Лужайки, где пляшут скворечники - Крапивин Владислав Петрович - Страница 52
- Предыдущая
- 52/58
- Следующая
IV. Зеркала
1.
Артем сразу понял: Кей – один. Но все равно счастье! Все равно это ниточка! «Ниточка – к Нитке…» Да и сам Кей – это же радость! Братишка…
Он втащил Кея в дом, вытряхнул из заснеженной куртки, усадил к огню. «Откуда ты явился? Где ты был? Где Нитка? Что с ней?» Ничего этого он не сказал. Спросил как недавно у Зонтика:
– Хочешь чаю?
– Конечно! Я целые сутки не ел. Сперва поезд, потом автобус, а деньги я посеял, карман дырявый… Тем…
– Что?
– Тем, я вот… пришел. Потому что больше не могу. Ну, без всего, что здесь… Без Пространств… Сперва Нитка не отпускала, трудно было одной, а теперь полно подружек, помогают. И она сказала: «Иди уж, ничего с тобой не поделаешь…»
Тогда Артем все же сказал:
– А где она, Кей?
– В Неплянске, в общежитии живет, у нас отдельная комната. Работает в ателье «Атлантида».. Тем, ты не думай… про такое. У нее никого нет, только подружки…
– Я и не думал, – с облегчением соврал Артем. – Кей, но все-таки…
– Тем, подожди. Я поем и расскажу…
Они, не раздевшись, улеглись рядом на кровати. Кей притих под боком у Артема. И Артем понял, что пришло время спрашивать.
«Почему же она ушла? Как она тебе объяснила? Как вы там жили? Что будет дальше?.. И что делать мне?»
Вместо этого он неуклюже спросил:
– Ты в школу-то там ходил?
– Ага… Тем, Нитка ушла, потому что боялась.
– Чего?
Кей вздохнул.
– Пространств? – тихо сказал Артем.
– Да…
– Но… мы же могли уйти вместе!
– Она поняла, что ты не сможешь. Что ты слишком врос.
– Что за чушь!
– Не чушь, Тем… Я тоже врос. Но про меня она думала, что это не насовсем, потому что не взрослый. А потом поняла и отпустила… И еще не хотела, чтобы ты тут был один…
– Спасибочки… – глупо буркнул Артем.
– А еще не хотела, чтобы ты уходил отсюда… потому что Птичка…
– Что – Птичка?
– Она боится, что он достанет тебя. Сюда-то он не сунется, а в других местах…
– Вот уж бред-то! – старательно возмутился Артем.
– Не бред…
– Что же мне теперь? Из-за Птички всю жизнь сидеть на Пустырях? Все равно я каждый день хожу в институт, ребят встречаю у школы…
– Ага. Я так же говорил. А она свое… А главный ее страх – за ребенка.
Артем быстро сел.
– За кого?
– За ребенка… Ну, ты чего? Как в детском садике. Столько прожили вместе, и ты думаешь, никто в ней не завёлся?
Артем посидел. Лег навзничь. Сказал тихо и железно:
– Завтра же поедем к ней. Покажешь дорогу.
– Ладно. Только… Тем…
– Что еще?
– Давай не завтра, а через несколько дней. Нитке там ничего не грозит, а ребенок будет только через три месяца.
– Но зачем эти несколько дней?
– Понимаешь, весна только-только началась. А надо, чтобы появилась трава. Это будет скоро, дней через пять…
– Ну и что?
– Начнутся весенние переходы скворечников и в Пространствах откроются пути. Ну, такие, вроде как до Города. И можно до всяких дальних мест добраться за полчаса, без автобусов и поездов.
– Бред какой-то, – опять сказал он.
– Ну, Тем… Ты же знаешь, что не бред.
– Ничего я не знаю… А почему она боится за малыша? Думает, что здесь он родится уродом каким-нибудь? Мутантом?
– Боится, что родится «вросшим». И не сможет без Пространств, как рыба без воды.
«А что, если правда?»
– Чушь!
– Тем, я ей тоже говорил, что чушь! А еще говорил: «Ну, а если даже и так? Разве нельзя жить на Пустырях? Чем плохо?» А она: «Всю жизнь в этих развалюхах и буераках?»
– А ты?
– А я… Тем, ну и пусть буераки! Зато кругом друзья! Никто никого не обижает!
– Кей, ты рассуждаешь как дитя. От жизни не спрячешься ни в каких Пространствах. Не будешь ведь до старости играть в индейцев среди репейников и развалин.
– И не надо! Скоро тут будут не только репейники и развалины!
– А что будет?
– Город же растет! И приближается! Ну, тот Город, где мы нашли лекарство! Скоро он будет виден сквозь Пространства. Как тень. А по пятницам станет открываться полностью… Помнишь, как церковь открывалась по средам? А потом, как она, Город сделается настоящим. Насовсем…
– Представляю, какой в здешнем городе подымется тарарам, – сказал Артем утомленно. Почти без удивления.
– Никакой не подымется! Все решат, что так и надо. Что так было всегда…
– Кей, я, может быть, и врос, но еще не готов к такой мистике.
– Ну и не надо. Когда она случится, привыкнешь.
И Артем… стремительно привык. Будто наяву увидел, как они втроем – Нитка, Кей, Артем – идут по вечернему Городу среди старинных домов, среди запаха цветущих трав и шороха фонтанов, под неярким светом узорчатых фонарей. Кто-то смеется в сумерках, а на руках у Артема, уткнувшись носом в его плечо, тепло посапывает малыш с пушистой, пахнущей одуванчиками головой. И нет впереди ни горестей, ни страха…
Но на самом деле горести и страхи были. И Артем дернулся опять:
– Кей, мне надо к ней скорее… Если я… если ей на меня наплевать, то пусть! Это ее дело! Но малыш-то не только ее, но и мой!
– Тем, ей не наплевать. Иначе она разве бы отпустила меня к тебе…
– Тогда почему она…
– Я же сказал. Боится за маленькую. Я ей говорю: ну и пусть родилась бы у нас, где жили, росла бы на Пустырях с малолетства. Стала бы как ниточка между Пространствами и всей Землей. И где бы она потом ни оказалась, вокруг нее появлялось бы новое такое же Пространство… А то пока лишь скворечники делают эту работу.
– Кей, а почему ты говоришь «она»? Мне кажется, будет мальчишка…
– Врачи сказали, что девочка. А что? Разве плохо? Будет сестренка. Вроде Лельки…
– Да нет, не плохо… Кей, а почему Нитка ни разу не написала? Я ходил на почту, спрашивал, нет ли писем до востребования, а она…
Но Кей уже спал, подтянув к подбородку колени в продранных джинсах. А за стеклами и крышей победно трубил весенний ветер.
Весна пришла стремительно. Так бывает лишь в сказочных странах. Утром все увидели, что почти не осталось снега. К полудню он исчез совсем и проклюнулись первые травинки. К вечеру зацвела мать-и-мачеха. Набухли почки и замелькали первые бабочки.
– Дождались-таки тепла, слава Создателю, – крестилась бабка Катя. По случаю весны она приняла «грамулечку». Лелька утром как вцепилась в Кея, так и не отходила от него ни на шаг. И Кей вместе с нею носился по Пустырям, отыскивая старых друзей.
В полдень кто-то ударил в колокол, откликнулись другие колокола и рельсы, и поплыл над Пространствами перезвон, которого не было слышно с осени.
Да, весна неудержимо набирала силу. По крайней мере, на Безлюдных пространствах. Как там на улицах, за границей Пустырей, Артем не знал. Он не выходил в город. Весь день просидел в доме у окна, слушая звон и ребячьи крики. Были в нем и странная расслабленность, и тревожное нетерпение… и боязнь пошевелиться. Вдруг двинешься – и пропадет весна, пропадет надежда и окажется, что не было Кея.
Кей примчался под вечер. Сдернул и кинул в угол курточку.
– Тем, ух и теплынь! – Он загремел на кухне крышками от кастрюль. – А почему пусто? Ты весь день ничего не ел?
– А ты?
– Я-то у ребят!..
– А мне не хотелось…
– Твое счастье, что Нитки нет! Она бы тебе показала «не хотелось»!
«Ох уж счастье…»
– Кей, трава уже показалась. Когда пойдем?
– Ну, Тем… Скворечники еще не двинулись, только сбиваются в стаи.
– Ну тебя со скворечниками! Давай поездом.
– Тем…
– Что еще?
– Понимаешь… прежде, чем уходить, надо убедиться, что Пространствам ничего не грозит.
– Новое дело! Что им может грозить? Старик намертво заварил трубу.
– Не из трубы… Зонтик сказал, что они чуют опасность снаружи. Может, и ничего страшного, но давай подождем пару дней, а? На всякий случай…
- Предыдущая
- 52/58
- Следующая
