Политика - Козлов Владимир Владимирович - Страница 48
- Предыдущая
- 48/57
- Следующая
– Можно тебя?
Она кивает головой.
Мы топчемся на месте. Поварихи танцуют друг с другом, Игорь за столом базарит с мастерицей.
Песня заканчивается. Прыщавая говорит:
– Пішли покуримо.
– У меня нет.
– У мене є.
Выходим на улицу. Небо – черное, низкое, все в звездах. Она достает пачку «Родопі», вынимает сигарету, прикуривает.
Из столовой выходит Игорь. Он спрашивает:
– Что это вы тут уединились?
– Так, покурити вийшли, – говорит прыщавая. Она улыбается Игорю. Он обнимает ее за плечи, она не вырывается.
– Дай потянуть, а то мои кончились.
– Тримай.
Она протягивает Игорю сигарету. Он мнет рукой ее левую грудь под платьем, на другой руке выставляет мне три пальца.
Просыпаюсь. В трусах – засохшая корка спермы, они воняют. Я не помню, что мне снилось. Папа, Костя и мать Игоря спят, кровать Игоря – пустая.
Вытаскиваю из сумки чистые трусы, надеваю, беру пакет с зубной щеткой и пастой, выхожу из комнаты.
Игорь спускается по ступенькам вагончика-туалета.
– Привет. Что ты вчера так рано отчалил? Там эта, Оксана, ну, которую я первую вчера… Начала, короче, лезть, а я уже на нее и смотреть не хочу… Ты б ее мог, как нечего делать…
– А эта, прыщавая?
– Ну и что, что прыщавая? Нормальная баба, мы с ней покувыркались на одеяле на пляже. Только не дает – целка еще. А эта, Оксана… Не представляю, как можно каждый день – и с одной бабой… Ладно, пошел я отсыпаться.
Сидим с Игорем на пляже. Волны накатываются на берег. Я спрашиваю:
– Ты сегодня купался?
– Ага, утром. Смотри – пила какая, пошли зазнакомимся.
На скамейке сидит девушка, смотрит на море. Ноги накрыты одеялом.
– Здравствуйте, девушка, – говорит Игорь. – Вам не холодно здесь одной?
– Не-а, совершенно не холодно.
– Ну и хорошо.
– А как вас зовут?
– Допустим, Оля.
– А меня, допустим, Игорь, а это, допустим, Серый.
На качелях – двое поварих, одна махает Игорю, зовет к себе.
– Я сейчас.
Он идет к качелям.
– Что это за клоун? – говорит Оля.
Я ухмыляюсь, пожимаю плечами. Она спрашивает:
– Ты любишь море?
– Ага. А ты?
– Обожаю. Каждый год езжу. Ты откуда сам?
– Из Могилева.
– А я из Винницы.
– Погуляем, может?
– Давай. Только я малого своего возьму, хорошо?
Идем втроем по песку. Малому лет десять, он белобрысый и противный. Слева – коробка недостроенной базы отдыха. Кусок пляжа около нее не освещен. На одеяле обнимается парочка. У моря бренчит на гитаре мужик в джинсовой панаме.
Оля рассказывает:
– Я учусь в педучилище – мы его «педулище» зовем. Скучно там – вообще. И не только в училище, в городе скучно, пойти некуда, дискотек нормальных нет…
– А как тебе здесь дискотеки?
Она морщится.
– Разве это – дискотеки? Это не дискотеки, а не знаю что… Ты не куришь?
– Нет.
– Попроси мне у кого-нибудь сигарету.
Впереди сидят две девушки, курят. Я говорю:
– Извините, у вас не будет сигареты?
Одна хлопает по карману розовых штанов.
– В комнате пачка осталась. Сейчас принесу. Вам три?
– Нет, одну.
Стоим, смотрим на море – в темноте оно сливается с небом. Малый кидает камнями в волны. У берега купаются два мужика.
Девушка приносит сигарету. Я говорю:
– Спасибо.
Она кивает. Я отдаю сигарету Оле, она прикуривает у девушки. Мы отходим. Оля говорит:
– За сигареты спасибо не говорят.
– Да?
– А ты что, не знал?
– Не-а.
Подходим к своей базе отдыха. Я спрашиваю:
– Завтра погуляем еще?
Оля пожимает плечами.
– Будет видно.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Брожу по пляжу. Оли не видно. Под деревянным столбом сидит пацан с гитарой, поет. Его слушают несколько поварих. Одна – рыжая, веснушчатая, не знаю, как ее зовут – говорит мне:
– Привіт. Сідай послухай – красиво пече.
Пацан начинает новую песню:
Подходят Игорь и Оля. Оля снимает кофту, остается в майке. Она кладет кофту на песок, садится на нее. Игорь садится рядом, обнимает Олю за плечи. Пацан поет:
Игорь хохочет, поварихи кривятся. Пацан говорит:
– Ну что, кто вина хочет? У меня шесть литров.
– Ні, ми не будемо, – говорит веснушчатая. – Нам рано вставати на роботу.
Она поднимается, ее подруги тоже.
На песке – пустые трехлитровые банки. Пацан стоит на коленях, держится за столб, тошнит. Игорь вырубился. Я пил меньше всех, совсем чуть-чуть, и поэтому почти трезвый.
Подсаживаюсь к Оле, обнимаю ее за талию. Она открывает глаза.
– Тебе чего?
– Так просто.
Она пожимает плечами, берет с песка банку – в ней чуть-чуть на дне, – подносит к губам, допивает. Ее медный браслет съехал, на запястье – толстые выпуклые шрамы.
Светит луна. Я рассматриваю Олино колено. Прыщик. Царапина. Несколько тонких волосков. Наклоняюсь и целую ее в колено. Она отдергивает ногу.
– Отвали, кому сказала? Отвали.
Я отодвигаюсь. Она поднимается и, шатаясь, идет к корпусу.
Светло. Я качаюсь на качелях. Пацан из тридцать второй комнаты сцыт на перила. Он говорит мне:
– Привет.
– Привет.
– Как погудел, нормально?
– Ага.
– Я тоже заебись. Домой в бабских трусах пришел, прикидываешь? Ты слышал, что за хуйня в Москве творится?
– Не-а.
– Горбачева на хер скинули, теперь Янаев.
– А кто это такой?
– Хер его знает.
Из комнаты выходит папа.
– Привет. Гуляешь?
– Ага.
Он достает из пачки сигарету.
– А мне вот что-то не спится.
– Слышал, что он говорил, что в Москве?
– Да, я знаю. Слышал вчера по радио.
Над морем висит ярко-красный шар солнца.
- Предыдущая
- 48/57
- Следующая