Все способные держать оружие… - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 27
- Предыдущая
- 27/101
- Следующая
– Болит? – спросил я Иосифа. Он положил зажигалку в карман и поморщился.
– Ннэт, – тряхнул он пегой головой. – Ннэ болит. Врал, конечно: после того, как Крупицыны завернули ему руки, плечевые суставы должны болеть минимум неделю.
– Могу предложить тибетский бальзам, – продолжал я. – Снимает любую боль.
– Спасибо, – сказала княжна. – Иосиф сам – фармаколог.
– Как хотите, – пожал я плечами. – Вернемся к нашим баранам. Лишних вопросов я задавать вам не буду, скажу все сам, и если очень уж ошибусь – поправите.
Хорошо? Итак: вы намерены произвести покушение на кого-то из участников совещания. Вероятнее всего, на фон Вайля. Против этого возражений не имеем. Но вы просите нас приостановить на время нашу деятельность, лечь на дно ^-то есть рискнуть всем, что мы уже поставили на карту, потому что в гепо сидят не только глупые увальни, – для того, чтобы совещание состоялось и вы смогли произвести акцию. Но в таком случае, объясните мне, почему ликвидация политического деятеля для вас важнее, чем возмездие десятку палачей? Ну, не будет фон Вайля, так будет Шредер, уберете Шредера – будет Дорн. Какая вам разница?
– Если вы позволите, я скажу, – княжна подняла руку ладонью вперед. – Из всего того, что вы перечислили, верно лишь одно: да, возмездие палачам у нас сейчас стоит на предпоследнем месте.
– А на последнем?
– Вязание на спицах.
– М-м…
– Не делайте такое лицо и выслушайте то, что я скажу. Да, еще весной мы пошли бы с вами, мы мстили бы, и лучшей цели не было бы для нас – лучшей цели и лучшей судьбы. Но – появилась иная, и ваши цели, и наши, те, которые были прежде, – заслонила. Мы увидели вдруг… простите… – она смяла сигарету. – Я вдруг заволновалась, вот как… эта цель… Эта святая цель – независимость родины, независимость Грузии, и сейчас она стала достижимой, да… И вдруг – вы, братья, но как же вы можете помешать! Сейчас, сейчас – я все объясню. Весь Рейх трещит по швам, и он развалится, клянусь, если все будет идти так, как идет сегодня… война в Африке – тому доказательство… Что было в позапрошлом году в Кахетии, невозможно сегодня, солдаты не станут стрелять, и офицеры не отдадут таких приказов, но и народ не поднимется еще раз – на такое… нужна пауза, нужен еще год бессилия Берлина!.. И все – тогда – свобода. Но если четверо договорятся, Рейх устоит, потому что развал его опасен и невыгоден даже врагам. Фон Вайль и Толстой секретно сговорились образовать союз, стереть границы – так будет разрешен неразрешимый, казалось, русский вопрос, – и уцелеет Рейх. Но мало кто из собственных же партий поддерживает и Толстого, и фон Вайля, и если мы устраним обоих, события пойдут естественным путем, Россия выйдет из состава Рейха – клянусь, тогда Берлину будет не дотянуться до маленькой Грузии! И в этом случае – разве только Грузия сможет обрести свободу? О, нет – все, кто достоин.
И ваша Польша, Игорь…
– Да, наша Польша…
Неслышно ступая, подошел Ганс и поставил на стол чашечки с дымящимся кофе и блюдо с пирожными. Я взглянул на пирожные: четыре меренги и четыре шоколадных эклера. Впрочем, я и так чувствовал, что террористы настоящие.
– Спасибо, Ганс, – сказал я. – А нельзя еще какой-нибудь воды? – Это значило, что мое мнение не противоречит результатам проверки.
– Значит, вы хотите перевернуть мир – и вот обнаружили точку опоры? – спросил я.
– Да, – улыбнулась княжна.
– Достойная цель… Ну, что же… Я еще не готов дать вам ответ, кого именно вы в нас встретили: союзников или нейтралов. Но не противников – это точно. Мы проанализируем ситуацию, посоветуемся… Назначайте время и место, где мы сможем дать вам ответ. Гарантирую, что в течение суток мы будем воздерживаться от акций. Дальше – будет видно.
– Хорошо. Место встречи – ресторан «Алазани». Время: четыре часа дня. Вы будете в этом же составе?
– Скорее, я буду с девушкой. Вахтанг, ты не в обиде?
– Мое дело солдатское, – сказал Вахтанг и улыбнулся княжне.
09.06. 19 час. Улица Черемисовская, дом 40
Днем телефон Феликса не отвечал, а сейчас был занят. Я подключил свой маленький раухер к телефонной сети и заставил его постоянно набирать этот номер, а сам пока занялся просмотром дополнительных материалов по «Пятому марта», которые сегодня достал из тайника Венерт. Я смотрел на снимки и злился. Передача информации – самое тонкое место, поэтому мы стараемся работать максимально автономно. Две трети провалов происходят именно на передаче материалов и информации. И вот база идет на этот риск – и для чего? Чтобы я полюбовался на сцену расстрела генерал-губернатора Египта и его семьи? Четыре снимка, сделанные, кажется, с экрана телевизора – там весь парк был утыкан телекамерами (и что это Дало?) – и обработанные на раухере. Четкость изображения изумительная… Вот генерал-губернатор под руку с супругой, девочка рядом с матерью, мальчик шагах в трех впереди, а сзади – две тени бегущих людей, только тени, самих фигур не видно. Второй снимок: семейство в той же позиции, а теней уже четыре, две сзади и две слева, видны стволы какого-то оружия. Третий: генерал лежит, скорчившись, женщина падает на него, раскинув руки, девочка закрывает лицо ладонями, мальчик бежит, оглядываясь на бегу. Четвертый: все лежат, только мальчик стоит на коленях, к нему подходят двое с автоматами, еще двое стреляют в лежащих. Все. Новой информации нет. Я присмотрелся к террористам: мешковатые комбинезоны, скрывающие все особенности фигур, не понять даже, мужчина или женщина перед тобой; шапочки-маски с затянутыми черной кисеей окошечками для глаз. Оружие: «шмайссер» образца семьдесят восьмого года, калибр шесть с половиной, дульная энергия всего сорок килограммометров, зато – тридцать выстрелов в секунду и магазин на сто сорок патронов; весьма популярен у бойцов спецподразделений; в армии применения не нашел…
Мой аппарат отзвонил: на том конце провода сняли трубку. Оказалась баба Катя.
Нет, Феликса Ефимовича нет и сегодня не будет. Что-нибудь передать? Спасибо, ничего.
Стукнули в дверь, я отозвался. Вошел Кучеренко.
– Ну что, пойдем?
– Уже?
– Да, все готово.
Мы прошли через пустой магазинчик и поднялись наверх. У входа стоял «волгарь» образца пятьдесят шестого года, но с новенькой фанерной будкой, обрызганной веселенькой светло-зеленой краской. Будка была сплошь облеплена эмблемами «ЮП».
За рулем сидел Венерт. Мы с Сережей залезли в будку.
Весь пол занимала огромная карта Москвы. Цветными линиями были отмечены маршруты трех автомобилей, в которые Сережа вставил передатчики: машины Иосифа, машины княжны и машины, на которой на помощь Иосифу приехали два боевика – одному из них Командор сломал руку и потом долго извинялся: но мы же приняли вас за агентов гепо, вы так странно себя вели… Итак, пока княжна и Иосиф вели с нами переговоры, их машины не стояли на месте: съездили к трем вокзалам, не очень ясно, к какому именно, система давала точность до нескольких десятков метров, – затем к «Алазани» на Пятницкую, потом одна из машин вернулась на Бронную, где подобрала княжну и Иосифа, а вторая ушла в Лосиноостровский парк и долго стояла в ничем не примечательном месте. Третья машина тем временем смоталась в Мытищи, развернулась там, не теряя ни минуты, и направилась тоже в Лосиный Остров, соединилась со второй, и они вместе совершили три ездки между некими пунктами А и Б; на карте в этих местах ничего не было. Потом машина за номером два вернулась к «Алазани», а та, которая побывала в Мытищах, пошла к Киевскому вокзалу, простояла полтора часа и тоже вернулась в район «Алазани». Наконец, машина, взявшая княжну и Иосифа, отправилась в Лефортово, минут десять простояла на набережной напротив парка и тоже, как и предыдущие, стала на стоянку гостиничного комплекса на Пятницкой. И вот уже час все три помеченные машины стоят неподвижно…
– Видимо, где-то тут у них штаб, – сказал я. – Это ясно. Но вот эти челночные рейсы… – я ткнул пальцем в Лосиный остров.
- Предыдущая
- 27/101
- Следующая
