Предпоследний герой - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 18
- Предыдущая
- 18/70
- Следующая
– А с этим-то столом что не так?
– Тьфу, – плюнула девица. – Лучше б я тебе не говорила! Лучше бы ты сама с Арсеном разбиралась!
И Настя вспомнила – Сенька ведь ей рассказывал: «У нас в городе – правила особые. В Москве таких нет. Взять, например, это кафе. Вон, видишь, столик самый уютный? Самый хороший – а никто за ним не сидит. Потому что туда кому попало садиться нельзя. Его Арсен занимает. Хозяин. Он, правда, тут редко бывает – но его столик все равно занимать запрещено».
Что ж, против Арсена у нее сил не хватит. И Настя покорно перешла за другой стол. Официантка следовала за ней, вызывающе цокала каблуками.
«Надо с ней помириться», – решила Настя. И вежливо спросила:
– А как вы догадались, что я из Москвы?
– Тю! (Как приятно слышать родное Сенькино «тю»!) Та только ж вы так говорите, – хохотнула официанта и передразнила, упирая на «а»: – «Па-а-чаму».
– Ладно, буду переучиваться, – пообещала Настя. И принялась заказывать: – Можно мне шашлыку триста граммов, и салат овощной, и…
– Шашлыка нет, – перебила девица. – Салат вялый. Вчерашний.
– А пахлава есть? – с надеждой спросила Настя.
– Па-аа-хлаа-ва! – опять передразнила ее девица. – Кончилась па-ахла-а-ава-а!…
– А мороженое?
– Не завозили, – отрезала официантка.
– Ну хоть что-нибудь есть?! – воскликнула Настя.
– Только кофе, – издевательски улыбнулась девица. – И бутерброды, но в них хлеб сухой.
А Настя заметила, что на соседнем столике, где сидели местные, красуется и шашлычок, и вполне свежий на вид салат, и, главное, куски хлеба – только что из пекарни, даже пар от них идет.
Но качать права она не решилась. «Ладно-ладно. Придем мы сюда с Сенькой… Нажалуюсь я ему на тебя… Ты тогда по-другому запоешь!» – злобно покосилась она на официантку. А вслух спокойно произнесла:
– Тогда, пожалуйста, кофе. И четыре бутерброда.
Уточнять ассортимент Настя не стала – ясно, что опять на хамство нарвешься. И она просто добавила:
– Бутерброды – с чем есть. Хоть с хреном.
Закат Настя встречала на балконе.
Отчего-то ей показалось, что домой лучше вернуться до темноты. Ну их, этих южан, – еще споткнешься вечером о какого-нибудь Арсена. Это ведь только когда они с Сенькой вместе гуляли – их никакие хулиганы не трогали. И в кафе относились любезнее.
И вообще – придется признать: есть и от Сени польза. Не только от хулиганов и от официантки была бы защита. Как хорошо было бы посидеть сейчас рядышком на диване, пересказать ему разговор с бывшей медсестрой бабкой Леной, послушать его мнение, попросить совета…
Но Сенька далеко. С ним даже по телефону не поговоришь – аппарата в квартире нет, нужно на телеграф топать. Да и о чем с ним говорить? Сам же сказал, что в историю с эликсиром он лезть не желает. А просто так – обмениваться общими фразами – Настя не хочет.
«Не пойду я на телеграф. Пусть поскучает. Поволнуется, – решила она. – А Николеньке позвоню завтра».
Она сходила на кухню. Соорудила себе очередную порцию бутербродов – никакого сравнения с теми, что подают в кафе «Василинка». В Южнороссийске, видно, ей придется дома питаться – а продукты покупать в центральном гастрономе. Там оказалась в продаже вареная колбаса – правда, с очередью, но вкуснющая. А хлеб – серый, такого в Москве не бывает – вообще выше всяких похвал.
Настя прихватила тарелку с бутербродами, чашку с чаем и снова вернулась на балкон.
Солнце неумолимо закатывалось. Чайки провожали светило истошными криками. С моря несся одуряющий йодистый запах.
«Эх, пройтись бы сейчас по Набережной! – подумала Настя. – Посмотреть на прибой и на лунную дорожку…»
Был бы с ней Сенька – они обязательно пошли бы гулять. Они с ним всегда по полночи на Набережной сидели… Но сейчас лавочка, которую они называли «своей», занята группой шумных подростков. И те галдят-матерятся погромче чаек. Совсем не хочется мимо них проходить…
«Нет, нехорошо сейчас на Набережной. Придется мне дома сидеть. Пораньше спать лягу. А завтра с утра пойду этого деда Кира искать», – решила Настя.
Она в последний раз взглянула на море и хотела уже вернуться в квартиру, как вдруг увидела: подростки – те, что сидели на «их с Сеней» лавочке, – задирают какого-то прохожего.
– Вали отсюда! – расслышала она. – Давай, чеши, а то рыбам скормим!
«Вот сволочи!» – в бессильной злобе подумала Настя. Хоть и почти темно стало, но разглядеть можно: человек, на которого кричат подростки, худенький, жалкий – в чем только душа держится. И старенький. А эти, гады, – сытые, благостные, пыхают сигаретками. Цепляются к прохожим. Да был бы тут Сенька – он бы мигом с ними разобрался. От квартиры до Набережной – два шага. Уж не сомневайтесь – Сенька бы не испугался. Вышел – и быстро поставил бы уродов на место!
«Да что это со мной? – возмутилась Настя. – Все я о Сеньке думаю! Все на него примеряю!… Что бы Сеня сделал, что бы он сказал… Хватит! Забыли о нем. Нет его – и точка! А дед с подростками пускай сам разбирается».
– Ты, мля, старый хрен! А ну повтори, что сказал! – донеслось до нее.
Настя увидела, что деда толкают в чахлую грудь… А тот даже не кричит, только отшатывается.
«Да что ты, дедуля, – совсем беспомощный?! Это же дети! Им лет по четырнадцать. Да дай ты им по ушам! Или хоть закричи, позови на помощь!» – мысленно внушала деду Настя. Но тот – видно, совсем старенький и слабый – ничего не предпринимал. Покорно терпел издевательства.
«Иди в комнату, Настя!» – приказала она себе.
Покорно вернулась в комнату… Присела на диван, включила телевизор… И вдруг, как была – в старых джинсах, в футболке, тапочках – выскочила из квартиры.
Мимолетно подумала: «Что я делаю?!» И сама же себе ответила: «Да будь что будет! Не могу же я всю жизнь от всего прятаться!»
Бегом, словно на кроссе, кинулась на Набережную. Совсем не думала о том, что подростков минимум пятеро, и людей вокруг нет, а как драться – она только в кино видела… «Наору на них. Запугаю. Да они почти как Николенька! Всего-то лет на восемь старше!»
Широкими прыжками Настя добежала до злосчастной лавочки. Деда уже держали за грудки – правда, не били, просто кричали в лицо что-то злобное.
– А ну отпустите его! Отпустите, я кому говорю! – диким голосом заорала Настя.
Подростки, кажется, опешили – по крайней мере, деда оставили в покое. Да, ей повезло: это не взрослые хулиганы, а действительно еще дети. Глаза у многих испуганные. Повскакивали с лавочки, молча внимают Насте. А она распаляется все больше:
– Борзота недоношенная! Щенки лишайные! Только троньте его – я вас вообще на хрен урою!
– Бешеная… – тихо проговорил один из подростков.
А дед вдруг неожиданно сказал:
– Эй, лапочка, давай успокойся.
И взял ее за плечо.
– Не трожь ее, Никитич, а то укусит, – посоветовал кто-то из пацанов.
Это что же получается – подростки его знают?
Настя ошалело переводила взгляд с деда на мальчишек.
– Во глаза дикие! Точно – бешеная, – квакнул кто-то из молодняка.
– Сам ты бешеный, – буркнула Настя.
А дед взял ее под руку:
– Пойдем, милая. Пойдем, я тебя домой отведу.
– Не советуем, Никитич! – дружно откликнулись подростки.
– А вас не спросили, – беззлобно отреагировал дед.
И повел Настю прочь с Набережной.
Она постепенно успокаивалась. Сбившееся дыхание восстановилось, руки дрожать перестали. Настя растерянно сказала:
– Что-то я ничего не понимаю… Я с балкона увидела, что они на вас кричат. Угрожают. Бить хотят. Вот и прибежала… помогать. А вы…
Дед растроганно ответил:
– Правда? Спасать побежала? Ну что ж… спасибо. Спасибо. Только от этих ребят меня спасать не надо. Это они меня спасают. От скуки.
– Но они же говорили… Вроде, рыбам вас хотели скормить…
Никитич улыбнулся:
– А ничего оригинальней они придумать не могут. Учу их, учу, чтобы словарный запас развивали… Нет, лапочка, они мне вовсе не угрожали… Как вас, кстати, зовут? Настей? Так вот, Настенька, я все вечера гуляю по Набережной. И этих ребят прекрасно знаю. Мы с ними, можно сказать, приятели…
- Предыдущая
- 18/70
- Следующая
