Красивые, дерзкие, злые - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 38

• Предыдущая
• 38/73
• Следующая

Без Маруси, увы, оказалось не обойтись. Только на самом деле в нее один Степан и верил – что с него взять, с влюбленного телка... А Валя с Петром к тому, что в деле эта девица, относились резко критически.

Только все равно деваться от Маруськи им некуда – не совсем же постороннего человека в их авантюру тащить? А человек как воздух нужен – должен ведь кто-то их предупредить, что джип с деньгами на подходе? Чтобы «уазик», якобы милицейский, успел выскочить «Паджеро» наперерез?

Сначала думали, что ждать в засаде, километрах в трех от «места Х», и предупреждать придется Валентине. Но потом покрутили, помудровали... Противников-то будет трое. Все – крепкие, вооруженные бугаи. Мало шансов, что Петька со Степаном их вдвоем одолеют, даже пусть на их стороне и эффект неожиданности. Ну а если с ними Валентина – все-таки, хотя бы формально (трое на трое), силы будут равные. Петька, правда, кричал, что не бабское это дело – в перестрелке участвовать, чем едва не довел подругу до слез. Зато Степан уверенно выступил на ее стороне:

– Конечно, Валюшка, ты с нами пойдешь. Куда же мы без тебя?

И снова смотрит так ласково, так призывно... Валя едва не размякла – да вовремя себя одернула: «Не в ресторан же зовет, не на курорт – на дело...»

Но сможет ли она пройти эту авантюру столь же лихо, как справлялась с прочими, добровольно на себя взятыми мужскими обязанностями? Да, вести машину, менять колеса и не моргнув глазом блефовать на мизере у нее получается куда лучше, чем у иных джентльменов, но, может, есть предел и ее безграничным талантам? Не зря же в России женщин в армию не берут, и спортивные нормативы у мужиков куда строже, чем у слабого пола, и в теннис дамы играют только между собой...

Впрочем, Валя тут же себя оборвала: «Ладно, хватит паниковать. Что, право, за самоуничижение? И чем я хуже, скажем, кавалерист-девицы Надежды Дуровой? Или той же налетчицы Бонни?»

Неизвестно, конечно, как в деле пойдет, но пока, на стадии подготовки, Валя держалась куда адекватней «истинной женщины» Маруськи. Та, коза натуральная, только и знала квохтать, причитать и панику сеять, даже Степан, несмотря на всю свою любовь, начал ее одергивать.

Валя же посматривала на подельницу снисходительно. Свысока. И Маруся, что приятно, отвечала ей восхищенными взглядами и прочувственными репликами: «Ты такая смелая, Валечка!..»

Но Валентина на самом деле совсем не была смелой. И больше всего ее беспокоила одна иррациональная вещица... Дело в том, что у нее, как и у Жорика, появилось нехорошее предчувствие. Что их авантюра очень скоро обернется трагедией.

«Нет. Все пройдет хорошо», – убеждала себя Валя. И сама же себе не верила.

Впрочем, отступать было некуда.

19 декабря 1994 года. 14.15

За тридцать шесть часов до события

Степан и Петр

«Уазик» стоял в гараже, свежевыкрашенный в желтый канареечный цвет. По бортику тянулась синяя полоса с белой надписью, выведенной по трафарету: «Милиция».

– Молодец, Петро, – Степан похлопал «уазик» по капоту со слегка еще липкой краской. – С первого взгляда не отличишь.

– А со второго?

– Со второго тоже, – ухмыльнулся Степа.

– Когда выезжаем?

– Давай завтра вечерком, часиков в шесть. После того, как Валька отмашку даст. Пока час пик, прочешем по Кольцевой, пролетим все посты на Ленинградке. Зайдем на точку и будем ждать товар.

– А номера?

– А что номера?

– У ментов они, говорят, особенные. Они-то сами свои собственные машины различают.

– Не «бэ», Петро. Залепим грязью. Погода вон какая. Снежище и грязища.

– Стволы на нем повезем?

– Нет. На «шестере».

– Почему?

– Ты что, не въезжаешь? Допустим, нас на этой разукрашенной колымаге менты тормознут, пока мы до точки добираемся. Начнут докапываться. А с нас какой спрос? Да, раскрасили машину в ментовской цвет. Прикольнуться решили. Ну, на крайняк загонят тачку на штрафстоянку. Пообещаем перекрасить... Это даже никакая не статья. А если нас вдруг возьмут на ментовской машине, да еще со стволами, – тут начнется совсем другая песня.

– Логично, – вынужден был согласиться Петя.

В устах Степы все в последнее время звучало логично.

И до ужаса просто: подставимся, нападем, отобьем.

Эта простота и пугала Петю больше всего.

– А кто «шестеру» погонит?

– Ты и Валюшка. Стволы упакуешь, под сиденья положишь. Ты только ей не говори, а то Валька мандражить будет.

– Ясен перец. А не стремно три пушки в одной тачке везти?

– Какая, хрен, разница: три ствола везешь или один? Явку с повинной на крайняк напишешь.

– Это как?

– Заяву накатаешь заранее. С собой в «шестеру» возьмешь, в бардачок положишь. Я, мол, Петр Кириченко, нашел сегодня в кустах три пистолета системы «ПМ». Везу их добровольно сдать в отделение милиции...

– Ага, на двухсотый километр Ленинградского шоссе.

– Да не ссы ты, Петька! Не помирай раньше смерти. Если у тебя пистолеты везти очко играет, как ты из них палить-то будешь?

– А я буду? Ты же говорил: мы на них с пушками наедем, они нам сами капусту отдадут.

– А если нет? Не отдадут? Тебя че, в армии не учили: тот, кто взял в руки оружие, должен быть готов в любой момент из него выстрелить... Короче! До того, как мы «Паджеро» подставимся и стволы вынем, ни за что, ни по какой статье нас не привлечешь. Правда, вот когда вынем – назад кино не отмотаешь... Но ты, если у тебя очко жим-жим, лучше сейчас мне скажи. Я тебя на дело брать не буду.

– Один, с двумя бабами, пойдешь? – усмехнулся Петя.

– А хотя бы и так. Даже Маруся, по-моему, меньше бздит, чем ты. О Валюхе я и не говорю. Баба-кремень.

Петр внимательно посмотрел прямо в зрачки Степану. Долго глядел, не отводил глаз. Проговорил раздельно:

– Ты меня, Степка, на слабо не бери. Я тебе уже сказал: я – в деле. И пойду до конца. Что бы там ни было.

Степан хохотнул:

– Вот это речь не мальчика, а мужа!.. Ну, может, по пиву?.. Гляди: сегодня последний раз, наверно, есть шанс советского хлебнуть. Потом по немецкому с чешским будем ударять.

Выпал свежий снег, и от этого в Марусиной комнате было почти светло. Степан хорошо видел все ее тело, каждую складочку, и лицо, и выражение глаз.

Маруся лежала на спине, вытянувшись. Смотрела куда-то в темноту, в потолок, невидящими глазами. Он погладил ее по нежному, беззащитному животику. Нежность подкатила к горлу, хоть плачь. Степан тихонечко позвал:

– Марусь!

– А?

– Скоро мы с тобой станем богатыми-богатыми. И будем делать все, что захотим. И тебя обязательно вылечим.

– Хорошо бы.

– Что значит – «хорошо бы»? Точно вылечим. Даже и не сомневайся!

– А ты знаешь... – Она повернулась к нему, подперла голову рукой и пристально посмотрела Степану в лицо. Осеклась, начала снова: – Ты замечал...

Он погладил ее по груди, нежно коснулся соска.

– Перестань! Я тебе хочу одну серьезную вещь сказать! Убери руки! – приказала она.

– Ну?

– Ты знаешь, что Валентина влюблена в тебя?

– В меня? Валька? Что за чушь!

– Да, конечно, влюблена. Это все видят.

– Ерунда полная. Мы с ней друзья просто. С детства друзья. С пятого класса. И никогда у меня с ней ничего не было! Мы даже ни разу не целовались.

– Я знаю, что у вас с ней ничего не было. Но она ведь все равно влюблена. Ты ж ей не запретишь.

– Глупости! Бабья дурь! – проворчал Степан, но в его голосе прозвучало куда меньше убежденности, чем минуту назад. Растерянно и заинтересованно он спросил: – Откуда ты это взяла?

– Оттуда, что она смотрит на тебя, как собачонка. И делает все, что ты ни скажешь. Скажешь в карты играть – играет, скажешь машину мыть – моет.

– Чушь!.. – неуверенно пробормотал Степан.

А Маруся, не слушая его, продолжала:

– Сказал вот деньги украсть, для меня причем, – и Валентина крадет.

• Предыдущая
• 38/73
• Следующая