Пальмы, солнце, алый снег - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 40

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая

Тося подождала, пока публика налюбуется. Потом опустила рукав. И тихо вернулась на свое место.

– Спасибо, Тося, – прочувственно проговорил Андрей Степанович.

А психолог вдруг требовательно спросил:

– Ну, и что было дальше?

– Дальше? – слегка растерялась Тося.

– Вернись, пожалуйста, и доскажи, – сухо попросил Яков Анатольевич.

Вот привязался! Но Тося покорно вернулась в центр аудитории и закончила свой рассказ:

– Да ничего особенного дальше не было. Из сборной меня тут же выперли. Из спортивного интерната – ясное дело, тоже. Полгода кантовалась по больницам. Потом вернулась в поселок. С гимнастикой, да и со спортом пришлось завязать навсегда. Кому я нужна с такой рукой? Кривая, да и подтянуться на ней я даже теперь не могу.

– А этот Сан Саныч? Ваш тренер? – не отставал психолог. – Вы с ним больше не встречались?

– А что Сан Саныч? – Тосины глаза вдруг забегали. – Не встречались, конечно. Он небось других перспективных ищет и тренирует.

– Но вы рассказали всем, какова была его роль? – продолжал нажимать Яков Анатольевич. – Что это благодаря ему вы стали калекой?

– Н-нет. Выдавать его я не стала.

Тосин голос дрогнул.

– Вот как… – с сомнением протянул психолог.

– Да что вы к ней пристали, Яков Анатольевич! – вступился Андрей Степанович. – Не видите, что ли: Тосенька чуть не плачет!

– Мне просто показалось, что Настя с нами откровенна не до конца, – пожал плечами психолог. – А наш тренинг предполагает полное доверие.

(Мысленный комментарий Тоси: «Вот гад глазастый!»)

– Впрочем, дело, конечно, ее, – закончил реплику психолог. – Забыли. Пусть Настя сама решает, как ей поступить. А мы переходим к практической части нашего занятия…

Проснулась я сегодня ни свет ни заря. В половине шестого. Будете смеяться – от голода. Хотя ужин вчера себе позволила королевский и еще потом в номере пирожные жевала.

Но беременные – они как медведи. Вынуждены есть впрок, по первому запросу организма. Но только каким образом в шесть утра такой запрос выполнить? Это дома можно совершить марш-бросок к холодильнику, а как поступать здесь? Раннее утро – единственное время, когда даже в нашем пижонском отеле закрыт ресторан: ночные повара уже уходят домой, а дневные пока не пришли. Никто ведь не мог предусмотреть, что в «Тропики» приеду я со своим несусветным режимом. Что в шесть утра у меня, как назло, сна ни в одном глазу и зверский аппетит. И Пузожитель в животе скачет со страшной силой – тоже, бедный, голодненький.

А контролировать это состояние абсолютно невозможно.

Я давно заметила: во время беременности все чувства обостряются. А самоконтроль, наоборот, исчезает. И если уж тебе хочется кушать, то смертельно. До такой степени, что когда видишь на улице бабку с аппетитным батоном хлеба в авоське, то еле сдерживаешься, чтобы не отнять. Честное слово.

Так и сегодня: жрать (вот именно что ЖРАТЬ) хотелось до такой степени, что хоть деревянные панели на стенах моего номера глодай! (Они такие симпатичненькие, на шоколадки похожи.)

Я в нетерпении распахнула шкафчик мини-бара. Ну, конечно, только бутылочки и бутылки. И крохотная пачечка крекеров – ее я смела за одну секунду. И что теперь? Забивать голод сладким чаем? (И чай, и сахар прячутся от назойливого внимания горничных на дне моей сумки.) А потом в нетерпении ждать, когда наконец откроется ресторан? Как пошло…

Или?..

Я задумалась, вспоминая.

Интернет-кафе, где я вчера была… Оно ведь, кажется, работает круглосуточно? И официантки между компьютерами, я точно помню, там бегали. Значит, по крайней мере, чипсами разжиться удастся. А то и креветок сварят.

Заодно можно будет и в Интернет слазить. Вдруг журналисты, о которых вчера рассказывала Ярослава, уже успели, как говорится на их профессиональном языке, отписаться? Вот как раз и прочту. Спать-то все равно не хочется, а чем бесцельно валяться в постели, лучше уж делом заняться. Тем более что проклятый тренинг и череда странных самоубийств в рядах его участников по-прежнему занимали все мои мысли.

Вот странно! Раньше я всегда декларировала, что бесплатно только птички чирикают. А теперь – без всяких, разумеется, шансов на вознаграждение – пытаюсь разобраться, кто все-таки виновен в двух смертях подряд…

И еще – хорошо бы понять, чем этот несчастный психолог так повязал мыслящих и обеспеченных людей? Ладно, нищие матери-одиночки от отчаяния готовы за кем угодно пойти, хоть за свидетелями Иеговы, хоть за шарлатаном Грабовым. Но ведь и Ярька, моя новая подруга, и старикашка Андрей Степанович, и даже юная Тося производят впечатление людей счастливых. Сразу видно: жизнь удалась, и мозги имеются, и деньги немалые на счетах. И непонятно, какая им охота выступать в роли бессловесных овечек, влекомых психологом в черт-те какие дали? Ведь даже если допустить, что два самоубийства подряд – это случайность, то все равно у их тренинга уже какая-то траурная окраска. Лично мне было бы очень неприятно, когда человек только что с тобой бок о бок сидел, а теперь лежит в морге мертвый… А они как ни в чем не бывало, будто и не погибли их товарищи, продолжают ходить на свои занятия и раскрывать друг перед дружкой потайные уголки своих душ.

Мне, стороннему человеку, и то в такой обстановке страшновато, уже на улицу вечерами боюсь выходить, тем более после того, как на меня за бассейном этот страшный мужик накинулся. А участникам – хотя и мрут с частотой один человек в два дня – все по барабану.

Просто загадка какая-то. И очень хочется в ней разобраться.

Я быстро, в два плеска, умыла лицо. С трудом натянула на животище (за ночь опять подрос) специальные беременные брюки, на ставший еще более роскошным бюст – свитер, с трудом (попробуй-ка с таким пузом наклониться!) застегнула сапоги-говноступки и вышла в темное, солнцем еще и не пахнет, утро.

Территория отеля выглядела уныло – фонари светят вполнакала, снег вдоль вычищенных дорожек примят: по вечерам, подвыпив, постояльцы-мужчины обожают устраивать шутливые драчки со слабым полом. И схватки очень быстро переходят в партер.

Народ, несмотря на поздний (или ранний?) час, продолжал отрываться. Навстречу тут же попалась развеселая пьяненькая компания. Они шли, приплясывая, видно, не могли пережить, что дискотека уже закончилась. На меня прохожие отреагировали стандартно. Молодые люди скользнули равнодушными взглядами, девчонки посмотрели на мой живот с традиционным ужасом. А я с тоской вспомнила, как раньше, в беззаботное добеременное время, сама в такие часы возвращалась из ночных клубов, с вечеринок или из казино…

А теперь, как старая бабка, ложусь спать после программы «Время». И просыпаюсь с петухами. От голода. Фу, какой позор!

…К счастью, интернет-кафе работало. И официантки – усталые, с размазанной за тяжелую ночь косметикой – присутствовали. На меня они посмотрели без удовольствия – кому нужна в такое-то время свеженькая да еще и беременная клиентка? «Начнет небось сейчас докапываться…» – читалось на их лицах.

Но докапываться я не стала. Скромно спросила, чем могут покормить. Ответ оказался неутешительным: предложили лишь чипсы и чай из пакетиков. Но и то, простите за каламбур, хлеб. А завывания врачей о страшном вреде сублимированной картошки для беременного организма мы оставим за скобками. По-моему, куда опаснее от голода страдать, чем заморить червячка пакетиком-другим кукурузных начос с горчичным соусом.

Я нетерпеливо, постукивая говноступкой о пол, дождалась чипсов, а когда первый голод был утолен и Пузожитель умиротворенно затих, потребовала себе самый дальний, угловой комп. Мою просьбу тут же исполнили – сотрудники интернет-кафе, по-моему, просто обожают, когда посетители забиваются куда подальше и оставляют их в покое.

Я – уже традиционно! – извинилась перед Пузожителем за то, что подвергаю его вредному компьютерному излучению. И отбарабанила в окошке поиска: «Психолог Яков Гвоздицин».

• Предыдущая
• 40/69
• Следующая