Тайный любовник - Гэфни Патриция - Страница 14

• Предыдущая
• 14/86
• Следующая

– Они не заслужили такой участи. – Лиззи ухватила рыжеватые локоны матери, растрепавшей прическу, чем отвлекла женщин от грустных мыслей. – Может, ты задержишься на немного, Софи? Останься на чашку чая, пожалуйста.

– Уже поздно. С удовольствием бы, но пора домой.

– Тогда в другой раз.

– Да, конечно.

Они тепло распрощались, и Софи пошла по мощеной дорожке к лугу.

Свет неполной луны серебрил траву и приглушал желтое мерцание светлячков, мелькавших под дубами. Заключенная в крутые берега, негромко шумела Уик. В приглушенном плеске воды было что-то умиротворяющее и привычное, Софи почти не слышала его. Ранее она выпрягла Валентина и оставила пастись на дальнем краю луга близ реки, чтобы он смог напиться. Она услышала позвякивание уздечки и улыбнулась, представив, как он высоко задирает морду, нетерпеливо ловя в воздухе ее запах. Заметив в стороне светлое движущееся пятно, Софи замедлила шаг, вглядываясь в полутьму.

Там, где она оставила Валентина, никого не было. Озираясь по сторонам, она с удивлением обнаружила, что он уже впряжен в коляску и Джек Пендарвис стоит рядом с ним, невозмутимо почесывая ему морду и угощая яблоком.

Рубаха Джека и была тем светлым пятном, которое насторожило ее. Она подошла ближе; Джек и Вал одновременно повернули головы, услышав ее шаги. Пони радостно заржал. Мистер Пендарвис молча смотрел, как она приближается.

Смущенная, она остановилась в трех шагах от него и положила руку на круп пони.

– Вы запрягли Валентина. – Голос ее прозвучал слишком мягко, интимно. – Благодарю вас, – сказала она суше и громче.

– Не стоит благодарности.

Секунду-другую они смотрели в глаза друг другу, но Софи эти мгновения показались бесконечностью.

– Ну, мне пора домой. – Когда он не двинулся с места, она спросила:

– Вам что-нибудь нужно?

– Не дадите ли почитать эту книгу?

– «Эмму»? – Она взглянула на книгу в желтовато-коричневом кожаном переплете, потом на мистера Пендарвиса. – Вам же не хочется читать ее.

– Почему вы так думаете?

Она не сомневалась, что он насмехается над ней. Но решила не дать ему вовлечь себя в новый спор.

– Мне кажется, она не в вашем вкусе.

Он скрестил руки на груди и легко прислонился плечом к шее пони с таким видом, будто только и делал, что болтал по ночам о книгах, стоя с девушками на зеленых лужайках.

– А что же, мисс Дин, по-вашему, в моем вкусе?

Она сделала вид, что размышляет.

– В нашей абонементной библиотеке есть несколько приключенческих книг. В них главным образом картинки, но в некоторых есть и простейший текст. Детям они очень нравятся.

Испугавшись собственной смелости, она смотрела, как меняется выражение его лица: от удивления к гневу и наконец к сдержанной веселости. Он медленно, понимающе улыбнулся, и сердце у нее дрогнуло.

– Когда я был мальчишкой, мисс Дин, методистский священник нашей церкви учил меня чтению и математике. За успехи он награждал меня: поэмой на латинском языке – собственного сочинения, или маленькими картинками с изображением святых, Брайтон-Бич или парламента. – Его приятный низкий глубокий голос с легкой картавинкой выдавал уроженца Корнуолла. – Однажды он подарил мне книгу. Не знаю, где он раздобыл ее, – ведь он был очень стар и почти так же беден, как мы. Книга называлась «Жизнь и странствия Варфоломея Бейли, волшебного мальчика», так что, возможно, преподобный не догадывался, о чем она.

– И о чем же была эта книга?

– О волшебном мальчике. Варфоломею было, как мне тогда, восемь лет, и он мог по желанию переноситься в любое время и место: в Египет эпохи фараонов или на Северный полюс. На американский Запад. В Бастилию 1789 года.

– Ах, как интересно! – воскликнула Софи, заинтригованная помимо желания. – Каким, должно быть, счастливым вы чувствовали себя, читая эту книгу.

– Да, счастливым. – В его устах это слово приобрело странную серьезность. Он шагнул ближе; их руки, машинально гладившие шелковистую холку пони, почти соприкасались. – Варфоломей мог еще разговаривать с животными. Его собака была ему лучшим другом. Он понимал, что говорят олени и кролики, лошади и птицы. – Он отвернулся, но Софи успела заметить грустную улыбку, тронувшую его губы. – Понимаете, та книга была чудом для меня. Волшебством. Моим спасением.

Она кивнула, хотя совсем не была уверена, что действительно поняла его.

– Я не расставался с ней даже ночью – клал под подушку. Никто из близких не знал о ней; это была моя тайна. Чудо, – сказал он шепотом, и у Софи мурашки пробежали по коже от охватившего ее непонятного волнения. – У меня было четверо братьев. Однажды они застукали меня.

– Когда вы читали вашу книгу?

– Хуже. Когда я разговаривал с деревом. Как Варфоломей, который умел и это.

– О боже! Братья были младше или старше вас?

– Старше, все до одного. Они… подняли меня на смех.

– Понимаю.

– Защищаясь, я сделал ошибку: поведал им о книге. – Он провел рукой по подбородку; они стояли так близко, что она слышала сухой звук от соприкосновения с проступившей с утра щетиной. – Чем больше я рассказывал, тем становилось хуже. Я искренне верил, что Варфоломей мог перемещаться во времени и пространстве, и подолгу говорил с Юпитером – моей собакой. Когда братья высмеяли меня, это было хуже оскорбления. Это было… – голос у него прервался, и он сделал бессильный жест рукой.

– Это было предательство, – взволнованно пробормотала Соф".

– Да. Потому что в конце концов я понял, что они были правы, а я нет. Собаки не могут говорить, а мальчики – летать. И что я был глупцом.

Она стиснула руки за спиной и не сводила с него напряженного взгляда. Хотя он был высок, мускулист, широкоплеч и от него веяло смущающей мужественностью, в выражении его лица, сквозь суровые черты, без труда можно было разглядеть восьмилетнего мальчишку, а в ясных серых глазах – тень разочарования. Она догадывалась, что за только что рассказанной историей последует нелестная для нее мораль, но тем не менее сочувствовала тому мальчишке, чьи чудесные грезы были развеяны насмешками братьев.

– Сегодня вечером я не смеялся над вами, – сказал он спокойно. – Но эта ваша книга – такая же сказка, как «Жизнь и странствия Варфоломея Бейли». Собаки не могут разговаривать, мисс Дин, и в дамах, которые смотрят свысока на людей ниже их по положению, нет ничего героического. Они глупы и высокомерны.

– Вы не так меня поняли.

– Думаю, я правильно вас понял.

– Нет-нет, и… мне никогда вас не убедить.

– Потому что я бедный, необразованный шахтер?

Она не обратила внимания на его последние слова.

– Вы сравниваете разные вещи, проводите неверную аналогию. Аналогия – это…

– Я знаю, что такое аналогия, – довольно резко оборвал он ее.

Она вспыхнула. Ей хотелось спросить, что он знает, и если знает, то как может быть бедным, необразованным шахтером? Она разочарованно тряхнула головой; все это бесполезно. В этом споре она не могла победить, хотя и была по-прежнему уверена в своей правоте; ей начинало казаться, что при каждой встрече с мистером Пендарвисом она оказывается в невыносимом положении.

– Уже поздно, – коротко сказала она. – Мне нужно ехать домой.

– Я отвезу вас. – Он протянул руку к вожжам. Она, недоуменно моргая, смотрела на него.

– Что? О нет. Об этом не может быть и речи.

– Негоже возвращаться одной так поздно. Я провожу вас.

– Я всегда езжу одна.

– Даже в темноте?

– Да, при любых обстоятельствах. А как бы вы сами вернулись обратно, ведь до моего дома две мили?

– Дойду пешком.

– Нет, я категорически не согласна. Но большое спасибо за предложение.

Он улыбнулся одними губами; даже в темноте она поняла, что улыбка не из приятных.

– Вас оскорбляют мои грубые манеры, мисс Дин? Может, от моей одежды пахнет глиной и рудой? – Он близко наклонился к ней. – Или вы просто боитесь меня?

Насколько она чувствовала, от него пахло чистотой и душистым мылом, а еще яблоками, которые он грыз, поджидая ее. Уж не собирается ли он дотронуться до нее? Она хотела отступить, чтобы сохранить безопасную дистанцию, но осталась стоять на месте, заставляя себя не отводить глаза.

• Предыдущая
• 14/86
• Следующая