Взрыв Генерального штаба - Крапивин Владислав Петрович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/21
- Следующая
– Ну, Зорко… может, повезет.
– Не-а… Лён, они все равно убили бы нас обоих. Даже если бы мы себя не выдали. Им не нужны свидетели. Теперь-то я понимаю… А ты?
А он… он тоже понимал. Но признать это так сразу… Задавить в себе последнюю надежду?
Возразить Лён не успел. Сладковатый, странно знакомый запах тонко просочился в дыхание. Лён испуганно вытолкнул воздух из легких. Зорко, наоборот, задышал сильнее. Испуганно.
– Лён, что это?
– Газ, – угрюмо сказал Лён.
О пользе собирания раковин
Запах пока был не очень сильный. Но неумолимый. Сочился газ из маленьких круглых дыр у самого пола.
“Гады. Лучше бы застрелили”, – подумал Лён. И еще подумал, что жить осталось несколько минут. И эта жизнь сузилась до размеров железного куба. Весь мир сжался в этом кубе. И в мире остался только Зорко.
Лён придвинул Зорко к себе. Шепнул:
– Может, они передумают. Попугают и отключат газ…
– Не надо, Лён, – шепотом сказал Зорко. И обмяк. Щекой лег Лёну на плечо. Его волосы защекотали Лёну ухо. Но он не пошевелился.
Тем же шепотом Зорко спросил:
– А Дорога, на которой все встречаются… Может, она есть по правде?
“Скоро узнаем”, – чуть не брякнул Лён. И обмер от прихлынувшего жуткого понимания: ведь и в самом деле – скоро узнаем! Почти сейчас… Ужас опять бесшумно взорвался в нем. И Лён вновь скрутил его – с последней отчаянной силой.
– Конечно, она есть, Зорито…
– Нет, ты меня не утешай. Скажи честно: ты правда так думаешь?
Лён не стал хитрить второй раз:
– Никто не знает точно… Но я думаю, что правда. Это ведь от нас зависит…
– Почему?
– Если очень сильно верить, то, наверно, так и будет…
– Хорошо бы… Интересно, какая она?
– Может быть, у каждого своя. Кто какую представляет.
– Я… знаешь, какую представляю? Всю в траве. У нас недалеко от дома, за оврагом была такая. Раньше там ездили машины, а потом она заросла. По ней идешь, идешь, а в колеях колокольчики. Высокие такие… Только там кое-где крапива. Но можно ведь обойти…
– А обходить-то нельзя. Не полагается, – строго сказал Лён. – С дороги не сходят…
– Ладно, можно потерпеть, это не главное… И все же там будет обидно. Идешь, идешь, а все равно обидно…
– Почему?
– Ну, никто же не знает, к а к о й здесь штаб, – с тихой горечью выговорил Зорко. – Мы… уйдем, а они будут все это продолжать. Вот если бы мы могли кому-нибудь сказать! Хоть словечко… А то ведь никто не понимает… Думают, что сражаются за справедливость, а на самом деле, как пешки…
“Так уж никто и не понимает!..” – мелькнуло у Лёна. Зорко словно услышал его:
– А те, кто догадываются, считают, что так и надо… – И всхлипнул. То ли от обиды, то ли от страха. Лён придвинул его к себе покрепче. Зорко благодарно притих. И вдруг закашлялся. Наверно, невидимый газ взметнулся языком и попал ему в горло.
– Зорко, давай наверх! Там газа еще нет, он тяжелый!
Они забрались на верхний этаж койки. Зорко сел там на корточки, но опять закашлялся и быстро встал. Головой ударился о железный потолок. Взялся за темя, присел снова. Кашлял и глотал слезы.
Лён опустился на корточки рядом с Зорко.
– Сильно ударился?
Зорко вдруг улыбнулся, блестя слезинками:
– Искры из глаз…
– Если бы хоть одна искра! – рванулась из Лёна безнадежная мысль.
– Зачем?
– Мы сейчас были бы уже на дороге! А от штаба – один дым!
– Почему?! – Зорко убрал руки с темени.
– Это же какой газ! Тот самый, что в кухонных плитах! Слышал, как летят на воздух дома, когда кто-нибудь забудет закрыть на плите кран, а потом чиркнет?.. А как разнесло два поезда в Тальской долине, когда там скопился газ из лопнувшей магистрали!
Зорко дышал часто, но уже без слез.
– Лён… Если эта камера взлетит, разве штаб пострадает? Мы же глубоко…
– Тут везде склады боеприпасов. Ты знаешь, что такое детонация? Ты думаешь, они зря обыскивали, нет ли спичек?.. Тебя обыскали?
– Да… и отобрали. У меня был коробок. С той поры, когда мы под крепостью лазали с фонарем…
Зорко вдруг затвердел, отодвинулся. И Лён испугался, хотя, казалось бы, чего пугаться т е п е р ь? А! Он испугался, что Зорко в эти последние минуты вдруг обиделся на него. Почему?
– Зорко!
– Лён…
– Что?
– Лён… – Зорко завозился, извернулся, сунул руку в тесный кармашек на бедре, выдернул из него вместе с подкладкой сжатый кулак. – Лён, они не все отобрали… Вот!
На распахнувшейся Зоркиной ладони лежала надломленная спичка.
– Я ей выковыривал остатки моллюска из ракушки. Потом сунул в карман. Она запряталась в шов… Видишь, все-таки полезное дело – собирать раковины…
– Зорко… но коробка-то нет.
– Смотри, какая головка! Зеленая! Такие можно чиркать хоть обо что! О подошву!.. – И вдруг Зорко толчком снова прижался к Лёну.
Потому что теперь э т о приблизилось вплотную. Смерть уже не подкрадывалась сладковато-едким запахом, а обещала стать пламенной и гремящей.
– Зато сразу, – сказал Лён. – Не надо кашлять и задыхаться.
– Ага… И главное, что не зря. До сих пор было все зря, а теперь… не будет этого гадючьего гнезда, не будет и войны. Да?
– Да, – сказал Лён. – Ты не бойся. Ты теперь ничего не бойся.
– Ладно… А ты, значит, думаешь, что дорога есть?
– Да. Я правда так думаю.
– И мы ведь пойдем вместе?
– Конечно.
– Лён, ты возьми спичку. Чиркни сам…
Лён взял. А запах газа в этот миг стал сильнее. Гораздо сильнее. Словно напоминал, что пора. Лён зажал дыхание. Зорко же закашлялся снова. И встал, насколько позволял потолок. Чтобы голова опять оказалась выше ядовитого уровня.
Лён тоже встал. Уперся макушкой в гладкое железо.
Зорко торопливо попросил:
– Давай, поживем еще две минуты. Пока совсем не сгустится. Чтобы уж наверняка.
– Давай…
Они стояли полусогнувшись, и Зорко вновь прижимался к Лёну – плечом к локтю. Лён левой рукой обнял его, а в пальцах правой зажал спичку. Только согнуть ногу – и головкой о стертый каблук…
– Лён, подожди! Еще не сейчас! Не совсем сейчас… – Зорко задышал со всхлипами. – Я не очень боюсь, только… только я хочу рассказать. Успеть… Помнишь, я говорил про конец сказки о месяце? Я расскажу, ладно? А то вдруг там… вдруг будет не до того…
“Или совсем ничего не будет”.
– Рассказывай, Зорито. Несколько минут еще есть…
Не было этих минут. Щипало глаза, газ все гуще входил в легкие, кружилась голова.
Зорко что-то говорил – торопливо и сбивчиво, словно его сказка могла принести спасение.
– Да, Зорко, я слышу…
“Пусть говорит. Спичкой о подошву – и он не успеет испугаться…”
Лён головой покрепче уперся в потолок. Согнул ногу… И чуть не упал. Опора вверху исчезла. Лён шатнулся, выпрямился. Голова ушла в пустоту – в люк, возникший на месте железного квадрата.
Спасительный, такой свежий воздух сам ворвался в легкие. Рядом у плеча торопливо и счастливо дышал Зорко.
– Лён, что это?
– Не знаю… – Лён сунул спичку в карман. Край люка был на уровне груди (а невысокому Зорко – до подбородка). Лён ухватился за кромку, бросил себя вверх, упал на колени. За руки дернул легонького Зорко, тот брякнулся рядом.
Они были в полумраке. Свет из люка падал на мохнатые от ржавчины рельсовые балки. Неподалеку искрился фонарик-звездочка. Он шевельнулся, и тонкий голос потребовал:
– Захлопните крышку! А то газ придет и сюда! Скорее!
- Предыдущая
- 18/21
- Следующая
