Танцы на льду - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 12

• Предыдущая
• 12/16
• Следующая

Когда десятый пункт появляется на бумаге, я с облегчением кладу ручку и блаженно выдыхаю. Все! Считай, дядя за решеткой. План классный, в школе пятерку бы поставили. Я даже не забыл отправить окурки на экспертизу.

На всякий случай, пожалуй, прочитаю план наставнику, который сегодня на месте. Правда, не очень хочется его будить, тем более, сон Виктора Геннадьевича нервозен и беспокоен. Спит наставник, положив голову на стол, руки сложив на коленях. Возможно, ему снится мебель от фирмы «Ангелина», а может, далекое детство, когда летаешь во сне.

Я дотягиваюсь до плеча Черненко:

– Витя, на минуточку. Не проснешься, а?

Виктор Геннадьевич вздрагивает, как от укуса осы, и резко тянет руку подмышку.

– Кого берем?! А?!

– Никого не берем, Витя. Это я, Юра.

Черненко отводит пистолет и кашляет:

– Фу ты… Это все из-за радикулита. Застудил спину.

Пистолет исчезает в кобуре.

– Что, Юрок, случилось?

– Ничего, Вить, ничего. Я вот план набросал по краже. Послушай, может, что-нибудь не так?

Я читаю все десять пунктов. Наставник сверлит взглядом свои ботинки и периодически кивает. Когда я заканчиваю, он вопрошает:

– Это для проверки, что ли, план? Тогда нормально. Можешь печатать.

– Да нет. Вить, не для проверки. Мне кражу раскрыть хотелось бы. Вчера вот вечером приключилась.

Витькина «беломорина» снова самопроизвольно воспламеняется. По рефлекторному подрагиванию его ноздри я понимаю, что в план вкралась ошибка.

– Вчера? Вчера кража была? А чего ж ты план сегодня пишешь?

– Я вчера не знал про нее, Вить. Я ж только сегодня заяву получил.

Дергается вторая ноздря.

– Я спрашиваю, зачем ты его вообще написал? Там что, сразу дело возбудили?

– Нет еще. Но через три дня все равно придется возбуждать.

Витька резко бросает:

– Вот что, умник распрекрасный, ты эти мысли при себе держи, они нам без надобности.

– Но, Вить…

– Что ВИТЬ? Окурки, фоторобот… Забивают вам голову черт-те чем. Ладно, – уже спокойнее говорит Витька, – я сам такой же был. Это с годами проходит. Никакого плана по этой краже писать не надо. Кражу желательно отказать, то есть списать материал в архив. А мужика так ищи, без уголовного дела.

– К-как отказать?! Невозможно. Нереально, не…

– Все реально. Откажешь за отсутствием события преступления. Пусть напишет, что все нашла.

Теперь ноздря задергалась у меня. Вместе с ухом.

– К-к-как нашла? Что ж она, дура совсем? Или мне тоже на нее копать, как на Блюминга?

– Дело вкуса. Можно накопать, а можно и наоборот. Ублажить. Как, кстати, дамочки фамилия?

– Пушкина, как у поэта.

– А-а, так ее пятый или шестой раз обносят. Падкая она очень на мужиков. И главное, бестолковая. Сколько ни предупреждай, все равно в троллейбусы тянет. Ну раз, ну два… но пять?! А потом к нам бежит – помогите, обокрали, сволочи. Не пойму только, чего ее Щегол назад в троллейбус не послал. Пускай бы ехала далеко и долго. Ладно, не беда. Короче, чтобы она написала, что золото-деньги-проездные нашлись, надо ее ублажить.

– Как? Как ублажить?

– Просто. Как баб ублажают? У каждой бабы есть своя слабая сторонка. Кто-то любит французские духи, кто-то – бриллианты, кто-то – всякое прочее. Пушкина как раз – всякое прочее. Не хватает ей в жизни мужской ласки, а на другое у тебя и денег не хватит.

– И что?

– Тебе и карты в руки! Зачем тебе закон три дня дает? Именно для этого. Действуй, Юрок. А план у нее над кроватью повесь, чтоб не приглашала кого ни попадя.

– Мне опять дома не ночевать?

– А ты что хотел? Это оперативная работа, а не завод железобетонных конструкций. Ты-то что переживаешь? Ты ж, кажется, холостой. Но даже если и женишься когда, голову подобной ерундой не забивай. Ты на службе. Служба – дни и ночи. Как в песне. Моя вот половина очень строго вышколена. Если после рейда или засады меня дома не будут ждать горячая котлета, улыбка и фраза: «Я горжусь тобой, милый», половину ждет скандал. А тебе что переживать? Позвони маме и предупреди.

Я будто сквозь дымку смотрю на план и больше не чувствую себя Холмсом. Я чувствую себя лилипутом в Стране великанов. Ну, и чуть-чуть дураком…

– Ты любишь меня, Юра?

Вот! То, чего я боялся! То, до чего доводит безмерное потребление телесериалов и любовно-авантюрной литературы. Тридцать лет женщине, а высота жизненного опыта на уровне пятнадцатилетней школьницы. Тут не только без проездного можно остаться…

В другой раз я затеял бы монолог в стиле Онегина: «Видишь ли, Таня… Я не умею, Таня…» Но сейчас надо бить в точку. Прямо и метко. Вгонять в десятку!

– Конечно, Таня…

– Ах!

Я сижу на краешке разобранного дивана и смотрю на плакатик «Тропиканки». В желудке переливается непереваренный ванильный ликер. Мучают изжога и совесть.

Да, между прочим, я гол, извините, если что. На часах восемь утра. За окошком легкий снежок.

Я оборачиваюсь простыней и иду к разбросанной одежде. Начинаю с носков.

– Тань, мне на работу пора. У нас шеф строгий, за опоздания три шкуры дерет.

– Да-да, Юра, я понимаю. Ты придешь сегодня?

– Если в засаду или в рейд не подпишут – непременно.

Чувствую, что точно подпишут.

Танечка ложится на спину и закрывает глаза.

– Скоро Новый год, ах, как хорошо…

Мне, конечно, немного жаль Таню. Она, как любая женщина, хочет обычного счастья, нормального и доброго мужа… Предыдущие годы, возможно, потрачены на расчетливые поиски принца, красивого и богатого. Не получилось. Теперь не до жиру. Время безжалостно. Одной страшно.

Я иду в ванную, мою физиономию. Голова при наклонах кружится. Сегодня меня, похоже, ждет нервный сон на столе. Татьяна уже на кухне. Варит кофе. С тем она, кажется, тоже пила кофе.

Я сажусь за стол и беру бутерброд с сыром. Аппетита нет. Глотаю кофе без сахара. Горько.

Татьяна – маленькая симпатичная женщина, ее нисколько не испортила бессонная страстная ночь. Наоборот, она, кажется, расцвела. Странно, почему она одинока?

На холодильнике папка с материалом. Вчера вечером я заглянул к Татьяне уточнить кое-какие детали. Уточнил.

Над холодильником календарь-гороскоп. Татьяна замечает направление моего взгляда.

– Ты кто по гороскопу, Юра?

– Стрелец.

– Стрельцы – наивные люди. Взрослые дети. Наивные и добрые. Но их наивность никогда не идет им во вред. Стрелец – знак планеты Юпитер, самой большой планеты Солнечной системы. Юпитер не дает в обиду своих детей. Я бы хотела родиться Стрельцом.

Я не считаю себя наивным, но спорить не хочу.

– Таня, ты понимаешь… Эта кража, ох… В общем, ты только пойми правильно… Я буду искать этого мужика, что тебя обнес, и если найду, то все он тебе вернет… Вытрясу. Вместе с костями. А сейчас… Мне надо, чтобы ты написала, что все нашлось. Мол, погорячилась, не посмотрела внимательно…

Татьяна морщит лобик:

– Не поняла, Юра. Зачем?

– Дело в том, Танечка… Эти показатели… Тебе ведь без разницы, будет уголовное дело, не будет. Я все равно искать стану. Мне тоже без разницы… Но у нас же статистика. А я молодой, мне закрепиться в коллективе надо, понимаешь?

Татьяна кивает:

– Что писать?

Я достаю чистый лист и ручку:

– Заявление. Прошу прекратить розыск вещей и денег в связи с их обнаружением. Число, подпись.

Татьяна, написав, протягивает мне бумагу.

– Спасибо, Тань. Я постараюсь найти его…

За порогом квартиры я припадаю к двери спиной и смотрю в никуда. Мать твою за ногу! До чего я докатился! Становлюсь пьяницей, вором, теперь вот еще и… Хм, а нас учили, что на службе мы должны быть альтруистами и импотентами. С холодной головой и чистыми руками. Ну никак не получается.

Вспоминается старина Шерлок. Интересно, он смог бы, как я сегодня? Вот так, один переспал – пропало колечко, другой переспал – колечко нашлось! Поэзия! Без всякой дедукции. Думаю, кишка тонка у Шерлока. Даже если б ему помогали Ватсон, миссис Хадсон и Бэрримор. Не раскрыли бы. А мы раскрыли. Мы круче. Система, отлаженная годами, не дает сбоя.

• Предыдущая
• 12/16
• Следующая