Из жизни серого волка - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 1

• 1/1

– Ну перестань же,– сказал Волк, – А еще царевич. Сопли утер хоть бы…

Сгущались сумерки. Царевич рыдал.

– Там же написано было: – Коня потеряешь, – увещевал Волк. – Написано ведь?

Написано. Так чего же ты?

Царевич прорыдал длинную, полную боли и укора фразу, из которой Волк разобрал только три слова: "темно", "дорога" и "задница". Волк почесал в затылке: служебный долг подсказывал ему одно, милосердие нашептывало другое. Каждый раз Волк зарекался слушать этот шепот и каждый раз не выдерживал.

– Садись, что ли…– смущенно сказал он; царевич с готовностью полез ему на спину.– Э-э! Только без шпор!

Быстрым скоком они махнули в тридевятое царство. Там была зима. Поперек дороги стоял огромный амбар, вернее, пробитая в снегу дорога вела прямо к амбару. Волк поскребся в дверь.

– Хто тама? – голосом Бабы-Яги спросили за дверью.

– Да я это, открывай, старая,– сказал Волк.– Холодно, ч-черт…

– Апеть? – удивилась Яга.– Ты ж третье-ву дню прибегал.

– А что делать? – вздохнул Волк.– Едут ведь и едут, как заведенные.

– И чиво ж тебе, жалобный, надоть? – прищурившись, пропела Яга.

– Как всем, так и ему,– сказал Волк.– Чего же еще?

– Малай жентельменский набор, сталоть? – сказала Яга.

– Большой,– сказал царевич.

– Ну выбирай,– сказала Яга.– Прямо и направо.

Царевич пошел вдоль стеллажей, осматривая разложенное на них.

– Ну чё ты наповадился их возить? – вполголоса выговаривала Баба-Яга Волку.– Тебя для чё поставили? Трудности им создавать должен, чтобы остолопы эти в самостоятельную жисть войтить, как положено, могли. А ты заместо этого чё творишь? На блюдечке с каемочкой все преподносишь. И так без меры упростили процедуру, скоро начнем в постельку им добро подносить, чтоб прямо с утра, как глазоньки раззявят… Потребители.

– Не ворчи, старая,– слабо отбивался Волк.– Знаю, что неправильно, а что я могу сделать? Душа-то не кирпичная. Уйду я к чертовой матери, не буду, не могу, пусть им другой кто коней режет…

– Отпустили тебя, как же. Назвался шампиёном – полезай в рюдюкюль. Вон он идет… касатик. Чё выбрал, молодчик? О, самы клевые, самы клевые, век сносу не будет… И яблочки чё надо, свежие, только завезли. И шапочка по головушке, и невидима-то совсем… – А Василиса где? – спросил царевич.

– А вот оне, на полочке, выбирай, кака по вкусу будет: черенькие, рыжанькие, белесенькие, а вот – так совсем не поймешь, какая…

– Рыжанькие,– передразнил царевич – Фигуру-то как посмотреть? Нарядили, как не знаю кого.

– А так и смотри, как есть. Шшупай, шшупай руками, не боись, не схлопочешь. А рукам не веришь, так етикеточка вот, а на ней вайтлз написан, все как есть…

– Вот эту заверни,– сказал царевич.

– М-да,– сказал Волк.

Яга поставила фиолетовый штемпель в паспорт Василисы, подала царевичу.

– Месяц гарантии,– сказала она.

– Всего-то? – скривился царевич.– А дальше что?

– А там – как обращаться будешь, механизьма тонкая, уходу требует, это тебе не часы "Севани".

– Поехали,– сказал царевич Волку.

– Палочку волшебную забыл,-сказал Волк.

– Уж это-то я не забуду,– сказал царевич и похлопал себя по карману.

– А платить-то как будем? – спросила Яга.

– Папа заплатит, – через плечо бросил, царевич.

– Апеть папа,– вздохнула Яга.– Ну, скатертью дорожка.

– Отдыхай, старая, – сказал Волк.

Царевич промолчал.

Они вернулись к коню. Конь уже попахивал и в пищу Волку не годился.

– А дальше? – спросил царевич.

– Дальше ты сам,– сказал Волк.

– Я заплачу,– сказал царевич. Ударение в слове "заплачу" получилось какое-то двоякое, и Волк стал врать. Врал он бессовестно и вдохновенно.

– Заколдовано там. Камнем с тобой станем. Сюда ехал – видел камень? Это мой дедушка запрета не послушался. Теперь вот стоит, и дождь его сечет, и снег засыпает, а я даже подойти к нему не смею… – и Волк шмыгнул носом.

– Ладно,-поверил царевич.-Дальше и на такси доеду.

Он взмахнул волшебной палочкой, я появилась карета с шашечками на дверцах.

Царевич забросил в багажник мешки, подсадил Василису, и карета умчалась.

Волк забрался под куст и уснул. Разбудил его ворон.

– Ты чего спишь? – ткнул он Волка клювом.– Твоего-то уже… того…

– Ну и пусть,– сказал Волк.

– Как это "пусть"? Ты что, сказку забыл?

– Теперь все не по сказке. И я тоже. Я заболел. Я бастую. Он страйк, – Волк забрался глубже под куст. – И вообще, ты что, сам не можешь его оживить? Родники тебе показать?

– Не по правилам же,– сказал Ворон.

– Я бастую,– повторил Волк.– Лети, а то съем.

Он проспал до полудня. Разбудил его конский топот.

– Зачастили, – пробормотал Волк.

Он выглянул из-под куста. По пробитой тропе на гнедом меринке ехал прилизанный мальчик. Волк перевернулся на спину. Конь и всадник ехали теперь вверх ногами, и если они теперь оторвутся от тропы, то упадут прямо в небо. Это было исключительно забавно.

– Давай-давай, – сказал им вслед Волк.– А то понравилось, понимаешь…

Потом на брюхо ему села бабочка. Он поиграл с ней немного, потянулся и длинно зевнул. Грело солнце. – Вот я и дожил наконец до настоящей сказки-,– подумалось Волку.

1988г.

• 1/1