Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Бернс Джеймс Макгрегор - Страница 8
- Предыдущая
- 8/202
- Следующая
Через два дня после выборов поезд, в котором находился Франклин Рузвельт, медленно проследовал на юг вдоль реки Гудзон, проехал, маневрируя, Нью-Йорк и затем всю долгую ночь катил в направлении Вашингтона. Утром на вокзале Юнион президента приветствовали Элеонора Рузвельт, вновь избранный вице-президент Г. Уоллис и несколько тысяч вашингтонцев. Двести тысяч горожан выстроились на Пенсильвания-авеню. Возвратившийся герой выборных баталий, подобно завоевателям прошлого, торжественно помахивал знакомой всем мягкой фетровой шляпой, в то время как его лимузин черепашьим ходом продвигался к Белому дому. Тысячи людей, следовавших за автомобилем президента, хлынули через открытые ворота компаунда Белого дома, заполнив лужайку. Они скандировали «Хотим Рузвельта!» до тех пор, пока президент не появился вместе с первой леди в северном портике.
И вот в старом особняке возобновился распорядок дня, сформировавшийся за восемь прежних лет президентства. В 8.30 президент, с накидкой на плечах, завтракал в кровати, бегло просматривая депеши и газеты — обычно «Нью-Йорк таймс» и «Геральд трибюн» (специально доставляемые из Нью-Йорка), вашингтонские газеты, «Балтимор сан» и «Чикаго трибюн». Глаза его со скоростью радара пробегали по колонкам, относящимся к президентской и политической жизни. В это время могла зайти с неотложной просьбой Элеонора, а затем президентские помощники — Гопкинс, Уотсон, Эрли, Макинтайр, — старый советник Белого дома Уильям Д. Хассет и для беглого осмотра врач президента Росс Т. Макинтайр. Около 10.00 президентский камердинер Артур Преттимен доставлял Рузвельта в лифт в небольшом инвалидном кресле без поручней, спускал на нулевой этаж и катил вдоль колоннады в кабинет, на этот раз в сопровождении сотрудников службы безопасности с корзинами президентских документов в руках. На пути могла встретиться Фала и быть обласканной президентом. После возвращения хозяина Белого дома в свой кабинет, около 17.30, наступал коктейль-час — можно расслабиться и поболтать. В это время президент старательно отмерял себе порцию ликера, одновременно ведя разговор с собеседниками. Обычно он обедал с ближайшими членами семьи и сотрудниками, вечером работал над разного рода текстами речей, пролистывал сводки сообщений, предавался воспоминаниям о прошлом с секретаршами или просмотру своих коллекций марок и этикеток ВМФ.
Пятница обычно была днем встречи президента с членами своей администрации. В пятницу после выборов президент впервые встретился с ними после начала предвыборной кампании. Администрация ноября 1940 года состояла из зрелых, опытных политиков, не согласных друг с другом. Членами администрации с наибольшим политическим весом, определяемым либо по уровню власти, либо по свободе доступа к президенту и влиянию на него, были (вместе с Моргентау) государственный секретарь Корделл Халл, обходительный, уступчивый и терпеливый до тех пор, пока не взрывался под влиянием извне его темперамент погонщика мула и он не начинал проклинать всех своих врагов, внешних и внутренних; министр обороны Генри Л. Стимсон, который не принадлежал к числу доверенных лиц президента, но пользовался столь безупречной в моральном отношении репутацией среди американских политиков и отличался такими твердыми и ясными суждениями, что оказывал постоянное, незаметное для окружающих влияние на своего шефа; министр труда Фрэнсис Перкинс, первая в американской истории женщина — член администрации, абсолютно лояльная к президенту и Элеоноре Рузвельт, способная ласковыми речами примирять враждующих политиков и профсоюзных лидеров и чья официальная мина не могла скрыть чувствительную женскую душу, и довольно странный министр внутренних дел Гаролд Л. Икес, злой демон администрации, если считать Моргентау ее ангелом-хранителем, неустанный защитник действий сотрудников своего бюрократического ведомства, колючий и мелочный, но безупречно здравый в решении важных проблем, постоянный партнер шефа в игре в покер и сварливый компаньон президента во время рыбалок.
Администрация представляла собой клубок соперничества и разногласий. Стимсон и большинство других ее членов возмущались медлительностью и осторожностью Халла. В свою очередь Халл подозревал, порой не без оснований, что некоторые из его коллег хотели бы присвоить часть функций Госдепартамента. Моргентау, добивавшийся оказания помощи Великобритании, бранился с руководителями как Государственного департамента, так и военного ведомства. Икес вступал в конфликты со всеми членами администрации и преследовал свою самую желанную цель после сокрушения Гитлера — выделить службу охраны леса из министерства сельского хозяйства.
Однако члены администрации едины в подходе к главной проблеме 1940 года. Халл предостерегал латиноамериканских дипломатов в отношении бешеного стремления «некоторых правителей» к завоеваниям без ограничений. Стимсон постепенно убеждался, что война не только неизбежна, но и необходима, чтобы обеспечить возможность действовать решительно. Моргентау опасался и ненавидел нацистов, взывал к помощи англичанам, насколько позволяют ресурсы США. Икес несколько лет публично обличал Гитлера и несколько месяцев добивался введения эмбарго в отношении Японии. Другие тоже были убежденными сторонниками военного вмешательства.
Осенью 1940 года стала важна каждая крупица таланта и воинственности членов администрации. Очевидно, что Британия столкнулась с кризисом судоходства, снабжения и финансов. Ходили слухи о принятии во враждебных столицах кардинальных стратегических решений. Сторонники военного вмешательства требовали действий. Президент располагал мандатом на всевозможную помощь Англии, за исключением военной, — почему бы ее не предоставить? Но казалось, ничто не двигается с места. Когда лорд Лотиан, британский посол, вернулся в конце ноября из Лондона и сообщил, что англичане приближаются к исчерпанию своих финансовых ресурсов, Рузвельт порекомендовал Лондону воспользоваться своими инвестициями в Новом Свете, прежде чем просить денег.
Пока официальный Вашингтон ожидал приказов относительно военного вмешательства, президент совершил четырехдневную прогулку по реке Потомак, чтобы выспаться. Затем он опроверг ряд прогнозов прессы по поводу состава администрации. Рузвельт оставил его без изменений. Попытался также безуспешно уговорить престарелого генерала Джона И. Першинга занять должность посла при режиме Виши во Франции; попросил заведующего библиотекой конгресса Арчибалда Маклейша выяснить, упоминаются ли острова Черэбл, которые он однажды пообещал репортерам посетить, в поэзии или в прозе (не могли упоминаться), и выступил за проведение ежегодных Недель живописи под спонсорством Белого дома. Президент ясно дал понять, что не будет просить конгресс аннулировать или видоизменить Закон о нейтралитете, который запрещает предоставление кредитов воюющим странам, или Закон Джонсона, запрещающий предоставление кредитов странам, не выплатившим долги за период Первой мировой войны.
На пресс-конференции президент осаживал репортеров, стремившихся выведать информацию о предстоящих после выборов крупных решениях, касающихся участия в войне. Все делалось в очень добродушной манере. Когда журналист спросил, включает ли его запрет на строительство автострад в рамках мероприятий по экономии средств «парковочные плечи» для военных целей, президент не мог скрыть удивления:
— «Парковочные плечи?»
— Да, расширение обочин на случай парковки гражданского транспорта с целью освобождать автострады для военных автоколонн.
— Вы, случаем, не имели в виду шейную окантовку?
Журналисты расхохотались, но они выяснили ценную деталь. Как оказалось, администрация отдалась на волю событий. Затем 3 декабря президент взошел на борт крейсера «Тускалуса» для десятидневного круиза по Карибскому морю. Кроме своих личных секретарей, он прихватил с собой только Гарри Гопкинса.
Пока Рузвельт рыбачил, смотрел кинофильмы, развлекал представителей британской колониальной администрации, включая герцога и герцогиню Виндзорских, осматривал базы ВМС, в Вашингтоне представители администрации бились над решением сложнейшей проблемы — как помочь Англии. Чиновники, ведавшие производством, соглашались, что американская промышленность способна обеспечить необходимой продукцией обе страны, а армейское руководство было даже радо покрыть как американские, так и британские нужды в вооружениях, поскольку это потребовало бы резкого увеличения военного производства. Но как насчет средств? Британские представители в Вашингтоне признавались, что у них нет средств для финансирования столь обширной военной программы. Моргентау запросил руководителя Финансовой корпорации восстановления (ФКВ) Джесси Джоунса, может ли он на законном основании использовать свои фонды для строительства военных заводов. Для проектов военного строительства — да, ответил Джоунс, но не для англичан. Стимсон доказывал, что администрация не должна больше медлить и ей следует вынести этот вопрос на рассмотрение конгресса. Все согласились, но это согласие диктовалось отчаянным положением. Можно представить, какая драма произойдет на Капитолийском холме, когда конгрессмены вникнут в вопрос во всей его сложности. Да и пойдет ли президент на риск столь внушительного провала в конгрессе?
- Предыдущая
- 8/202
- Следующая
