Таня Гроттер и проклятие некромага - Емец Дмитрий Александрович - Страница 37

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая

– Но у нас Жуткие Ворота! Посылать Тантала сюда – все равно что курить на бочке с порохом, которая стоит в грузовике с динамитом! – возразила Таня.

– Ты забыла уточнить, что грузовик – во дворе фабрики петард, под землей газовое месторождение, а в трех шагах пусковая шахта баллистических ракет, – добавил Ягун.

Играющий комментатор не переносил, когда последняя шутка принадлежала не ему.

– Угу. А на боеголовке ракеты сидит болтливый Ягушка, жарится на солнышке и обмахивается ушами, – лениво сказала Склепова.

«Подведем итог: дух Тантала в темнице Че-дэ-Тэ. Сюда же, на Буян, непонятно зачем Бейбарсов привозит его зеркало! И драконбольный матч на носу!» – мрачно подумала Таня.

– Тарарах явно собирается куда-то лететь! – сообщил Ванька за завтраком.

Таня подняла голову. Питекантроп сидел за преподавательским столом и спокойно терзал здоровенными зубами свиной окорок. Никаких признаков грядущего путешествия в равномерном обгладывании окорока определенно не прослеживалось.

– Тарарах-то в ушанке! – продолжал Ванька.

Действительно, на голове у питекантропа можно было заметить ощипанную ушанку, по слухам, подарок покойного деда Мазая, которому Тарарах помог учредить в орловской деревне первое российское общество обучения зайцев плаванию. Из чьих шкурок была сшита ушанка, при этом стыдливо умалчивалось. Предполагалось, что из шкурок тех зайчиков, которые так и не смогли освоить ныряние с аквалангом.

Ушанка была верным признаком. В обычное время она спокойно висела на гвозде в берлоге Тарараха рядом с кольчугой, которую Тарарах надевал в особо опасных случаях. Например, готовясь войти в клетку к саблезубому тигру или столапому терзунчику – мелкому магическому зверьку размером не больше кошки. Иногда терзунчиков называли «сухопутными пираньями». Пять терзунчиков за минуту были способны обгладать слона до костей.

Расправившись с окороком, Тарарах встал из-за стола и поманил Таню и Ваньку. Вместе с ними увязался и Ягун. Чтобы не привлекать внимания, они отошли к началу лестницы и разместились на нижних ее ступенях, рядом с ногами атланта.

Атлант, конечно, не был глухим и мог подслушать, но если атлант и подслушает, то лишь через неделю поймет смысл сказанного. Еще неделю будет размышлять над сказанным. Месяц – взвешивать, стоит ли информация того, чтобы поделиться с другими атлантами. И, наконец, год, чтобы более-менее связно объяснить, что именно его потрясло. Ну а дальше отсчитывайте уже десятилетия с учетом интеллекта аудитории и общей бессвязности рассказа.

Принимая же во внимание, что за эти десять лет произойдет много чего интересного, в головах атлантов воцарится такая путаница, что никакой человеческой жизни не хватит, чтобы ее расхлебать. Правда, в отличие от человека у атлантов есть одно преимущество: они живут вечно. Вечность же штука приятная во многих отношениях. Есть время подумать и даже чуток притормозить. Недаром Медузия Горгонова часто называла вечность – «бонусом болванов».

– Куда летим? – спросила Таня прежде, чем Тарарах успел открыть рот.

Питекантроп уставился на нее с негодованием.

– Откуда знаешь? Зеркалишь?

– Ушанка! – кратко сказал Ванька.

Тарарах недоверчиво ощупал голову, сдвинул ушанку на лоб и расхохотался.

– Зуби как-то говорила мне, что я раб привычек.

– Так куда летим? А, неважно куда! Главное: когда? – поторопил Тарараха Ягун.

Тарарах уставился на Ягуна в задумчивости. На его честном лице читалось, что планов взять с собой внука Ягге у него прежде не возникало.

– Я буду молчать как глухонемая рыба в банке со шпротами! И еще я буду полезный! Но если меня не возьмут, я залезу на крышу Большой Башни и буду оттуда орать на весь Тибидохс, что дяденька Тарарах полетел по секретному делу! – пригрозил Ягун.

– Я тебя придушу! – прорычал питекантроп.

– Это вызовет подозрение!

Тарарах вздохнул.

– Ладно, – сказал он. – Меня просили взять двоих, но где двое, там и трое… Через час встречаемся у сторожки Древнира. И не опаздывайте. Лететь долго, а нам нужно будет кое-кого с собой прихватить. Ясно?

Ягун радостно закивал.

– У матросов нет вопросов. Но у них же нет и ответов, – заявил он.

– Кто-то обещал молчать! – напомнил Тарарах.

– Кто-то робко пытается намекнуть, что раз он летит по служебным делам, то желает получить халявное топливо для пылесоса из преподавательских запасов! – сказал нагленький Ягунчик.

Таня была уверена, что сейчас играющий комментатор схлопочет по полной, но доброта Тарараха не знала границ.

– Волосы домовых пойдут? Вчера вечером целая толпа притащилась ко мне в берлогу стричься. Бери веник, мешок и марш сметать!

Ягун открыл было варежку, чтобы качать права и требовать чешую, но тотчас лицо его просветлело.

– Волосы домовых вместо чешуи? Во, блин! Как же я сам раньше до этого не допер! – воскликнул он.

В глазах у играющего комментатора появился знакомый Тане маньячный огонек. «Бедные домовые!» – подумала Таня. Она не сомневалась: если волосы подойдут Ягуну, он с ножницами будет гоняться за домовыми по всей школе так же, как теперь носится по болотам в поисках русалок. И пока последний из домовых Тибидохса не станет лысым как колено, Ягун не успокоится.

Тарарах ушел. Ягун помчался за ним. Ему не терпелось собрать побольше волос и проверить новую насадку на трубу, которая, если верить рекламе, позволяла увеличить магщность двигателя на 30 процентов, одновременно уменьшив расход чешуи на 10 процентов. Лоткова, которой по просьбе безденежного в данный момент Ягуна пришлось выписывать насадку по каталогу, охарактеризовала покупку кратко: «Очередная лажа!»

– Спокойно! – сказал ей Ягун. – Считай, что ты делаешь мне подарок на день рождения, который рано или поздно будет.

– На ближайшую днюху я уже сделала тебе подарок! Кто выписал себе комбинезон?

– Ну и что? Тогда на следующую после этой. Или ты собралась со мной расставаться? А! Отвечай, Дездемона, когда с тобой разговаривает Отелло! – надулся Ягунчик.

Лоткова фыркнула.

– Можешь не сомневаться! Не изменишься – брошу быстрее, чем ты думаешь!

– Тогда эта насадка будет твоим прощальным подарком! Хнык-хнык! – заявил Ягун и умчался к своему любимому пылесосу…

– Что они вообще хотят, эти девушки? – сказал он, нежно полируя его тряпкой. – Когда мы проводим вечера на драконбольном поле – им это не нравится. Когда смотрим по сторонам – им это тоже не нравится. Но если мы пойдем у них на поводу и будем все время мозолить им глаза, они нас наверняка бросят.

Пылесос ничего не ответил. Только поблескивал хромированными боками. Как существо самодостаточное и автономное, он не участвовал в извечной битве полов и интересовался девушками меньше, чем мусором.

Час спустя Таня, Ванька и Ягун, одетые, как для дальнего перелета, стояли у сторожки Древнира. Тангро носился над прудом. Остановить его было невозможно. Дорвавшийся наконец до воды, дракон делал свечку, нырял и исчезал под водой. Один раз Тане показалось, что у него в зубах что-то блеснуло.

– Смотри: рыба! – воскликнула она.

Однако Ванька, мысливший более реалистично, предположил, что это, скорее всего, не рыба, а что-нибудь из имущества водяного.

Тарарах задерживался. Ягун заявил, что лично его это не удивляет. Кто больше торопит, сам же всегда и опаздывает. Играющий комментатор нежно косился на пылесос, заправленный под завязку волосом домовых. Пылесос подскакивал. В глубине бака происходило таинственное бурление. «И ядреная же штука эти волосы!» – восклицал Ягун.

• Предыдущая
• 37/61
• Следующая