Предпоследний герой - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 51
- Предыдущая
- 51/70
- Следующая
Однако мать, надо отдать ей должное, выглядела донельзя серьезной и здравой. И потом: если все рассказанное ею – только фантазия, как же тогда быть с тем иностранцем, что подошел сегодня к Насте? Как быть с приветом от Эжена из Венеции? Это что – тоже фантазия?… Но вот же оно, Эженово обручальное кольцо, – лежит в бархатной коробочке в ее сумке!…
– Познакомить тебя с финансистом? – переспросила мать и отрубила: – Поздно. Его уже нет в Союзе. Он теперь в Англии проживает. Кстати, на эти самые деньги… Он, мой друг, конечно же, их заслужил… Эту цепочку, – мать потыкала ручкой в листок, – он гениально придумал…
– Ну и где же они, эти цепочки, кончаются? – спросила Настя. – И на ком?
– Как «на ком»?… Одна часть денег, я тебе уже сказала, пошла моему другу, этому банковскому работнику… Который теперь в Англии…
В конце первой цепочки появился кружок с надписью внутри: «БАНКИР».
– Ну а большая часть средств попала к тому самому чеху из бывшего руководства ЧССР…
Еще три стрелки сошлись в один здоровенный круг, подписанный: «ЧЕХ».
– …Он, кстати, после «бархатной революции», в феврале прошлого, девяностого года, куда-то исчез. Бесследно исчез… И где он сейчас, никто не знает… Наверное, живет где-нибудь на Карибах под чужой фамилией…
– Ну а ты? Вы с Эженом?
Мать выдержала паузу. Настя не торопила ее. Она понимала, что сейчас должно последовать самое важное. Тем более что на материном рисунке осталась еще одна незаконченная цепочка.
– …А двадцать процентов всей суммы, – торжественно произнесла Ирина Егоровна, – переведены на счет, доступ к которому имеют двое…
Мать очертила на листочке круг, замыкающий последнюю цепочку.
– …И эти двое, – она ткнула пальцем в листок, – это, во-первых, как ты понимаешь, Эжен… И – я.
Несмотря на то, что Настя ожидала чего-то подобного, она не удержалась, ахнула.
– Да, – повторила Ирина Егоровна. – Двое. Одновременно Эжен – и я.
Она смяла листок со схемой и бросила его в пепельницу. Чиркнула спичкой, подожгла. Отсвет огня упал на ее лицо.
«Натуральный шпионский детектив, – с иронией подумала Настя. – Эжен – Штирлиц какой-то…»
Вместе с тем она почему-то верила во все то, что рассказывала мать. Слишком серьезным человеком была Ирина Егоровна, чтобы шутить или бредить.
– А знаешь ли ты, – спросила мать, – где, в каком банке находится этот наш с Эженом счет?
Настя не могла оторвать глаз от веселого огня в пепельнице.
Не дождавшись ответа, мать провозгласила:
– В «Банко ди Рома». В венецианском отделении этого банка.
– О боже, – пробормотала Настя. Она почувствовала, что кровь стремительно отливает от ее лица.
– Вот именно!… Теперь ты понимаешь, почему я сразу поверила?… Этой истории, что рассказал твой иностранец, курьер?… Я тут же поверила тебе, как только ты сказала, что Эжен ждет тебя именно в Венеции!…
– Господи… – проговорила Настя. Глаза ее наполнились слезами. – Значит, он действительно жив?… И это не шутка? Не провокация?…
– Думаю, нет, – важно кивнула Ирина Егоровна. – Это не провокация. Думаю, он вправду жив… Теперь скажи мне, – глаза ее вперились в лицо Насти, – этот твой сегодняшний незнакомец… Иностранец, курьер… Он не говорил тебе еще что-нибудь? Что-нибудь важное?
– В смысле?…
– Ну, может, он называл тебе какие-то непонятные цифры?… Буквы? Странные комбинации из букв и цифр?…
– Н-нет… Нет, точно нет.
– Н-да… Ну что ж… – задумчиво произнесла мать и добавила, глядя в пространство, странное: – Значит, он выбрал тебя…
– О чем ты, мама? – недоуменно воскликнула Настя.
– Так оно и должно было случиться… – не отвечая, проговорила Ирина Егоровна. – Я это предчувствовала…
– Что, мама? – испуганно спросила Настя.
«Может, у нее в самом деле крыша поехала?» – мелькнуло у нее.
– Ну правильно… – продолжала мать как бы сама с собой. – Ты моложе… И ты… Ты, по крайней мере, числишься его женой…
– Мама, о чем ты?
Ирина Егоровна вздохнула.
– Когда мы договаривались с Эженом… Полтора года назад… Договаривались, как мы будем получать свои деньги… Мы решили: они должны быть на совместном счету… На таком счету, доступ к которому мы будем иметь с ним вместе… Чтобы мы могли прийти в банк вдвоем одновременно. У каждого из нас, у Эжена и у меня, есть свой код. Код доступа. Он не знает мой. Я – его… И только когда одновременно каждый из нас называет этот свой собственный шифр, мы получаем доступ к нашим деньгам.
– А почему? – спросила Настя. – Почему именно так?
Для нее все эти финансовые махинации казались какой-то алхимией, высшей математикой – чуть не китайской грамотой.
Мать посмотрела на нее со снисхождением – точно как в детстве, когда Настя ничего не понимала в какой-нибудь дурацкой задаче про бассейны.
– Если бы мы разделили этот счет, – начала терпеливо объяснять она, – и одна его часть была бы моя, а другая – Эженова, тогда никто из нас не был бы ни в чем уверен… Эжен мог бы подозревать, что мой финансист ничего не переведет ему… А я тоже могла подозревать, что Эжен обманет и ничего не оставит мне. Ведь это же он начинал всю комбинацию… А когда мы договорились, что заводим один счет на двоих и воспользоваться им мы можем только вместе, – вот тогда мы смогли полностью доверять друг другу… Мы с ним, с Эженом, планировали, что когда-нибудь встретимся там, в Венеции. Вместе пойдем в банк. Получим всю сумму. И поделим ее…
Мать, надо отдать ей должное, всегда умела объяснять сложные задачки – если, конечно, хотела этого и никуда не торопилась.
Настя начала потихоньку понимать всю эту алхимию, намешанную из финансов и взаимного недоверия.
– Ну а если бы кто-то из вас… – начала Настя, но потом поправилась: – А когда ты узнала, что Эжен погиб? Ты бы не смогла получить эти деньги? Одна?
Ирина Егоровна медленно покачала головой.
– Нет… Но я ждала… Все ждала, что он пришлет какую-нибудь весточку… Что-то вроде завещания… Со своим кодовым словом… Ведь он же должен был об этом позаботиться! Он ведь умный человек! Он понимал, – мать усмехнулась и процитировала, – что штука не в том, что человек смертен. А в том, что он внезапно смертен!…
– Но никакого завещания от Эжена не поступило… – констатировала Настя.
– Да, его не было… И именно потому я начала думать – а вдруг Эжен жив?… Я целый год не верила, что он погиб… И вот… Сегодня ты приходишь и говоришь, что он и вправду жив…
Мать смахнула слезинку из уголка глаза.
– А он? – подалась вперед Настя. – Он, Эжен? Он тоже не может получить эти деньги без тебя?
– Нет. – Ирина Егоровна медленно покачала головой. – Нет, не может.
– А если бы… Ты прости, мам, но ты же очень сильно болела… – Настя осторожно подбирала слова. – Если бы ты вдруг… ну, скончалась? Что тогда?
– Неужели ты полагаешь, что я не думала об этом?! – оскорбленно ответила мать. – Я тогда, когда меня врачи приговорили, для себя все решила. Если бы дело подошло к самому концу – я бы все рассказала… Тебе! Тебе и никому другому!… Кроме того, мой шифр – код доступа – он записан… Ты бы его обязательно нашла – после того, как меня не стало… Так что наследница этих денег в любом случае ты. Ты одна…
– Но фактически они, эти деньги, – твои… – задумчиво произнесла Настя. – Значит… Значит, в Венецию нужно ехать тебе…
– Нет, – категорично отрезала Ирина Егоровна. – Нет. Не мне. Не мне – а как-раз тебе. Ведь Эжен прислал человека к тебе. И позвал к себе тебя!
– Но ведь мне… Мне-то никакие ваши деньги не принадлежат… Они – твои, мама… Твои и Эжена. Я здесь при чем?
– При чем? Притом, Настя, что ты моя дочь… И еще притом, что ты меня спасла. Два раза – спасла… Первый раз – когда не заложила меня милиции после того несчастного случая – убийства моих родителей… Твоих деда с бабкой…
Мать вдруг заговорила быстро-быстро:
– Ведь я знаю: если бы не ты – Арсений бы меня сдал. Он, твой Арсений, ненавидит меня… Хотя я тут не при чем… А на меня, после показаний этого сумасшедшего шофера, можно было бы повесить организацию убийства… Или, по меньшей мере, соучастие… Но я… Верь мне, Настенька!… Я не виновата в убийстве!… Не виновата! Я ничего не знала! И ничего, никакого убийства, не готовила! Этот шофер, Илья Валентинов, – он сделал все сам. Из корыстных побуждений. Ему очень нужны были деньги. Он вообще был страшный жмот и скопидом… И это он, сам, один, – убийство твоих деда и бабки придумал и осуществил… А потом попытался свалить главную вину на меня… Якобы это я на убийство его толкала!… Ведь он настоящий псих, этот Валентинов!… Он выжил из ума, он маньяк!… Я не делала этого – верь мне, дочка!… Я… Я – скажу тебе честно – не особо расстроилась, когда узнала, что деда убили, и ты знаешь почему, но я… Я непричастна к этому!… Ты веришь мне, дочка? Веришь?!
- Предыдущая
- 51/70
- Следующая
