Топот шахматных лошадок - Крапивин Владислав Петрович - Страница 24

• Предыдущая
• 24/51
• Следующая

– А твой папа этого Вадима… он его не звал обратно в вашу охрану?

– Звал, конечно! Чего только не обещал! Но Вадим был уже в группе "Локатор".

– Спецназ такой, да?

– Нет… Они спецназ лишь в особых случаях. А вообще это организация по защите безнадзорных детей. Помогают им по-всякому, устраивают, оберегают от всяких гадов, как могут…

– Ой, Костя! – сразу вскинулась Белка. – У меня есть знакомый мальчишка, бывший беспризорник… Да нет, сейчас у него все в порядке, только тут такое дело… У тебя дома не найдется ненужных шахмат?

И коротко рассказала про Сёгу.

Костя ничуть не удивился.

– Нет проблем. У тебя есть телефон? Дай твой номер и запиши мой… А насчет больницы я отцу, конечно скажу. Только ведь сама понимаешь…

– Понимаю, – грустно кивнула Белка.

Квартал элитных коттеджей назывался уютно так – «Бережок». Он был расположен совсем недалеко от Библиотечной улицы, ниже по течению Иртушки, в окружении рощиц и яблоневых садов. Костя прошел по короткой аллее, ощущая спиной объективы следящих камер. Оказался у кирпичной стены – в ней была железная зеленая калитка с накладным узором из арматурных прутьев. Рядом белела аккуратная кнопка. Звонить не пришлось, калитка отошла сама – въехала в толщу стены.

За стеной в стеклянной будочке скучал симпатичных привратник Миша. Пестрая рубаха его была распахнута, рукоятка «макарова», торчала из-за ремня, прилипая к голому животу.

– Кось, тебя Андрей Андреич спрашивал, – демократично сообщил Миша. – Звонил: не знаю ли я, где ты? –

– Будто он сам не знает, где я, – хмыкнул Костя, оглянувшись. Шагах в десяти, уже не скрываясь, торчали у кустов два амбала с мобильниками. – Фиксируют любое шевеление…

И он пошел к дому, привычно поддавая коленками чехол ракетки. В ней и правда лежала легкая электрошоковая дубинка. Конечно, если опять захотят скрутить и увезти, она не поможет. Это оружие против случайной шпаны или всяких там "любителей мальчиков", о которых говорил отец (и Вадим предупреждал). Все-таки с такой штучкой спокойнее…

В доме было прохладно. И тихо. Только занавесь в передней шевельнулась – там тоже «секьюрити». Потом с лестницы окликнула Костю мачеха – красавица Эмма:

– Косик, дорогой, про тебя папа спрашивал.

– Он где?

– В кабинете. Но у него гость…

"Подумаешь, гость…"

Костя бросил у вешалки «ракетку», взбежал по ступеням, надавил плечом дубовую дверь. Она отошла тяжело, с мягким звяканьем сигнала. Отец и гость сидели у шахматного столика. Сбоку на столике торчала темная бутылка и блестели рюмки. Отец оглянулся.

– Здороваться надо, милостивый государь. Если уж явился без спроса…

– Вы так заняты игрой. Думал, не услышите…

Они и в самом деле играли в шахматы (вот удача!). Гость мельком, но с любопытством глянул на Рытвина-младшего. Отвернулся к фигурам, потом быстро глянул еще раз – будто щекотнул бархатистыми темными глазами. Глаза эти как-то не подходили к длинному помятому лицу пожилого человека. Прическа у гостя была старомодная – гладкая, блестящая, с прямым пробором. Любопытный тип. Наверно, какой-нибудь акционер, которого «п-папочка» хочет привязать к своим делам…

Костя двинул к столику кожаное кресло. Оно выглядело массивным, но было легким и катилось от одного толчка. Костя с ногами, не снимая бежевых (под цвет костюмчика) кроссовок, "на ходу" прыгнул в кресло, сел на пухлый подлокотник, подъехал к игрокам совсем близко. Отец покосился и ничего не сказал. Видимо, решил быть в глазах гостя добродушным папашей, который снисходительно смотрит на мелкие вольности своего отпрыска.

– Ты зачем меня искал? – спросил Костя, разглядывая фигуры, вырезанные из моржового клыка.

– Я не искал, а интересовался: где ты гуляешь?

– Я гулял с девочкой, – светским тоном разъяснил Костя. – Угощал ее мороженым и обсуждал разные вопросы

– Если не секрет, какие? – рассеянно сказал Андрей Андреевич, двигая пешку.

– Не секрет… Правда, что ты хочешь больницу скорой помощи превратить в отель?

Несколько секунд висело абсолютное молчание. Рытвин-старший двинул пешку еще раз и наконец отреагировал:

– Тебе не кажется, радость моя, что это совершенно не твое дело?

– Не-а, не кажется. Они там в ожоговом центре вытаскивали меня из шока и возились со мной, пока ты не переправил меня в клинику Гаевского.

– Вовремя переправил. В той больнице даже простых бинтов не хватало…

– Вот и подбросил бы им денег на бинты, а не выгонял их.

– Да тебе-то что? – сказал отец уже с ноткой нетерпения.

– Там работает отец моих друзей.

Это было наглое вранье – он ведь даже в глаза не видел детей хирурга Горватова. Но какая разница? И вдруг такое сообщение как-то повлияет на "папочку"?

Конечно, не повлияло. Андрей Андреевич даже зевнул:

– Без работы не останется…

– Ну да! Распихают всех специалистов по районным больницам…

– Ты кто? Председатель профсоюза медиков?

– Не-а… А чем отель лучше больницы?

– Это сложный финансовый вопрос…

– А не человеческий, да?

– У тебя есть еще ко мне какие-то дела? – сухо спросил Рытвин-старший.

– Есть. Мне нужен вон тот конек…

– Что за фокусы! Зачем?

Костя объяснил напрямую:

– Один мальчик собирает коллекцию шахматных коньков. Белых, с правой клетки. Я ему обещал…

– Это, между прочим, очень дорогой шахматный набор, – уже помягче сказал отец.

Костя тщательно подобрал слова:

– А что, потеря этой фигуры сильно подорвет финансовую мощь твоего концерна?

Гость, все время молчал, склонив блестящую голову над столиком. А теперь быстро глянул исподлобья. Отец отчетливо произнес:

– Константин, пошел вон.

– А конек? – сказал Костя.

– Стервец какой!.. Подожди, доиграем и возьмешь. Убирайся.

– То подожди, то убирайся…

– Убирайся и подожди у себя…

– Папа, но мне надо сейчас! Я обещал срочно! – нетерпеливо соврал Костя ("Возьму и сразу позвоню Белке!"). – Можно ведь его чем-нибудь заменить на доске! Хотя бы рюмкой!

Гость опять поднял глаза (и как бы погладил ими Костю).

– Андрей Андреевич, мальчик прав… Но только не рюмкой, а вот… – И он стянул с длинного пальца тяжелый перстень. – Можно провести некоторую ассоциацию: камешек этот похож на глаз Буцефала…

Перстень был явно золотой, а камешек (вернее камень!) – темно-красный. Видимо, рубин. Золото стукнуло о перламутровую клетку, а коня гость протянул Косте.

– Берите… если папа не против.

– Папа не против… – буркнул отец. – Только не мешай нам, иди к себе.

– Спасибо, я пошел… Но тебе, папа, сейчас будет мат…

Костя смотрел на доску. И не только на доску. Еще и на длинную кисть руки, с которой был снят перстень. И опять на шахматы. И…

– С какой стати мат?! – вскинулся отец.

– Константин прав, – наклонил голову гость. – Реальная угроза… Вы должны признать, Андрей Андреевич, что в шахматах я посильнее вас.

– Но не сильнее меня, – с вежливой дерзостью, – сказал Костя. – Папа, хочешь я доиграю за тебя?

– Храбро, но бесполезно, – улыбнулся гость.

– Это как посмотреть… Папа можно?

– Борис Ильич, вы не возражаете? – спросил отец.

Гость посмеялся, фамильярно так, по-приятельски:

– Вы, Андрей Андреевич, ищете достойный способ избежать разгрома… Что ж, я не возражаю. Но Константину разгром гарантирован.

– А если нет? – спросил Костя.

– А если да? – Борис Ильич пошевелил длинными смуглыми пальцами. В Косте тонко, натянуто дрожали нервы. Впрочем, ощущение было какое-то отстраненное. Словно это и не Костя, а другой мальчишка, на которого он смотрит со стороны…

– Хотите пари? – сказал Костя, отводя глаза от рук гостя.

– Гм… а каковы ставки?

– А вот! Ваш перстень! Если проиграете, он мой!

– Ого! У вас, Костя губа не дура!.. А что с вашей стороны?

– Ну… хотя бы так. У меня есть коллекция редких марок, британские колонии. Когда-то увлекался… Она стоит не меньше перстня!

• Предыдущая
• 24/51
• Следующая