Мальчик со шпагой - Крапивин Владислав Петрович - Страница 35

• Предыдущая
• 35/75
• Следующая

– Может, нам самим дождаться его Нелю Ивановну и поговорить с ней? – предложил Кузнечик.

– Да откуда вы взяли, что она сюда вернется? – спросила Наташа. – Наверняка она распустит ребят у завода, а сама уедет домой до собрания. Сейчас еще шести нет, а собрание в восемь… Да и не будет она никого слушать. Вы ее знаете?

Серёжа вспомнил Нелли Ивановну: молодую, с громким, раздраженным голосом, с желтым тюрбаном прически. Когда она шла по коридору, тюрбан колыхался, а каблучки стучали отчетливо, как дятел в утреннем лесу.

Стасик опять подозрительно притих и заморгал.

– Проводите его домой, – сказал Серёжа. – Я знаю, что делать.

– Не пойду я, – заупрямился Стасик.

Мучаясь от жалости и злости, Серёжа сказал как можно мягче:

– Ты иди. Я сделаю так, что все будет хорошо.

Стасик нерешительно моргал.

– Иди. Я тебе обещаю, – очень твердо сказал Серёжа.

– Ты что придумал? – шепотом спросил Генка.

Так же шепотом Серёжа ответил:

– Пока ничего. Главное, пусть он уйдет, иначе опять начнет реветь. Помоги Наташке его увести, а то он по дороге может ей концерт выдать. Потом вернетесь, и мы что-нибудь придумаем.

Серёжа правильно рассчитал: Генку не пришлось уговаривать идти с Наташей, это он всегда готов. И хорошо, что ушел. Не надо ему лезть в это дело. Завтра Кузнечику на вечере выступать, и неприятности ему ни к чему.

Серёжа знал, что идет на громкий скандал, но не колебался. В нем уже звенела "система отсчета": девять, восемь, семь…

Он вернулся в Стаськин класс. Пошатал дверцы витрин. Они были, конечно, заперты. Серёжа спустился на первый этаж и отыскал гардеробщицу тетю Лиду.

Тетя Лида владела богатейшей коллекцией ключей, про это знала вся школа. Когда терялись или портились ключи от классов, мастерских, от шкафов и ящиков, все сразу шли к тете Лиде. Иногда к ней прибегали несчастные люди, потерявшие ключ от квартиры.

– Тетя Лида, во втором классе шкаф заело, – сказал Серёжа. – Наверно, кто-то запер, а ключа нет.

Тетя Лида, притворно ворча, вытащила громадную звякающую связку.

– Какой шкаф-то?

– Давайте ключи, я сам подберу. И сразу принесу. Чего вам наверх ходить…

Нужный ключ нашелся быстро. Серёжа распахнул обе витрины. Из правой достал дневники с двойками. Потом "пятерочные" дневники равномерно расставил в обеих витринах. Стало редковато, но ничего. Серёжа отцепил бумажные ленты. Правую он отложил, а левую аккуратно, по сгибу, разорвал пополам. На одной половине осталось: "Мы ими", а на другой "гордимся". Эти половинки он опять приколол над витринами.

Дневники тех, кто "тянет назад" и ленту с черной надписью он положил в портфель. А куда их было девать?

После этого Серёжа запер дверцы и отнес ключи.

Больше в школе делать было нечего. Серёжа зашагал к Наташиному дому, чтобы встретить друзей.

Он повстречал их на углу Октябрьской и Пристанской. Генка и Наташа спешили назад, в школу.

– Ты куда? – удивился Кузнечик. – А дневник?

– Все в порядке. – Серёжа хлопнул по тугому портфелю.

Наташа удивилась:

– Она отдала?

– Я ее не видел. Поэтому не спрашивал.

Наташа опустила руки и широко открыла глаза.

– Ты сумасшедший, – сказала она печально. – Ты представляешь, какой крик поднимется?

– Приблизительно представляю, – сказал Серёжа.

– Мы скажем, что вместе это сделали, – решительно вмешался Кузнечик.

– Зачем? Не надо, – возразил Серёжа.

– Надо. Вдвоем легче отвечать.

– Да за что отвечать?! – вдруг разозлился Серёжа. – За то, что пацаненка из беды выручили? А такие выставки устраивать, чтоб ребят лупили, это правильно?

– А ты думаешь, теперь его не тронут? – спросила Наташа. – Нелюшка увидит, что дневник пропал, еще больше разозлится. Такого отцу наговорит, что хуже будет.

– Не дневник, а дневники… И не наговорит она, – сказал Серёжа. – Я пока не могу понять, отчего это, но думаю, что не наговорит…

– А как тебе завтра влетит, понимаешь? – спросила Наташа.

– Ну… влетит. По крайней мере никто меня пальцем не тронет. Не то что Стаську.

На следующий день Серёжа пришёл в школу пораньше. У дверей учительской он дождался Татьяну Михайловну. Она сразу обеспокоилась:

– Ты меня ждешь, Серёжа? Что случилось?

– Я хочу вас попросить… Передайте, пожалуйста, вот эти дневники Нелли Ивановне, учительнице второго "А".

– Так… Значит, это ты?

– Я.

– Зачем ты это сделал?

Серёжа вздохнул и приготовился рассказывать.

Мимо них в учительскую прошагала завуч второй смены Елизавета Максимовна. Из-за двери донесся ее трубный голос:

– Татьяна Михайловна! Можно вас на пять минут?

Татьяна Михайловна досадливо оглянулась на дверь.

– Ты меня подожди, – попросила она. – Или нет, иди в класс. А на перемене все мне расскажешь. Хорошо?

Серёжа кивнул.

Но дожидаться перемены не пришлось.

Едва начался урок и Серёжа поднял руку, чтобы его вызвали, как в дверь заглянула тетя Лида.

– Кто тут Каховский? Ну вот, ты и есть… К директору.

– Иди, – с сожалением сказал Сергей Андреевич. – А я тебя спросить хотел. А то ведь троечка будет за четверть.

Как будто Серёжа сам напросился к директору.

Кузнечик рванулся было за Серёжей.

– А ты куда? – возмутился Сергей Андреевич.

– Я тоже должен…

– Если должен, позовут. Сиди.

Директор был новый, работал в этой школе первый год. Серёжа его не знал и никогда с ним не разговаривал, если не считать случая с Димкой. Директор преподавал у старшеклассников математику, и те прозвали его "А" в кубе". Имелась в виду буква "А" в третьей степени. Потому что имя, отчество и фамилия начинались у директора с буквы "А": Анатолий Афанасьевич Артемьев.

Что он за человек? Однажды Серёжа слышал, как десятиклассники говорили: "Во мужик! Все объясняет, как семечки щелкает!" Он-то объясняет. А ему самому что-нибудь можно будет объяснить?

Серёжа постучал в дверь директорского кабинета, услышал "войдите" и вошел.

Ну конечно! Желтый тюрбан Нелли Ивановны возвышался у директорского стола.

Татьяна Михайловна тоже была здесь.

"Сейчас начнется", – подумал Серёжа и почувствовал противную пустоту под сердцем.

Началось.

– Вот он! – произнесла Нелли Ивановна. Голос ее был твердо деревянный, как стук каблучков. – Полюбуйтесь, Анатолий Афанасьевич. Это и есть Каховский.

Директор несколько секунд смотрел на него молча. Он вертел в пальцах неочиненный карандаш и постукивал им по настольному стеклу. То одним концом, то другим.

Наконец сказал:

– Полюбовался. Проходи, Каховский, садись.

Он кивнул на свободный стул.

– Спасибо.

У Нелли Ивановны удивленно шевельнулись брови.

Татьяна Михайловна сидела подальше, у стены. Из-за плеча Нелли Ивановны она смотрела на Серёжу, как на маленького мальчика, разбившего банку с вареньем.

– Объясни нам, зачем ты устроил этот загадочный трюк с дневниками? – ровным голосом потребовал директор и положил карандаш.

– Из-за Грачёва, – сказал Серёжа.

– Вот-вот! Я так и знала! – взвилась Нелли Ивановна. – Он уже не первый раз выделывает такие фокусы из-за этого хулигана!

– А какой? – поинтересовался директор.

"Третий, – подумал Серёжа. – Первый раз – это с Мадам Жирафой. Второй – когда одноклассники лупили его у буфета, а мы с Наташкой их разогнали. Но про второй она не знает".

– В сентябре был такой возмутительный факт! – гневно продолжала Нелли Ивановна. – Я отправила этого Грачёва к вам, а он… – она ткнула острым ногтем в Серёжу, – он со своими дружками силой отбил его у дежурной…

Серёжа слегка разозлился и перестал бояться.

– Не силой, – возразил он. – Можно, Анатолий Афанасьевич, мне сказать?

– Ну?

– Это дежурная сама силой тащила Грачёва, а он так ревел, что все сбежались. Он от рева даже заикаться начал. Мы его потом к врачу отвели… Татьяна Михайловна, помните, я тогда еще опоздал?

• Предыдущая
• 35/75
• Следующая