Ампула Грина - Крапивин Владислав Петрович - Страница 56
- Предыдущая
- 56/71
- Следующая
– Давайте прогуляемся до Крепости.
– Зачем? – удивилась Света. – Мы там все излазили…
– Потом скажу. Сюрприз…
– Нам некогда, – сообщил за себя и сестру Толя. – Надо хижину чинить, крыша течет.
– Тогда шагайте домой, – быстро согласился я. Потому что это хорошо, если рядом не будет младших. Они улетели, как два подхваченных ветром листика.
– Грета, дай записную книжку, – попросил я. У нее в кармане форменной рубашки всегда лежали маленький блокнот и карандашик.
Грета, наверно, удивилась, но дала без вопроса. Я приложил палец к губам и написал на чистой страничке:
"Тише. Коробочка шпионит!"
– Да зачем ей теперь-то? – не поверил Май. (Вот наивность! А еще император!)
Я снова прижал к губам палец. Написал: «Автоматически». Потом жестами показал: "Дай «коробочку» мне. Май, видно, понял, что я знаю больше, чем он. Дал. Я засунул ее в свой карман – на таких же, как у Мая широких штанах. Опять показал знаками: "Ни слова, ни вопроса!" (А сердце колотилось с частотой трещотки.) Потом я оглянулся.
Вот удача! Навстречу нам ехал на велосипеде по тротуару мальчишка. Небольшой, вроде Лыша (только не с темным ежиком, а со светлыми кудряшками. Велосипед был ему велик и вихлял. Я обогнал ребят.
– Мальчик, подожди! У меня смертельно срочное дело. Дай на часик велосипед. Я его потом пригоню, куда скажешь… Пожалуйста!
В другое время, в другом месте мне бы и в голову не пришло обращаться к незнакомому пацану с такой бредовой просьбой. Но я три недели (а казалось – целый век!) прожил в Инске и уже знал характеры здешних ребят. Мальчик сразу прыгнул с седла.
– На… – И в глазах была тревога (не за свой велосипед, за мое "смертельное дело").
– Спасибо! Куда его прикатить?
– Успенская улица, шесть. Во дворе поставь, у сарая, где пустая бочка лежит. В ней собака живет, но она не кусается. Ты ей скажи: "Коржик, ты хороший", и он сразу замотает хвостом.
– Спасибо! – еще раз крикнул я. Оглянулся на ребят: – Я на Хребет, догоняйте! – И "оседлал коня".
Ездок из меня так себе (где было учиться-то?). Но сейчас ожидание беды с такой силой нажимало на меня, что я мчался, будто олимпийский гонщик. По переулкам, по спускам, которые вели левее Крепости, туда, где берег недалеко от реки уходил к Пустоши пологими скосами. По эти скосам, по тропинке среди хлещущего по плечам иван-чая пролетел я к болоту, к началу Хребта.
Мы называли Хребтом обломки сложенной из неровных камней стены. Возможно, это были остатки укрепления, прикрывавшего Крепость с левого фланга. Теперь стена почти целиком ушла в болотистую почву – над осокой, камышом, лужицами и кувшинками торчал только серые каменные зубцы. Словно сорокаметровый ящер залег на дно, но не сумел из-за малой глубины спрятать спинной гребень…
Верхушки «гребня» то совсем укрывались в траве и болотной жиже, то высовывались метра на полтора. Я положил велосипед в стебли осота и полез по камням – вперед, вперед. Дважды провалился в теплую хлябь, несколько раз ободрал ноги, чуть не утопил кроссовку. Но все же очень скоро выбрался на высокий кубический камень – самый дальний от берега. Встал, оглянулся. Берег позади был безлюден. На Пустоши – тоже никого. За ней, далеко, белели корпуса многоэтажных кварталов. Искрились на солнце мелкие синие стрекозы, носились коричневые бабочки. Я вдруг успокоился. Чего бояться-то? Если они следят и слушают, значит, понимают: «коробочка» не у Мая, а у меня. А я, Грин Климчук, ни на фига не нужен этим полковникам, профессорам и депутатам (чтоб они сдохли!). Им нужен только Май Веткин (бывший Андрей Первый). Они будут ждать, когда «коробочка» вернется к нему и он в четырнадцать ноль-ноль нажмет кнопки…
Никто их не нажмет!
Впереди перед камнем, среди зарослей тальника и рогоза, синело небольшое пространство чистой воды. На нем торчали только две кочки, похожие на заросшие макушки присевших водяных.
Я встал прямо, развернул плечи. Достал из кармана «коробочку». Подумал злорадно: "Если вы сейчас наблюдаете через объектив, полюбуйтесь последний раз пейзажем…" Размахнулся и по дуге пустил серебристую «коробочку» над водой. Будто гранату! Как можно дальше!..
Ну, до чего же я невезучий! Думал, булькнет она, уйдет на дно, и засосет ее болотистый ил. Навеки… А «коробочка», пролетев метров двадцать, угодила прямо на дальнюю кочку. И ехидно так заблестела среди травяных волокон.
Вот скотина! Я чуть не заревел. Придется теперь добираться до кочки – то ли по брюхо в иле, то ли вплавь – доставать, кидать снова.
А если они, увидев такое дело, решать отомстить? Меня тряхнуло ознобом, как голого перед прорубью. Впору было зареветь, но я сцепил зубы, сбросил кроссовки и начал расстегивать штаны…
– Грин!!
Я оглянулся. У начала Хребта с двумя велосипедами стояли Май и девочки. (Уже после мне рассказали, что велосипеды они раздобыли, как и я, у первых встречных.)
– Не ходите сюда! – крикнул я. Но они, конечно, тут же полезли по камням в мою сторону. Тогда я опять натянул сырые кроссовки и полез навстречу.
Встретились на плоском камне среди головок рогоза.
– Грин, что случилось?! – резко сказал Май. Он, кажется, злился, и я видел это впервые.
– Плохо случилось, – сразу ответил я. – Хотел ее утопить, а она попала на кочку. Вон туда… – Я кивнул назад, и они тоже разглядели серебристый блеск.
Света распахнула глаза:
– Грин, зачем?
Тогда и я разозлился:
– А вам нужна бомба на взводе?!
Май понял, что дело может кончиться ссорой:
– Ребята, подождите… Но ведь скоро два часа. Я нажал бы кнопки, и всякая связь отключилась бы…
Я опять чуть не заревел.
– Ну, детский сад!.. Вы что, с другой планеты? Она, конечно, отключилась бы! Вместе с тобой! И потом долго собирали бы твои клочки для крематория…
Май и Света одинаково заморгали. До них что-то доходило, но медленно.
До Греты дошло быстрее: все-таки командирша, понимает, что такое опасность.
– Грин, ты думаешь, они… смогли бы?
– Почему нет? Если император отказался, он уже не император, а помеха, лишний свидетель. Таких убирают. Так делается по всей Земле… Ну, вы же сами смотрите новости, в Интернет залазите…
Май, наконец, уяснил всё. Или почти всё. Мотнул головой так, что разлетелись волосы.
– Грин… но они же все-таки люди…
– Люди они каждый по отдельности, – вспомнил я записанный «коробочкой» разговор. – А когда начинается политика… Господи, Май! Ты же сам это им только что говорил!
Он опять мотнул волосами.
– Да… я полный лопух. Но… они же дали слово… Я опять "детский сад", да?
– Да! – безжалостно подтвердил я. – И потом… какое слово они дали? Что не будут шпионить. После двух часов. И не стали бы. Потому что – за кем … ваше величество?
Он мог здорово обидеться, но не стал. Вернее, не обратил внимания на мой тон. Сказал с этаким печальным удивлением:
– Тогда не понятно. Зачем ждать спутника и двух часов. Могли ведь нажать кнопку и сами. Дистанционно…
Однако у меня был ответ и на этот вопрос:
– Могли, но не хотели. Получилось бы, что они, академики и офицеры всякие стали бы убийцами. Даже цареубийцами. А тут мальчик Май Веткин случайно подорвался на непонятной штучке, никто не виноват…
– Сволочи… – прошептала ласковая девочка Света.
– Люди, а ну пошли отсюда! – вдруг сказала (вернее, приказала) Грета. – Быстро, быстро. Мало ли что они думают теперь … Мы ведь не знаем, какой у нее разлет осколков… Марш вон туда! – И она показала на кирпичную стенку с оконными проемами. Это были развалины старинного пакгауза.
– Это вы "марш", – боязливо вспомнил я. – А мне-то надо на кочку. Взять эту штуку и забросить подальше.
Грета посмотрела на меня продолговатыми коричневыми глазами.
– Дер кнабэ ист кранк? – сказала она тоном братца Лыша (и это, очевидно, значило, что я спятил).
– А что делать-то? – спросил я, чувствуя себя кругом виноватым.
- Предыдущая
- 56/71
- Следующая
