Застава на Якорном Поле - Крапивин Владислав Петрович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/31
- Следующая
…Тот самый?
По крайней мере, в точности такой же.
Рука у Ежики сама дернулась к якорьку. И так же дернулась – назад – ладонь мальчика. Сжались пальцы. Ежики смущенно и сердито опустил руку. Гусенок виновато улыбнулся, разжал кулак.
Ежики сказал насупленно:
– Не бойся.
– Я и не боюсь… Смотри, если хочешь.
Ежики тронул пальцем колючую лапку.
– Ты где его взял?
– Вчера нашел в парке, – охотно признался Гусенок.
Сердце у Ежики – бух, бух, бух…
– В каком парке?
– В нашем, лицейском…
«Спокойно, Ежики, спокойно… Кантор тогда стоял у окна, рукой махнул. Выбросил?.. Подожди, надо по порядку. И не надо пугать маленького…»
– Разве ты в лицее учишься? Я тебя не видел.
– Я недавно… А тебя я видел, в столовой…
– А почему ты без формы?
– Ты вот тоже без формы, – с хитринкой заметил мальчик.
– Я ее терпеть не могу.
– А я… не знаю. Может, я тоже… Но пока мне ее просто не дали.
– А якорек… Ты нашел недалеко от угла, где спальное крыло?
– Да… Я играл там. Знаешь, где старый пень от дуба?
– Постой… Темно ведь было! Так поздно играл?
Гусенок слегка смешался:
– Ага… Ты не говори никому. Я там с фонариком бродил. Посветил под ноги, а он лежит в траве.
– Из моего окна вылетел, – не сдержался, вздохнул Ежики.
У мальчика лицо стало огорченным и озабоченным. Набухла нижняя губа, сошлись маленькие светлые брови.
– Не веришь? Я им вчера тоже исцарапался. Вот, смотри… И в кармане от него дырки… – Ежики вывернул подкладку. – Видишь…
– Тогда бери, – печально сказал Гусенок. – Раз он твой…
Ежики протянул было пальцы. Не взял. Зачем? Главное, что якорек есть!
«Есть, есть, есть!» – радостными толчками отдалось в нем. А у кого якорек хранится – неважно. Важно, что Ежики про себя знает: он был вчера на Якорном поле! В самом деле был!
И хороший этот пацаненок в помидорных сандалиях пускай тоже радуется.
Ежики весело сказал известную считалку-поговорку:
и добавил: – Оставь себе.
Гусенок серьезно возразил:
– Находка – это если не знаешь, кто потерял. А я ведь знаю.
– Ну… тогда я его тебе дарю.
Мальчик мигнул, заулыбался.
– Да? Тогда ладно… спасибо. Это будет у меня «йхоло»…
«Йхоло», или просто «холо» – это маленький талисман, амулет для хорошей жизни, для защиты от всего плохого…
– А я тебе тоже… – Гусенок с натугой вытащил из кармана каштаны, потом еще что-то совсем небольшое. Спрятал в кулаке. – Это не в обмен, а тоже… подарок. На…
В ладонь Ежики легла монетка. Он глянул и… не то чтобы вздрогнул, но нервным холодком царапнуло спину.
«Та самая?.. Та, кажется, была сильнее потерта. Но как похожа!»
В какую бы пору ни жил человек – в каменном веке, в средневековье или в эпоху космических полетов, он все равно верит в приметы. Ну, пускай не каждый, но многие верят. Даже капитаны межпланетных десантных лодок и крейсеров. А чего уж говорить о мальчишках… И Ежики порой горько размышлял: уж не наказала ли его судьба за трусость? За то, что отдал тогда монетку этим психам из Садового бункера.
«Но ведь она же не была йхоло! Я только думал сделать ее талисманом, но еще не успел!»
…Этот маленький странный клад они с Яриком нашли, когда лазили в подземный ход под остатками Квадратной башни у Земляного вала. Перебирались там через низкую полуразваленную стенку, Ярик зацепил камень, тот скатился, стукнул Ежики по ноге. Ежики ойкнул, сел на корточки и в метнувшемся луче фонарика увидел монетки. Они кучкой лежали в похожем на блюдце углублении ракушечной плиты, под нависшим каменным блоком.
Кто их здесь положил? В древности или недавно? Чьи монеты, каких народов и времен?
Оказалось, что очень разных. Были – прошлого века, а были – черные, неровные, с полустертыми фигурками кентавров и львов, наверно, тысячелетней давности. Все небольшие, с ноготь взрослого мужчины.
Ежики и Ярик честно разделили находку в отряде Морских орлят. Себе оставили только по одной монетке. Правда, взяли самые красивые. Разыграли их между собой. Ярику досталась денежка с двухмачтовым корабликом. На кораблике – раздутые пузырями паруса и длинные флаги. Ежики выиграл другую – с курносым и лохматым профилем – явно мальчишечьим. Конечно, ему больше хотелось кораблик, но жребий есть жребий. Да и мальчишка на монетке был ничего, славный такой…
Вокруг мальчишечьего портрета (и вокруг кораблика тоже) тянулись латинские полустертые буковки непонятной надписи. А на другой стороне обеих денежек – никакой надписи, только число 10 и под ним отчеканен колосок с крошечными зернами и усиками…
Через день после экспедиции (получив дома нахлобучку и прощение) показал Ежики монетку маме.
– Ма-а, ты как думаешь, это кто?
–«Лехтен… стаарн», – с трудом прочитала мама. – Кажется, город такой, очень старый. А мальчик… Возможно, это связано с легендами о Хранителях…
– О ком? О святых? – Ежики глянул хитровато. – Которых ты поминаешь?
Мама нередко говорила: «Святые Хранители, это что за ребенок!.. Великие Хранители, я опаздываю на работу!..»
Мама растрепала Ежики волосы и сказала, что научилась этим словам у его отца. Виктор Юлиус Радомир много знал о Хранителях. Это были люди, которые в разные времена героически защищали свои народы, свои города, а то и просто попавшего в беду человека. И случалось, отдавали за это жизни… Потом таких людей объявляли святыми и даже строили в их честь храмы. К сожалению, мама не знала подробностей. Историей религий она не интересовалась и просто историей тоже. И видимо, это к лучшему. По крайней мере, она не приходила домой с землей в волосах и драной одежде…
Ежики засопел: было нечестно поворачиваться к старой теме, когда уже все позади. Мама спохватилась, сделала все шуткой, потом взяла монетку на ладонь.
– Славный мальчик… Ты его береги.
Ежики не сберег монетку. До сих пор горько и стыдно вспоминать.
…Когда самодельный бумеранг не вернулся к его ногам и улетел в заросли дрока, Ежики бросился на поиски. Охая и чертыхаясь, продрался он сквозь джунгли и оказался на квадратной, мощенной ракушечными плитками площадке.
Здесь он увидел тех.
Компания из пяти мальчишек сидела кружком, и старший держал бумеранг.
Ежики вырвался из кустов со скоростью, с разгона, и не сразу смог остановиться. Подлетел прямо к сидящим. Все уставились на него. А старший заулыбался – с нехорошим таким, с ненастоящим добродушием:
– Здрасте. Это что за исцарапанное чудо? – У него было длинное, в мелких прыщиках лицо, щетинистая короткая стрижка и мокрые красные губы.
Ежики обомлел. Он был не простачок, знал, что всякие бывают компании. И взрослые, и ребячьи. Не раз объясняли учителя и дикторы детских передач, что «в них объединяются те, кто не хочет нормально жить в обществе прогресса и благоденствия». Одни просто хулиганят от безделья, другие что-то «глотают» или «курят травку», а есть и такие, кто ограбить может. Мало того, ходили среди ребят слухи и о злодеях, которые поймают мальчишку или девчонку и мучают ради своего удовольствия… В прежние времена таких шаек было полным-полно, а сейчас, конечно, Охрана порядка прижала их крепко. И все-таки…
До сих пор Ежики везло, в злые лапы ни разу в жизни он не попадал. Но теперь, увидев компанию, сразу вспомнил все разговоры и слухи.
Было уже не до бумеранга, назад бы без оглядки. Но ослабели ноги, да и все равно поймают в чаще.
А те смотрели с ухмылками. Разные были ребята – и такие, как Ежики, и старше. И лица разные, но чем-то похожие. Выражением. И словно одинаково припудренные серой пыльцой. Старшему было лет пятнадцать – волоски уже над мокрой растянувшейся губой.
- Предыдущая
- 12/31
- Следующая