Транквилиум - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/123
• Следующая

– «Один в поле не воин», – довольно чисто сказал мистер Бэдфорд по-русски. – Я не переврал?

– Нет, сэр.

– Замечательно. Дослушаем нашего полковника.

– Собственно, это все. Восемнадцатилетний юноша совершает ряд действий, каждое из которых так или иначе препятствует успешному развитию мятежа. Не знаю, Ансон, как вы, а я не верю в такие махровые случайности. Учитывая, что наш постоянный противник мятеж раздувал и всячески ему способствовал, я делаю вывод, что стоящий перед нами Глеб Марин является действующим агентом врагов наших врагов, следовательно – нашим другом. Глеб, позвольте через вас обратиться к вашим начальникам с предложением перестать играть в конспирашки и перейти к скоординированному сотрудничеству.

Наверное, у Глеба был достаточно глупый вид, когда он смотрел то на полковника, то на мистера Бэдфорда, потому что в какой-то момент Бэдфорд не выдержал и захохотал, пристукивая своей тростью.

– Ну, Кит! – выговорил он наконец. – Ну, бестия Кит! Мальчик, это он мне вот на столько не верит! Мне, своему учителю! Впрочем, – давя смех, сказал он уже другим голосом, – история ваших похождений, Глеб, дает пищу для подобных высказываний, что, впрочем, я склонен отнести скорее на счет переутомления полковника, чем на счет его прозрения… Как вы сами-то могли бы все это объяснить? Что – судьба, везение, слепой случай? Или что-то другое?

– Не знаю… Что, это так важно?

– Это важно, Глеб, – тихо сказал полковник. – Ты даже не представляешь, насколько это важно…

Глеб сидел молча. Потом посмотрел на полковника, на Бэдфорда, снова на полковника…

– Меня как будто подхватило… – начал он и замялся. – Понимаете, все шло само собой. Одно вытекало из другого. А потом – уже как бы с разгона…

– Ты хорошо стреляешь? – спросил полковник.

– Да. Первое ружье отец купил мне на пятый день рождения.

– Это уже многое объясняет, – сказал Бэдфорд. – А, Кит?

– Возможно… – полковник пожал плечами. – Отец многому научил тебя, Глеб?

– Да. Он таскал меня по экспедициям, на охоту, везде… только последний год… да и то…

– Итак: стрелять. Что еще?

– Ну… многое. Я спокойно выживу на берегу, в джунглях, в пустыне, в горах. Могу сделать лодку, построить хижину. Огонь могу добывать, знаю травы, руды… Много чего.

– Бокс, борьба?

– Бокс и фехтование.

– На чем?

– На эспадронах и коротких мечах.

– Похоже, отец готовил вас всерьез, – сказал Бэдфорд.

– О, да.

– И как вы думаете: к чему?

– Ну… к экспедициям, наверное… Он знал, что мне нравится картография… И вообще – у него был свой взгляд на то, каким должен быть мужчина.

– А зачем в экспедиции фехтование на коротких мечах? – спросил полковник.

– Почему обязательно в экспедиции? – Глеб замялся. – Это вообще… для развития, наверное…

– Судя по результатам, у Бориса Ивановича был очень правильный взгляд на воспитание, – сказал Бэдфорд.

– Джентльмены, – сказал Глеб, глядя куда-то мимо всех. – Господин полковник… вы не могли бы объяснить мне, что имелось в виду, когда вы говорили… э-э… что я некий агент… и вообще?..

– Кит, – сказал мистер Бэдфорд, – позволь мне побеседовать с нашим другом. У тебя ведь куча дел, не правда ли? Кстати, забыл спросить: из настоящих бредунов не поймал никого?

– Нет, – покачал головой полковник.

– Да, это плохо… Мы можем посидеть здесь, или нам куда-то перейти, или вообще – погулять?

– Будьте здесь. Я распоряжусь, чтобы вам сварили кофе.

Их не беспокоили. Пока Глеб с жадностью поглощал кофе, крекеры и апельсиновый сок, мистер Бэдфорд набил трубку, огромную, как и он сам, темно-вишневую, с серебряным мундштуком, раскурил ее и сидел, пуская клубы дыма, и изредка задавал простые житейские вопросы, на которые можно было отвечать просто «да» или «нет». Потом он вынул из кармана панталон плоскую фляжку, отвинтил колпачок, разъял его: там оказалось два стаканчика, золотой и серебряный.

– Этому бренди больше ста лет, – сказал он. – Выдержано в дубовых бочках в подвалах одного интересного монастыря. В Старом мире ему бы не было цены…

Глеб не знал, что сказать. Бренди издавало одуряющий аромат, очень приятный аромат, но он не сопрягался ни с одним из знакомых запахов. Но, глядя на своего визави, Глеб решился отхлебнуть… Напиток мгновенно испарился во рту – будто и не жидкость это была, а вот тот самый сконцентрированный аромат: виноградников в жаркий день, дубрав, цветущих садов…

– Божественно, – сказал Глеб. – Даже не думал, что такое может быть.

– Практически не может. В Палладии это еще иногда можно купить, а у нас – увы. Вырабатывают его в одном лишь месте, в монастыре иоаннитов Хай-Санткьюэри, это две сотни миль южнее старой столицы. И то, что братия не выпивает сама, она грузит на специальный корабль и раз в год отправляет в Новый Петербург ко двору Ее Величества великой княгини Надежды Васильевны. И там – опять же то, что не выпивает двор – поступает изредка в продажу. И мои друзья, зная мою слабость, обязательно высылают мне бочонок-другой…

– Хорошие друзья, – улыбнулся Глеб.

– Да. Что может быть лучше хороших верных друзей?.. – мистер Бэдфорд попыхтел трубкой. – Как сын своего отца, ты должен хорошо знать историю Транквилиума?

– Ну… в какой-то мере…

– Насколько я знаю, Борис Иванович придерживался мнения, что проходы между мирами постепенно зарастают?

Глеб подумал и решил пока не слишком откровенничать. Ведь отец не афишировал свои взгляды…

– Да. Он считал, что в древности проходы были значительно обширнее и люди могли свободно переходить из Старого мира в Транквилиум и обратно, даже не замечая этого. Отсюда так много географических несообразностей – вплоть до средних веков. Возможно, что Одиссей, например, странствовал по Жемчужному морю, на острове Пларра еще триста лет назад жили гигантские обезьяны, а развалины древнего города неподалеку от Ульгеня соответствуют описанию Трои у Гомера. Со временем миры стали как бы отдаляться друг от друга, проходы стали уже и труднодоступнее, и находить их могли только люди с особым зрением…

– И двести лет назад они захлопнулись совсем… – наклонил голову мистер Бэдфорд. – Так?

– Н-нет… Отец говорил, что они были обрушены и особым способом замаскированы, потому что в Старом мире начались эпидемии. И с тех пор их стараются поддерживать в таком состоянии.

– Грммм… Что же, эпидемия – не самое плохое название для тех явлений, что начались в Старом мире…

– Но какие-то проходы продолжают существовать, – сказал Глеб.

– И почему ты так думаешь?

– Книги…

Мистер Бэдфорд кивнул.

– Но с людьми оттуда я никогда не встречался…

Мистер Бэдфорд снова кивнул, но Глебу показалось, что он сдерживает улыбку.

– Мы иногда принимаем беглецов, – сказал он. – Но ставим им очень жесткие условия. Во-первых, они безвыездно живут на своем острове. Во-вторых, их дети воспитываются в семьях коренных транквилианцев и с родителями до совершеннолетия не встречаются.

– Ничего себе! – ахнул Глеб. – И что – соглашаются?

– Очень многие.

– А если кто-то не хочет отдавать ребенка?

– Тогда и ребенок будет всю жизнь безвыездно жить на острове.

– Это почти ссылка… тюрьма…

– Нет. Это всего лишь карантин. Впрочем, подозреваю, что и эти строгости недостаточны, а поэтому от них можно будет отказаться.

– Инфекция проникает?

– Да. Ты знаешь – или догадался?

Вместо ответа Глеб сунул руку за отворот куртки и преподнес мистеру Бэдфорду на ладони трофейный пистолет.

Он знал, что тот удивится – но не до такой степени.

– Свет-ти! Свет-ти! Свет-ти!

Она открыла глаза. Распахнутым было окно в сад, и яркая птица на ветке топорщила перышки.

– Свет-ти!

Не птица! Это Олив сидела в глубоком кресле с книгой на коленях. Глаза ее поблескивали, но под глазами лежали синие тени.

– Ах, ты и спишь, подружка! Вставай, уже почти вечер.

• Предыдущая
• 18/123
• Следующая