Наш маленький Грааль - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 23

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая

Макс разделал обоих своих соперников под ноль и даже сорвал аплодисменты от группки экзальтированных местных школьниц, но тренер Михалыч только рот скривил:

– Не обольщайся, братишка. Квалификация – это не уровень. Ты жеребьевку основной сетки смотрел?

– Нет, – пожал плечами Макс.

Еще одна теннисная примета: пока квалификацию не пройдешь, о матчах основной сетки лучше не думать.

– В первом круге у тебя Чепиков, – сочувственно улыбнулся тренер.

– О господи! – простонал Макс.

Чепиков – это, конечно, не юный Сафин. Не звезда. Но соперник исключительно неудобный. И даже не своим теннисом – играет он, в общем-то, заурядно, но характером. Тот еще спец – по подлым улыбкам, неспортивному поведению да злым словечкам. Ему бы на факультете психологии учиться по специальности «искусство довести соперника до белого каления».

На больших турнирах таких сволочей, как Чепиков, штрафуют и даже лишают очков. А на фьючерсах и сателлитах на его выходки смотрят сквозь пальцы. Когда менялись сторонами, наступил сопернику на ногу? Случайно. Пять раз подбрасывал для подачи мяч (а противник-то каждый раз на прием настраивается)? Ну, тоже не проступок. Может, ему ветер мешает…

Иные толстокожие и морально крепкие игроки на выходки Чепикова не обращают внимания. Но Макс каждый раз, когда они встречаются, весь кипит. И нет бы от злости разделать негодяя под орех – наоборот. Как посмотрит на ухмыляющуюся физиономию, так сразу посылает мяч в аут. Или в сетку. А Чепиков, чувствуя слабость соперника, глумится над ним еще пуще. К тому же именно он придумал обидную кличку Макс Первый Круг. И вот, по иронии судьбы, в этом самом первом круге они опять и играют.

«Первый круг ада», – сказала бы начитанная сестра Машка. И, несомненно, была бы права.

Как бы этот первый круг ада проскочить?!

«…Я – в стакане. Я – в стеклянном стакане, – внушал себе Макс вечером накануне матча. – Меня не волнует этот урод. Я не слышу, что он говорит. Не замечаю его ухмылок. Я настроен на игру… На победу…»

Но настраиваться тяжело. Тем более что час назад они с Чепиковым пересеклись у рецепшен. И тот широко улыбнулся толстой регистраторше, показал на Макса и объявил:

– Этот зайчик завтра уезжает.

– Хорошо, – кивнула тетка. И объявила Максу: – Расчетный час в полдень.

– Еще посмотрим, кто из нас уедет, – прошипел Макс.

– А что тут смотреть? – фыркнул соперник. – Три раза прос…ал – и завтра прос…шь.

– Но-но, мальчики. Тут мне не материться, – посуровела регистраторша.

– Я не матерюсь, – кротко произнес Чепиков. И добавил: – Я просто говорю, что этот парень завтра уе…вает.

И с хохотом пошагал прочь от рецепции, а толстая тетка кинула на оплеванного Макса сочувственный взгляд. Дожили. Тебя уже регистраторши из Староивановска жалеют.

…И матч начался, как и предсказывал злыдень Чепиков, абсолютно провально. У Макса, несмотря на все тренировки и аутотренинг, все валилось из рук. Первая подача стабильно не проходила, мячи, как заколдованные, улетали в аут или упирались в сетку, Михалыч сидел на трибуне с каменным лицом, а Чепиков торжествовал.

– Ноль – шесть – симпатичный счет. Мне нравится, – ухмыльнулся он после первого сета. – Во втором, так и быть, разрешу тебе его размочить. Один – шесть. Тебя устроит?

– Коз-зел, – в бессильной ярости выдохнул Макс.

– Сам козел, – спокойно парировал Чепиков. – Старый. Тебе только за дом престарелых и играть…

И без того малочисленная публика на трибунах разошлась. От силы человек пять остались, совсем позор. Да и те шуршали программками, болтали по мобильникам, а какой-то мужик в темных очках и вовсе на корт смотреть перестал, уткнулся в газету.

– Время, – лениво произнес с вышки судья.

Он откровенно скучал. Матч, где один из игроков подчистую сливает, не только смотреть – судить тоже неинтересно.

– Макс, соберись! – крикнул со своей трибуны Михалыч.

Но кричал без азарта, видно, чувствовал: сколько ни ори, подопечный все равно продует.

«Да что же я за чмошник такой! – в отчаянии подумал Макс. – Ведь этот Чепиков – никто!!! И подача у него слабая, и все комбинации элементарные, и выходы к сетке предсказуемые! Да моя подача – сильнее раза в два».

И он от души, со скоростью под двести, подал очередной мяч.

– Аут, – равнодушно констатировал судья.

Макс и сам видел: аут, небольшой, сантиметра на три за квадратом… Ну, сейчас, со второй, такой же сильной, надо забивать!

Только Чепиков его подачи почему-то совсем не боится. Стоит в своем углу корта с таким видом, будто прогуляться по парку вышел. И всей своей рожей показывает, что второго аута ждет.

Эх, как бы его разочаровать!

Макс подбросил мяч – высоко, как положено для сильной подачи, но вдруг остановился, подавать не стал. Чепиков, уже настроившийся на прием, сердито опустил ракетку. А Макс подкинул мячик по новой, притворился, что планирует опять подать сильно, но ударил на этот раз еле-еле. И попал в квадрат далеко от соперника, почти у сетки. Чепиков такого он не ожидал, даже не дернулся.

– Пятнадцать – ноль, – объявил судья.

– Урод, – буркнул со своей стороны корта Чепиков.

Макс ответил ему широкой улыбкой и на следующий розыгрыш комбинацию провел уже другую. Подал мяч опять несильно, соперник отбил… Макс сделал вид, что отбегает назад и будет забивать с отскока, а сам заколотил с лету, смэшем.

А на следующем очке ему Чепиков помог – залупил с приема в сетку. Счет стал сорок – ноль. При таком можно и рискнуть – подать первую со всей дури. «Прямым ходом в аут», как говорит Михалыч. Только подача вдруг взяла и прошла со страшной скоростью, почти как у Грега Руседски. Чепиков такую и взять не попытался, не его уровень.

– Шадурин ведет один – ноль, – с некоторым даже удивлением произнес судья.

А Макс с наслаждением прошипел подбежавшему к сетке Чепикову:

– Сливай масло, придурок.

– Да кто бы квакал! – хмыкнул оппонент.

Но в его взгляде, как с удивлением заметил Макс, заплескался страх. А в теннисе, если занервничал, сольешь без вариантов.

Чепиков сделал двойную[8] на первой подаче. Следующую подал со второй попытки и еле-еле, только и оставалось с приема залупить ему прямо в ноги. А когда разыгрывали следующее очко, борьба хоть и завязалась, да Макс быстро развел соперника по углам и снова выиграл…

Настроение улучшалось с каждым удачным мячом, лицо Михалыча все больше разглаживалось, и вдохновленный успехом Макс повторял себе: «Неужели так просто? Неужели я выиграю?!»

Но почивать на лаврах, конечно, было нельзя. Макс и дальше играл предсказуемо, осторожно, как по учебнику. Подачи по-девчоночьи чахленькие, но точные, только при явном преимуществе в гейме лупил от души. Выходы к сетке – подготовленные. Игра на задней линии – без изысков, без риска, с расчетом на ошибку противника.

Чепиков к такому повороту событий оказался совсем не готов. Продолжал, правда, шипеть, но Макс, упоенный намечающейся победой, его злых словечек просто не слышал. Он словно в эйфорию впал. Чуть ли не впервые за годы занятий теннисом ощущал полную гармонию, когда ракетка продолжение руки, а корт – продолжение его ног…

Редкие, оставшиеся на трибуне зрители даже кричать начали: «Мо-ло-дец!», а мужик в темных очках отложил свою газету.

И матч, начавшийся с позорного проигрыша сета, закончился, как в сказке: с общим счетом: 0:6, 6:0, 6:0.

Даже ко всему привычного пожилого, явно уставшего от тенниса судью проняло. И, пожимая Максу руку, он тепло улыбнулся:

– Не ожидал. Поздравляю.

А на скрип Чепикова: «Вы этого говнюка на допинг проверьте» – даже головы не повернул.

В «настоящем», взрослом, теннисе допинг не распространен, проверки проводят редко, а уж на каком-то заштатном фьючерсе о них и вовсе не задумываются.

Хотя Михалыч, поощрительно хлопая воспитанника по плечу, и хмыкнул:

• Предыдущая
• 23/65
• Следующая