу без фамилий! – прогремел генерал. – Без фамилий, капитан! А впрочем… Чего уж там… Да, это сделал твой Вася Буслаев… Никакого, надо сказать, отношения к нашему делу эта история с квартирой Полуянова не имеет… Так только, очень косвенное…
– А все-таки? – не отставал Иван.
– А, чепуха… Но если ты, Кольцов, настаиваешь… – Генерал незаметно перешел с ним на «ты». – Дело в том, что твою подружку Аллу Бельскую…
Лену покоробило это слово «подружка» по отношению к Бельской. «Неужели между ними что-то было?» – с мимолетной досадой подумала она.
– …Бельскую в этом ее казино «Византия» не очень-то жалуют, – говорил генерал, не забывая, впрочем, и о буженинке с карбонатиком. – И есть там у нее, у Бельской, один недоносок… Начальник, между прочим, службы безопасности… Как его там звали… Ткачуков, что ли… Или Качуков… Нет, Ткачук… Неважно, не помню… В общем, этот самый Ткачуков-Ткачук проследил – кстати, по просьбе самой Аллы – тебя, Кольцов, от казино до самого полуяновского дома. Не каждый же день лох, – ты извини меня, Кольцов, за это слово, но как еще скажешь! – лох за полчаса выигрывает семь тысяч американских долларов!.. И проследили… А охраннику этому вдруг показалось, что Бельская на тебя, Ваня, запала… Он-то даже не понял, из каких соображений она на тебя стойку сделала… Твои способности к игре охранник этот, по тупости своей, не распознал и решил, что интерес к тебе Бельской не деловой, а чисто сексуальный… Не материальный, а матримониальный… – Генерал усмехнулся собственному каламбуру.
Он вообще, начав опрокидывать рюмку за рюмкой, несколько поутратил свой внешне наукоподобный вид дважды доктора наук. В нем все явственнее проступали черты военного служаки, который и в баньке попариться горазд, и на охоту съездить, и пару-другую литров «беленькой» уговорить.
– Наверное, – продолжил Струнин, – этот охранник думал: «Вот, влюбилась начальница без памяти в молоденького… Вот бы ее по этому поводу поиметь – в фигуральном смысле, разумеется…» Ну, и разработал он такую, дюже умную – по его, естественно, разумению – комбинацию… Дай-ка, подумал Качуков-Ткачуков, я этого самого Кольцова похищу, а когда начальница взбесится и с ума сойдет от страсти, вот тут-то я и выйду весь в белом и скажу: дескать, я все узнал… Захватили несчастного парня бандюки – теперь выкуп просят… Десять штук «зеленых»… Да, десять зеленых дубов планировал сорвать за тебя, Кольцов, с Аллы этот хрен… Упорный парень… Вася Буслаев ему нечаянно, когда допрашивал, три пальца сломал…
- Предыдущая
- 68/72
- Следующая
