Топот шахматных лошадок - Крапивин Владислав Петрович - Страница 41
- Предыдущая
- 41/51
- Следующая
– Я его, чертенка фиолетового, в момент привел в рабочее состояние, – сообщил Лихо сразу всем. Он беседовал с гостями, как с давно знакомыми. – Делов-то!.. Это Андрюха считает, что я колдун, а по правде я просто набрался всякого знания-умения из книжек. В соседнем подвале их тут не одна тыща, литература по всем профилям. И по звериной медицине тоже. А руки у меня, хотя с виду и не хирургические, а я ими многое чего могу…
Руки у Лихо Тихоныча были длинные, из резиновых, собранных в гармошку трубок и чем-то набитых парусиновых перчаток – невероятного размера и с растопыренными пальцами. Совершенно непонятно, как он эти тряпичными колбасами вправлял Феде крохотную лапку. Но – дело было сделано…
– А я вот уже и чаёк заварил заранее, – жизнерадостно сообщил Лихо Тихоныч. – Птаха мне сказал, что гости близко, ну и я сразу…
Владик Пташкин сидел под потолком, в тесной нише горизонтального окна. Болтал спущенной ногой в растоптанной и расшнурованной кроссовке.
Чугунная печурка на этот раз не топилась, но в углу на кирпичном полу добродушно булькал новенький элетрочайник. Лихо крутнул перчатками передние колеса, подкатил к полке, где стояла посуда и старенький портативный телевизор, сгреб в охапку разнокалиберные кружки и, как жонглер, метнул их на стол. Кружки со стуком встали на досках, ни одна не треснула, хотя были они фаянсовые. Федя сиганул со стола Драчуну на плечо.
– Да не бойся, кроха, не ушибу, – захихикал, закашлял довольный Лихо. – У меня правый глаз безошибочный, как у Робин Гуда… Ну-ка, гости ненаглядные, двигайте к столу на чем сидеть…
И гости разом начали придвигать стулья и табуреты – разномастные, но одинаково шаткие и скрипучие. Удивительное дело – Белка, Вашек, Сёга и Костя оказались здесь впервые и пробыли всего-то несколько минут, но у них было уже ощущение, что с Лихо Тихонычем знакомы они давно и что он вовсе не странный, а вполне обыкновенный добродушный дядька – то ли пенсионер, то ли здешний сторож. Кажется, что-то было в его характере от дяди Капы с Институтских дворов.
– Угощеньице небогатое и сахар кончился, ну да зато заварка хорошая, – приговаривал Лихо Тихоныч. Он из-за спин ребят дотягивался чайником до каждой кружки. А Птахе протянул кружку наверх:
– Держи, птичик. Ты привык сидеть высоко.
– Сижу высоко, вижу далеко, – хихикнул Владик. И добавил совсем по-птичьи: – Пью чай, пью чай…
Чай, хотя и не сладкий, был удивительно вкусным – крепкий, с запахом каких-то нездешних трав. Его пили, отдувая от губ крупные чаинки, заедали сухим, разных сортов печеньем, которое было насыпано в картонную коробку из-под ботинок. Федя чай не пил, но подбирал со стола крошки и аппетитно чмокал…
Лихо Тихоныч не пил, не ел, только поглядывал из-под шапки.
Наконец Драчун отодвинул кружку, сказа "уф, спасибо" и попросил:
– Дядя Лихо, покажи ребятам Колесо. – Сразу стало понятно, что это не просто колесо, а именно "Колесо ".
– А чего ж! Конечно! – отозвался Лихо Тихоныч. Похоже, что даже обрадовался. – Вы давайте-ка за мной по одному.
Он подкатил себя к тесной дверце в углу у печурки, протолкнулся в нее, остальные вереницей двинулись следом. Миновали короткий коридор и оказались в обширном подвальном зале. Подвал подвалом, а потолок здесь был высокий. Несколько желтых лампочек тускло освещали замшелые стены. Да никто на них, на стены-то, и не смотрел. Все, притихнув, смотрели на то, что вращалось и мерцало посреди зала.
Колесо было в диаметре метра три. Ось его держалась на металлических башнях, похожих на двухметровые модели нефтяных вышек. Вышки стояли на круглой площадке, слегка приподнятой над кирпичным полом (вроде как солнечные часы на Треугольной площади). По краям площадки вертикально торчали винтовые штыри, с навинченными гайками. Каждая гайка – размером с чайное блюдце… Но что там стойки и штыри с гайками! Главном было само Колесо!
Оно притягивало взгляды и заставляло притихать души.
Вращалось Колесо не очень быстро. Можно было рассмотреть внутри обода полупрозрачные (уж не стеклянные ли?) спицы, которые местами скрещивались друг с другом, как в колесе велосипеда. Спицы мерцали и отбрасывали желтые и зеленые искорки. Обод колеса был плоский, шириной в полметра. Непонятно, из чего сделанный. Иногда казалось, что он полупрозрачный, как и спицы. Внутри обода вспыхивали между спиц стеклянные зубчики – словно конструкторы Колеса позаботились о ступеньках, чтобы сотня неутомимых белок могла прыгать по ним и поддерживать скорость вращения.
Но никаких белок не было, Колесо вертелось само собой. Иногда среди спиц появлялось нечто вроде клочьев цветного тумана, и Белке показалось, что в тумане возникают и пропадают картинки – старинные города, цветущие деревья, желтые скалы в оторочке прибоя… Белка хотела спросить, видят ли это другие, но ее опередил со своим вопросом Вашек:
– Лихо Тихоныч, а за счет какой энергии оно вертится?
– Да, моторов не видать! – звонко сказал Сёга.
– А их и нету, моторов-то, – охотно отозвался Лихо. – И сроду не было. Мне сказали, что за счет всемирной энергии, вроде как из космоса…
– Простите, а кто сказал? – с вежливым недоверием поинтересовался Костя.
– А кабы знать! – хрипловато и опять обрадованно воскликнул Лихо. – Я как-то забрался сюда со свалки, чтобы поискать жилплощадь потеплее (без коляски еще был, еле приковылял), глянул на это верчение и прямо обмер. У меня в ту минуту второй глаз-то и проклюнулся. А какой-то голос – то ли снаружи, то ли внутри меня – говорит: "Если, Тихоныч, есть охота, оставайся здесь, будешь смотрителям Колеса…" И еще объяснил, что от Колеса этого какая-то польза во всем мире. Что-то оно в ём удерживает. Ста-би-ли-зи-рует… И вертится от силы галактического излучения. Но только иногда его, излучение это, заслоняют какие-то вредные… анти-энерге-тические… поля. И поэтому колесико надо время от времени подталкивать… – Он сказал «колесико» ласково, как о ребенке, которого нянчит.
– И часто приходится его ускорять? – с прежней вежливостью поинтересовался Костя.
– Да не часто. Разок в сутки, ему и хватает… И пока оно вертится, все тут спокойно. Плохие люди сюда не заглядывают, им дорогу не найти.
– "Кандеевские" здесь не ходят, – не то хихикнул, не то чирикнул Владик Пташкин. Он каким-то образом оказался на верхушке стойки, у оси.
Все замолчали, словно прислушивались к чему-то важному. И стало слышно, что Колесо вертится не совсем бесшумно. Оно вращалось с тихим шорохом, будто на лист бумаги сыпалась струйка песка…
Послушав этот шорох, Лихо Тихоныч попросил:
– А что, ребятки, ежели мы все подтолкнем колесико, а? Хорошо получится, если дружненько. Такой прибыток энергии…
И, конечно, все встряхнулись, заговорили, что да, надо помочь Колесу обязательно. И Сёга первым сунулся к нему вплотную, чтобы ухватить пробегающую мимо спицу и дать ей ускорение. Но… руки не попали внутрь Колеса. Наткнулись на что-то невидимое, твердое и гладкое. Словно спицы были защищены прикрепленными снаружи к ободу стеклянными дисками.
– Тише, тише, мой хороший, – забеспокоился Лихо. – Тут ведь энергетическая защита. Попрочнее, чем всякая броня. Не видать ее, а внутрь не попадешь. Будто запаянная емкость…
Ну что же, с полминуты подивились на небывалую защиту, потом подналегли на обод с наружной стороны, подтолкнули плечами и ладонями вверх. (Драчун действовал одной ладонью, потому что на другой сидел Федя. Тот сделал передними лапками движение, словно тоже подтолкнул колесо.)
– Ну вот, теперь хватит на неделю… – Лихо Тихоныч похлопал друг о дружку большущие тряпичные ладони, будто поаплодировал. – Спасибо, помощнички…
Федя засуетился на ладони у Драчуна и квакнул.
– Домой просится, – объяснил Драчун. – Соскучился по друзьям…
– Нам пора, – спохватилась Белка и пощупала в складках мобильник: наверняка скоро начнется трезвон.
И все заговорили, что да, пора. Кроме Владика Пташкина, который продолжал сидеть на стойке, у оси.
- Предыдущая
- 41/51
- Следующая
