Транквилиум - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 83
- Предыдущая
- 83/123
- Следующая
– Это правильно, – сказал секретарь. – Готовится и такое постановление… Да, – он взял трубку. – Заходите.
Генеральный был в кабинете, как и прежде, один, но запах изменился. Где же они сидят, тайные советнички, подумал Василий Васильевич. А ведь сидят где-то…
– Значит, так, – сказал Новый, не предлагая сесть. – Группу «Буря» не выводить и принять все меря к тому, чтобы самостоятельно она просочится не смогла сюда, ясно?
Несколько секунд Василий Васильевич стоял ошеломленный.
– Как же так? Там же наши люди…
– Ничего с ними не случится. Пусть на новом месте обживаются, осваиваются. Те, кто опыт имеет, научит новичков, передаст, то есть… Пусть новую жизнь строют. Во-от. И тех, без кого здесь можно обойтись – тех тоже всех туда. Болтунов чтоб поменьшше, поменьшше… ясно вам или как?
– Ясно, товарищ Генеральный секретарь… Это приказ?
– Формалист ты какой, генерал. Понимай так, что приказ.
– Разрешите идти?
– Иди…
Василий Васильевич повернулся, но получилось так, что вместо него повернулась какая-то картонная бесчувственная кукла. Он заставил ее выйти из кабинета, закрыть дверь. Голова кружилась со звоном. Сейчас ударит, подумал он без страха. Кто-то подбежал, помог лечь. Чернело, летели звезды. Кислород, кислород!.. Медленно, опрокидываясь назад, назад – он погружался в далекий холод. Рука сама поднялась и попросила чего-то. Стальные жала слетались отовсюду. Трубки и провода, и много странных голосов, шепчущих не в такт. Пи-ип… пи-ип… пи-ип… Они смотрели в бинокль, а маленькая звездочка ползла по дикому небу. Щека к щеке…
Безумно хотелось жить.
7
– Такая диспозиция, товарищи, – Туров обвел глазами сидящих. Воздух в штабном автобусе был плотный и тревожный. Брянко, похоже, еле держался: белый и в испарине. – Если есть вопросы, задавайте.
Поднялся майор Баглай, высокий, бритоголовый, – командир разведроты. Туров начал, кажется, привыкать, что ротами здесь командуют майоры и подполковники, батальонами – полковники. Турову, с его майорским счастьем на погонах, было поначалу вроде как неловко.
– Товарищ командующий операцией, – начал он, и по тону его Туров понял, что вопрос он задает не от себя лично и не просто что-то уточняет. – Прошу разъяснения: кем именно отдан был приказ на ввод группы и кем отдается приказ на вывод ее?
– Приказ на ввод был дан мною, начальником Тринадцатого отдела Комитета госбезопасности, – сказал Туров. – Я нахожусь в прямом и непосредственном подчинении у Генерального секретаря ЦК КПСС. То есть… понятно. Приказ на вывод также отдан мною, и именно я несу за него полную ответственность.
– То есть с высшим политическим руководством он не согласован?
– Так точно.
– Тогда я прошу разъяснить, чем оперативно-тактическая обстановка сейчас отличается от таковой месяц назад? Почему мы без малейшего противодействия со стороны вероятного противника торопимся покинуть театр военных действий?
– Отличатся чем? Всем. Мы не можем обеспечит того, ради чего пришли сюда: приема людей и грузов с Большой земли. Без этого вся операция теряет смысл, а поэтому рисковать вами я не вправе. Я не намерен жертвовать хотя бы одним бойцом бесцельно, вы меня понимаете? Я уже не говорю о том, что снабжение группы становится также невозможным. Сейчас мы имеем около трех заправок горючего на машину и продовольствия на две недели. Удерживать территорию мы не в состоянии в силу нехватки последнего, проводить широкие наступательные операции – в силу нехватки первого. Без координации действий с командованием трудовиков мы не добьемся ничего, кроме ненужных трупов.
– Офицеры группы имеют на этот счет иное мнение, товарищ майор.
Вот тебя и назвали по чину, поставили вровень с собой…
– Я примерно представляю, в чем оно выражается, – очень спокойно сказал Туров. – И в определенном смысле я с вами согласен. В конце концов, именно я привел вас сюда, имея в виду конкретные цели. И я же принимаю решение вывести вас отсюда живыми и невредимыми – уже хотя бы потому, что знаю здешнюю обстановку и знаю этих людей… и знаю, что у вас жены и дети, черт вас всех побери, и потом, когда сложатся благоприятные обстоятельства, мы вернемся сюда и сделаем то, чего не сделали сейчас… а пока хватит с меня и тех двух дюжин, которых мы не вывезем уже никогда…
– Я о другом, товарищ майор, – дослушав его, продолжил Баглай. – Я думаю, что мы имеем достаточно сил и средств, чтобы прекратить здешнюю бессмысленную войну. И уже потом, сделав это – покинуть территорию, оставив о себе добрую память. Легче будет возвращаться, когда надумаем…
Знал бы ты, мальчик, каких сил и средств стоило эту войну раскочегарить, подумал Туров. Знал бы ты!..
– Не будем заниматься ерундой, – сказал он вслух. – И не потому, что это невозможно – хотя это именно невозможно! – а потому, что не менее бессмысленно, чем мой первоначальный план. Хотя бессмысленность эта и не столь очевидна… – Болтаю, подумал он. – Короче, приказ следующий: готовиться к маршу. Карты с указанием маршрута получите у начальника штаба. Протяженность маршрута по дорогам – пятьсот пятьдесят километров. Не исключено, что идти придется с боями. Хотя – хотелось бы этого избежать… Готовность – в десять ноль-ноль. Майоров Баглая и Демченко прошу задержаться…
Баглай был разведчик, а Демченко – пилот вертолета, а разведка сейчас стоила всего остального.
Красная линия на карте упиралась в заброшенный замок на высоком берегу Агатового моря, а по ту сторону это была станция Ерофей Павлович…
Корвет «Князь Сокальский», стоявший на якоре в тихой закрытой безлюдной бухте милях в двадцати к северу от поселка Хеллдор, был захвачен внезапной атакой на рассвете пятого августа. Стоял молочный туман, и часовые заметили лодки лишь после того, как на борт полетели абордажные кошки. Минута ожесточенной перестрелки – и разоруженные офицеры оказались запертыми в кают-компании, а матросы – в носовом кубрике. Может быть, сопротивление было бы гораздо более длительным, жестким и даже успешным, но сбивало с толку то, что нападавшие были не вполне обычны: на всех – маскарадные маски, на многих – клоунские балахоны и колпаки, кто-то просто голый, разрисованный с головы до пят… как драться с такими? Как драться с хохочущими женщинами в перьях? С лилипутами и горбунами?
Полчаса спустя замок щелкнул, дверь открылась, и в круг смущенных офицеров вошел Дэрин Фландри – веселый, энергичный, румяный.
– Господа! – возгласил он по-русски без малейшего акцента. – Я прошу прощения за этот небольшой инцидент – и прошу вас передать мои самые искренние и горячие извинения и благодарности Глебу Борисовичу. Счастливо оставаться. Можете нас не провожать.
– И кто вы есть на самом деле? – мрачно спросил капитан Стрыйковский.
– Леонид Самсон, к вашим услугам. Леонид Самсон – и даже можно добавлять «тот самый». А мистер Фландри умер, к несчастью… как раз сегодня сорок дней бедняжке, он очень страдал. Я предлагаю помянуть его душу.
– Вы бы не ерничали… – капитан, не сходя с места, как-то навис над лже-Фландри.
– Помилуй Бог! Я и не думаю ерничать! Дэрин был прекрасным человеком: честным, порядочным, целеустремленным, Он умирал у меня на руках и просил: вручить книги господину Марину, вручить ему книги… С последним вздохом вырвалось у него: «Книги!..» Я исполнил его волю… другое дело, что теперь мне приходится забрать собственный подарок, это не слишком порядочно, но я ведь и не Фландри, а Самсон, так что мне можно. Этот сундук – он ведь не имеет ценности сам по себе, а лишь помогает владельцу стать тем, кем он должен стать. Впрочем, мне пора. Еще раз – мои извинения…
Он выскользнул из кают-компании, а потом проследовал по коридору в сопровождении жутковатого эскорта: огромного горбуна с руками до палубы и угольно-черной, блестящей и тонкой, будто вытянутой из расплавленного стекла, женщины под подволок ростом, одетой лишь в патронташ и кожаный пояс с десятком узких ножей к ножнах.
- Предыдущая
- 83/123
- Следующая
