Черно-белый танец - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 5
- Предыдущая
- 5/74
- Следующая
С тех пор, как в седьмом классе у них в школе начались пресловутые «огоньки», Арсений заметил, что девчонки приглашают его на «белый танец» куда чаще прочих парней. Имелись и другие свидетельства их повышенного интереса к его персоне: записочки, летающие к нему на парту, игра глазами в его присутствии и глупое хихиканье.
Как человек аналитического склада ума, Арсений задался вопросом о причинах данного феномена.
Изучение лица и прочих частей тела при помощи зеркала ничего не объясняло. На Арсения смотрел тощий жилистый жестковолосый подросток. Изрядное оволосение тела. Нос картошкой. Правда, никаких признаков прыщей – и глаза голубые. Но мало ли у кого имеются голубые глаза и отсутствуют угрис вульгарис!
И только более тщательный анализ дал объяснение: девчонкам с ним интересно. Весело. Прикольно.
И вправду: по количеству (и качеству!) лапши, развешиваемой на уши всем окружающим: друзьям-сверстникам, девчонкам, учителям, взрослым, Сенька Челышев был непревзойденным чемпионом. О чем его ни спроси, обо всем знает или, по крайней мере, имеет представление. И рассказывает о том, что знает, с выдумкой и остроумием.
Вот пример. В девятом классе девчонки повально посходили с ума: чуть ни каждая завела себе анкету.
Анкета являла собой толстенную тетрадь, полную идиотских вопросиков: Ваши подруги? Ваши друзья? Ваши кулинарные пристрастия? Ваши жизненные устремления?
Все переменки (и уроки) девчонки заполняли друг для дружки анкеты. И постоянно подсовывали их парням.
Кое-кто красных девиц с их анкетами просто посылал. Отличнички занудливо-честно отвечали про свои устремления и пристрастия. А Арсений наворотил такого, что девчонки потом неделю хохотали.
«Ваша любимая девушка?» – «Маргарет Тэтчер».
«Ваша любимая книга?» – «Л.И. Брежнев, „Малая Земля“.
«Ваша страсть?» – «Море».
«Ваш любимый мужчина?» – «Дед».
Про море и про деда, между прочим, полная правда.
Родное Черное море Сеня обожал. А деда боготворил. Самый четкий в мире мужик. Самый клевый. Самый понимающий.
Во-первых, дед хоть и старый, никогда не ворчит. Например, ни слова не сказал, когда Сеня распустил по квартире червей, заготовленных для рыбалки. Только ухмылялся, когда бабушка потребовала поставить ножки кровати в четыре тазика с водой – чтобы червяки к ней в постель не заползли.
На городском причале у деда есть собственная моторка, зовется «Альбатросом». И хотя солярка в Южнороссийске периодически исчезает, дед всегда где-нибудь раздобудет канистру-другую. Бабушка, правда, ворчит, что ставридки, традиционный улов, свободно помещаются в спичечные коробки, но дед все равно регулярно выходит в море. И без звука берет Сеню с собой. Ну и вообще, дед у него непростой, хотя со стороны кажется – лопух лопухом.
Например, в детстве Сеня у него мелкие деньги из карманов тырил – немного, чтобы на мороженое хватило да на киношку. Сначала дрожал, что он заметит недостачу. Потом решил: слишком он рассеянный, ничего дальше своего носа не видит. И только к шестнадцати годам Арсений понял: дед ему деньжат специально подкладывал. Понимал, что у пацана должна быть своя копеечка на расходы – а просить парню каждый раз неудобно.
…Ханжески сердобольные соседки Сеню жалели. Называли сироткой или тростиночкой – потому что худой.
Сеню это бесило: он не сирота, и у него есть замечательный дед и милейшая бабуля, у них имеется квартира с видом на бухту, и у них в доме царят мир, веселье и взаимоуважение. Не то что, скажем, у другана Мишки – где полная семья, ковры и хрустали, зато его предки вечно с кислой мордой и не пускают гостей дальше прихожей.
…Отца Сеня помнил смутно. Сперва ему объясняли, что папа – в командировке, затем официально считалось, что он погиб в автокатастрофе, и только в подростковом возрасте Сене открыли глаза: на самом деле отец, будучи как всегда выпивши, банально попал под автобус.
А мама умерла совсем молодой, Сене тогда было пять лет. Умерла от рака. Однажды Сеня спросил: почему бабушка-врач и дедушка-врач ничего не смогли сделать, чтобы ее вылечить. Лучше бы он не задавал этого вопроса. Он никогда не видел деда с бабулей такими хмурыми и расстроенными. И такими виноватыми. И потому – разгневанными.
Сене даже на секунду почудилось страшное: что они, дед и бабушка, могли спасти маму, но почему-то не захотели этого сделать.
Правда, потом ему объяснили – рак это такая болезнь, от которой в принципе нет спасения. Смерть можно только отсрочить, но прогнать совсем – невозможно.
И класса до пятого Сеня даже носился с идеей, что он выучится на врача, станет мировой знаменитостью и совершит, наконец, то, что до сих пор оказалось не под силу человечеству: разработает антираковую вакцину.
Лет до одиннадцати Сеня брал в детской библиотеке научно-популярную литературу по медицине, вечерами зубрил латинские названия костей из дедушкиного анатомического атласа и требовал у бабушки «поиграть в диагноста»: она перечисляла симптомы, а он должен был поставить диагноз.
Но, как он ни старался, медицина его не захватила. Слушать бабушкины рассказы из лечебной практики было интересно, а вот представить самого себя в роли врача Сеня не мог. Тягомотина какая-то. И зарплата маленькая – вон, у бабушки с дедом нет ни машины, ни хорошей мебели.
Выручил его дед. Углядел как-то, что Сеня со скучающим видом сидит над медицинским атласом, и предложил:
– Не валяй дурака, Арсений. Не нужна тебе медицина. Тебе ж это не интересно!
– А мне ничего не интересно, – пробухтел Сеня.
– Ну раз неинтересно – то и не делай ничего! – справедливо рассудил дед.
Для виду пришлось повздыхать, но атласы с костями Сеня потихоньку забросил. И без того во дворе и на улице было чем заняться.
Они с друзьями ходили на рыбалку. Посещали секцию бокса и устраивали тренировочные матчи. Исследовали подвалы, а здесь было где разгуляться! Дома в Южнороссийске старые, многие построены еще пленными немцами. Подвалы темные, страшные, извилистые. В них то и дело отыскивались разные интересные штучки: почерневшая от времени серебряная ложечка. Бронзовый подсвечник. И даже эсэсовский кинжал с гравировкой «Алес фюр Дойчланд»…
А летние кинотеатры!… Как клево смотреть фильм с дерева или с забора!
…Сеня всегда удивлялся, почему его друзья по кино, рыбалкам, боксу и подвальным прогулкам получают дома регулярные нагоняи за «тройбаны» и «пары». Сам он играючи успевал все. И даже свободное время оставалось, чтобы фантастический роман пописывать. Настоящий роман, на первый взгляд, не хуже Стругацких!
Роман он не показывал никому, а вот малые жанры – охотно.
Школьная стенгазета пестрела Сениными рассказиками. Сочинения на свободную тему регулярно посылали на всякие конкурсы. А пару зарисовок опубликовала местная главная газета «Южнороссийский рабочий».
Дед по этому поводу сказал:
– Ты у нас прямо Чехов. Нет, Вересаев. Или Булгаков.
Сеня понял, хмыкнул в ответ:
– Не, деда, в медицинский я не пойду. Перегорел.
Дед улыбнулся:
– Помнишь, как в детстве кости учил?
– Я и сейчас их помню. Артериор империор, артериор супериор…
– Фу, прекрати. Все ты неправильно говоришь, – отмахнулся дед. – А куда поступать-то собираешься?
Идея у Арсения уже созрела.
– На факультет журналистики хочу пробовать, – признался он.
– В Москве? – уточнил дед.
– Ну не в Краснодаре же! – возмутился Сеня.
Все пай-мальчики из их класса намеревались покорять столицу, а он, лучший ученик, вдруг поедет в краевой центр!
– План действий наметил? – поинтересовался дедуля.
– А как же. – гордо ответил Сеня. – В десятом классе на заочные курсы поступлю. На английский подналягу. Ну, и публикации нужны, пять штук. Я уже узнал: можно будет их в нашей газете сделать. Они меня с лета внештатником возьмут.
– Молодец, – похвалил дед.
- Предыдущая
- 5/74
- Следующая