Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 70
- Предыдущая
- 70/77
- Следующая
– Брат…
– Ничего. Ты справишься и сам. Не отчаивайся. Даже за пределом всего – не отчаивайся. Кажется… кажется… я боюсь говорить, чтобы не сглазить, – Светозар засмеялся. – Какая глупость…
– Есть надежда?
– Есть.
– Алексей? – у кесаря вдруг сдавило горло.
– Он. И… она. Правда, шанс – один на миллион…
– Раньше не было и этого.
– Не было… Я ухожу, брат. Ищи меня, когда всё кончится… впрочем, нет. Сам приду.
Глава двенадцатая
Кузня
– Не понимаю… – полковник Эсакия пружинно выпрыгнул из машины. – Как это?..
Корпуса мясокомбината напоминали руины затерянного города. Красный кирпич стен без следа штукатурки, чёрные провалы окон – и бурый ковёр высохшего плюща, местами достигающий третьего этажа. Что-то угадывалось и посреди двора, тоже прикрытое плющом – контейнеры? Вагончики?
– Работал же завод…
Работал, подумал Алексей. Он прошёлся, пробуя землю ногами. Земля вздрагивала напряжённо. Вот-вот…
– Размещайте машины, – сказал он. – Здесь – фронтом к тому корпусу – пять или шесть. Остальные на флангах…
Полковник посмотрел на него зло. Усы его подрагивали в такт ударам из-под земли. Сами удары он чувствовал вряд ли.
– Торопитесь, Георгий Иванович, – Алексей положил ему руку на локоть. – Всё теперь от вас зависит…
– Чего хоть ждать-то? – так же тихо спросил полковник. – И – откуда?..
– Не знаю, – сказал Алексей. – Но на всякий случай прикажите заряжать осколочными.
Эсакия забрался в "уазик", забормотал в микрофон рации. За забором взревели дизели. Гибкие антенны и высоко поднятые длинные стволы качнулись. Первый танк вошёл в ворота, по плавной дуге двинулся вправо, за ним второй, третий…
Девять танков успели войти во двор, почти четыреста тонн стали, железа. Должно быть, этого хватило, чтобы призрачный пузырь, мираж, как-то ещё державшийся на этом пятачке земли, лопнул.
Звук был тихий и жуткий – как будто захрустело исполинское воздушное печенье, вчерашние подсохшие меренги размером с дом… корпуса завода, обвитые плющом, вдруг странным образом преобразились, из них стали проступать очертания скалистых гор, лишь до половины укрытых растительностью, а выше – камни и лёд… и множество отверстий, это был когда-то давно, в незапамятные доисторические времена, пещерный город… а вдали, над быстрой порожистой речкой, стояли вертикально три камня, формой напоминающие еловые шишки… и Алексей откуда-то знал, что в сильный ветер они начинают покачиваться, издавая своеобразные звуки…
Пригоршню водяных капель бросило ему в лицо, и невыносимое зловоние сопровождало эти капли – но реальности ещё не проникли полностью одна в другую, не сложились ещё, слишком велика была инерция и там, и здесь – и железо, железо! – так что на несколько минут можно было рассчитывать…
– Выводите людей!!! – заорал он полковнику неистово, чувствуя, что лопаются связки. – Вы-во-ди-те!!!
Десятый танк вошёл, одиннадцатый, двенадцатый…
– Стоять! – закричал полковник в микрофон. – Экипажам – покинуть машины!!! Выйти за территорию!!! Бегом! – это уже шофёру.
Белый солдатик метнулся опрометью.
Вновь – порыв ветра и ледяной дождь, и дикая, сводящая с ума вонь. И невыносимое давление на виски и затылок, угнетающее рассудок и тело. Алексей зашатался.
Беги! – сквозь звон.
Нет… ещё не всё…
Сам… – говорить нет сил, показал рукой. Полковник кивнул. У всех одинаково белые лица и безумные глаза. Попятился. Побежал бочком, пригибаясь. Экипажи сыпались с брони. Кого-то тащили волоком.
Будем считать, что ушли все. Давит страшно. Стоять!
Шаг вперёд. Ещё и ещё.
Перепонки вдавливает куда-то к самой глотке.
Раскинул руки. Сотрясения земли всё чаще и всё размашистее. Подбрасывает. Тряска.
Волосы дыбом.
От пальцев летят искры.
Высокое пение вдалеке…
Горы – вот сейчас, сей миг – перестанут быть видением, воплотятся… перспектива искажается, точка её уходит с горизонта почти под ноги, воронка, нет, колодец, туда валится всё, всё вокруг… серо-зелёная туша танка медленно выплывает слева, ещё одна, Алексей с трудом оглядывается, танки здесь, они как-то странно растянулись и изогнулись, став похожими на поезда на повороте, но это просто замедление времени… они все здесь, все двенадцать – валятся следом за ним в этот колодец, горы уже над головой…
Алексей присел – и покатился в высокую мокрую траву. Здесь пахло просто землёй, корнями, мхом… и он долгие секунды просто держал этот воздух перед лицом, не решаясь им насладиться. Потом всё-таки вдохнул.
– Готово? – спросил Бог откуда-то сверху.
– Да…
– Тогда – скорее.
Зарычал стартёр.
Пошатываясь, Алексей встал и шагнул к своему "паджеро". Бог вылез из кабины, уступая ему место за рулём.
Где-то
…и ей казалось, что она летит, как во сне, как греческая богиня Ника – раскинув руки и крылья… иногда на миг возвращалось чувство настоящего, жажда воды, это было похоже на падение с небольшой высоты, на удар локтями и коленками… больно, но не страшно. Она сидела, вцепившись в жёсткую белую шерсть. Что-то происходило вокруг…
Потом возвращался полёт.
Мелиора. Фелитополь – и повсеместно
Наверное, в последнее мгновение своей последней жизни Авенезер понял, что произошло нечто непредвиденное и непоправимое, – но что именно, узнать уже не смог никогда…
Полтысячи тонн железа, продавив собой барьер, отделявший реальность Кузни от реальности Мира, возникли прямо в сердце Долины Качающихся Камней всего за несколько тактов до окончания работы Механического Дива. Мгновенно и немыслимо грубо исказились, изменились все мировые законы – как в самой долине, так и в её ближайших окрестностях. Сравнить это можно было разве что с попаданием крепкого камня под зубцы стремительно вращающихся зубчатых колес, с падением глыбы льда в раскалённый горн…
Почти тридцать тысяч человек, составлявших в тот момент "живую" часть Механического Дива (живой её можно было назвать с огромной степенью условности, поскольку человек, отдавший такую огромную часть себя, выжить уже не в состоянии; всех можно было считать мертвецами с того момента, когда они почувствовали Зов…) – мгновенно перестали получать искусственную поддержку своему невозможному существованию – и оказались мёртвы. А следовательно, они перестали служить источниками силы для всего Дива…
Землю встряхнуло вновь, хотя на этот раз не столь разрушительно, как в момент образования трещины в земле. Впрочем, разрушать было уже нечего – и так всё лежало в руинах… Северная, "мёртвая" часть Дива продолжала работать, как работала – и потому вдоль всей огнедышащей трещины, вдоль цепочки вулканов, что протянулась от далёкого Тёмного Храма и почти до самой башни Ираклемона, начался сдвиг пластов реальности; буквально через полчаса образовалась созданная сдвигом непреодолимая граница: граница между миром живых и миром мёртвых… Но некому было на опустевшей земле увидеть глазами эту быстро темнеющую дымчатую стену – до высокого неба.
А что будет дальше, знать не мог никто.
Кузня
– Волнуешься? – спросил Алексей.
Бог посмотрел на свои руки и убрал их в карманы.
– И да, и нет, – сказал он задумчиво. – То есть, конечно, волнуюсь… любой бы волновался… А с другой стороны – просто брезгливость. Трудно объяснить…
– Почему трудно? Я понимаю…
– М-м… Ты знаешь – это да. Умом. Но никогда не сталкивался. Когда перед тобой – безмозглое, дикое, тупое, но при этом абсолютно всемогущее, способное сделать с тобой что угодно… с тобой, с твоими близкими, со всем миром, в котором ты живёшь… вот где страх. Когда ты весь ум свой напрягаешь, чтобы угодить ему, умаслить, успокоить… а у него глазки маленькие, злые, лобик узенький… вот где настоящее унижение. Кто этого сам не переживал, тому не понять. Не обижайся.
- Предыдущая
- 70/77
- Следующая
