Маг полуночи - Емец Дмитрий Александрович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/63
• Следующая

– Хм… Эдьке-то все равно, но воображаю, как отнесется к этому моя мать. Она не замечает меня, когда я есть. Но когда меня нет – это она очень даже замечает… – буркнул Мефодий.

– Твою maman я беру на себя. Обещаю, что она согласится. Мы будем действовать вежливо, но жестко. Завтра утром ей позвонит один из наших комиссионеров и уладит все вопросы. Могу даже обещать, что мы обойдемся без зомбирующей магии и всяких штучек, – сказал Арей.

– А кто такой комиссионер? – спросил Мефодий.

Услышав вопрос, Улита не сдержалась и рассмеялась. Надкусанная конфета у нее в пальцах брызнула ромом.

– Комиссионер? А ты разве не… В любом случае, ты немного потерял! С этими пройдохами ты еще познакомишься! – едва выговорила она сквозь смех, но сразу замолчала, поймав взгляд Арея.

– Если других возражений нет – тогда еще один небольшой ритуал. Обойдемся без ржавых иголок и пергаментов… На колени! – приказал Арей. В его руках возник тяжелый двуручный меч с извилистым лезвием. Закругление для срезания дархов на конце было едва заметно.

Мефодий встал на колени. Меч коснулся его щеки, обжег ее точно льдом и опустился на плечо.

– Я мечник Арей, барон мрака, бог войны, беру тебя, Мефодий Буслаев, в ученики и оруженосцы. Я стану учить тебя всему, что знаю, и опекать, пока смерть не разлучит нас… – возвышая голос, отчетливо произнес Арей.

– «Пока смерть не разлучит нас…» Хотела бы я, чтобы и надо мной стражи мрака имели власть только до смерти… – с завистью прошептала Улита.

Котик Депресняк выглядел как ходячая укоризна. Его мама была аккуратной и милой эдемской кошечкой, а папаша – сбежавшим из мрака кошаком-монстром, с кожистыми крыльями, хвостом с зазубриной, красными глазами без век, когтями и клыками, с которых капал яд. Когда его прогоняли из Эдемского сада, два слабонервных стража рухнули в обморок, а третий, хорошо поцарапанный, долго принимал противоядие. Депресняк, плод этого короткого союза, унаследовал если не все лучшие черты своего папочки, то уж самые яркие точно.

Он был голый, без единой шерстинки, красноглазый, со складчатой кожей и перепончатыми белыми крыльями, на которых просматривались все артерии и вены. Ходячий биологический атлас потусторонних существ и к прочим достоинствам явный биовампир. Взяв его на колени на минуту, можно было лишиться хорошего настроения на неделю. Кошмарнее, чем его внешний вид, был только его же характер. Депресняк задирал кого придется, вплоть до каменных грифонов, а число его шрамов было сопоставимо только с его же ста двадцатью острыми зубами, росшими у него в три ряда. Правого уха он лишился в драке, левое же было разодрано чьей-то когтистой лапой натрое, точно простреленный шрапнелью флаг.

Целыми днями Депресняк летал по Эдемскому саду и охотился, мечтая превратить какую-нибудь райскую птичку в тушку с тем же названием. К счастью, райские птицы были начеку. Нападать же на финистов, спокойных, уверенных в себе ясных соколов, Депресняк не отваживался. Даже прихрамывая на все извилины, он не был самоубийцей.

Только у Даф с ее склонностью к непредсказуемым поступкам могло хватить фантазии завести себе такую зверушку. Однако даже Даф оправдывалась тем, что Депресняк завелся сам.

Случилось это так. Однажды утром она проснулась от крайне неприятного звука. Кто-то что-то раздирал, и этим чем-то, по всей видимости, была подушка, на которой она спала. Открыв глаза, Даф увидела перепончатые крылья и мятую, недовольную усатую морду.

Дафна поспешно проверила, на месте ли крылья. Бронзовые крылья висели у Даф на кожаном шнурке на шее. Они были небольшие, по размеру не превышавшие половины ладони. Однако это было самое ценное, чем больше всего дорожил и чего больше всего боялся лишиться всякий страж света. Для каждого стража света крылья были так же дороги, как дархи для стражей мрака. Однако разница все же существовала. Если в дархах хранились порабощенные эйдосы, то в крыльях накапливалась энергия благодарности уже спасенных эйдосов. Разумеется, только тех из них, которые стражам света удавалось отвоевать и вырвать из цепких лап стражей мрака.

Все это время кот продолжал наблюдать за Даф. Он уже перестал раздирать подушку. В воздухе плясали перья.

– Что тебе надо, бродячий кошмар? Ты в курсе, что я ненавижу котов, собак и хомячков? Моя слабость – гремучие змеи, тарантулы и хамелеоны, – сказала Дафна.

Кот молчал – только смотрел на нее своими красными, как раскаленные угли, зрачками, которые то сужались, то расширялись.

– Гипнотизируешь меня? Дохлое дело! – заявила Даф.

Кот продолжал смотреть. Он явно никуда не спешил.

– Ладно: уговорил, противный! Молока или потанцуем? – сдалась Даф.

Кот хрипло мяукнул.

– Значит, молока, – перевела Даф. – А потом бери крылья в лапы и кыш! Я предупредила: мне коты не нужны!

Она подошла к шкафчику и открыла скрипнувшую дверцу. Она обожала всякое лопухоидное старье, которое тайком притаскивала сюда из мира смертных. За это могло влететь и часто влетало, однако Даф было на это как-то плевать.

От молока кот отказался, только брезгливо понюхал. Так же решительно он проигнорировал рыбные консервы, нектар и даже амброзию.

– Ну извини! У меня больше ничего нет. Только серная кислота! – раздраженно сказала Даф, которая недавно принесла ее для кое-каких опытов.

Депресняк возбужденно замяукал и, взлетев, попытался выбить бутылку с серной кислотой из рук у Даф. Ему удалось даже отгрызть треугольными зубами горлышко.

– Ты уверен, что действительно ее хочешь? Ну рискни! Очень надеюсь, что ты бессмертен, – задумчиво произнесла Даф.

Не переставая мурлыкать, кот вылакал всю серную кислоту из дымящейся миски.

– Ну дела! – сказала Даф, убедившись, что кот жив. – А ты мне нравишься. Не возражаешь, если я буду называть тебя Депресняк? Это имя просто создано для тебя. Не приглашаю тебя остаться, однако можешь заскакивать ко мне время от времени.

Кот равнодушно завалился на бок и стал вылизывать заднюю лапу. Он явно не нуждался в разрешениях и плевать хотел на всякие сюси-пуси. Так началось их знакомство. Уже после Даф разобралась, что кота нельзя гладить и брать на руки. На ладонях сразу появлялись волдыри, а настроение мгновенно уходило в минус. Когти же Депресняка оставляли следы даже на железе и камне.

Зато потерять кота оказалось просто невозможно. Депресняк прекрасно ориентировался в пространстве, включая и пятое измерение. Несколько раз он надолго пропадал, но после находил ее где угодно – в самых невероятных местах. Дафна была уверена, что он почуял бы ее даже на Луне.

Утром, когда все началось, Дафна – она же просто Даф – она же просто Да… в общем, как ее ни назови… без особой цели бродила по Эдемскому саду. Белые облака, солнце, благоухающие розы, ливанские кедры, арки, обвитые виноградом… Все это было привычно и, как все привычное, навевало тоску. Даф пришла в голову кощунственная мысль, что в Эдемском саду, мягко говоря, скучновато.

Даф подошла к пруду, в котором плескалось несколько русалок (три русалки зазывно хохотали, а одна неэстетично ела сырую рыбу), и, склонившись к воде, посмотрела на свое отражение. Вздернутый нос, длинные волосы, собранные в два длиннейших светлых, торчащих под немыслимыми углами хвоста (всего лишь магическая укладка III степени экстремальности, действующая не более семидесяти лет после наложения заклятия), пухлые губы и общее скучающее выражение лица.

«Вурдалака бы сюда! Или хотя бы парочку жутких призраков, бряцающих цепями! Это добавило бы перчику в этот сладкий сироп!» – подумала Даф и с досадой бросила в хохочущих русалок сосновой шишкой.

Это была не самая удачная идея, потому что русалки немедленно ответили Даф залпами глины со дна и гниющих водорослей, а та, что ела рыбу, очень удачно запустила в нее недоеденной головой. Депресняк попытался спикировать сверху на одну из русалок и вцепиться ей в волосы, но русалка очень ловко ухватила его за хвост с зазубриной и окунула в пруд. На берег Депресняк вылез жалким и очень не в духе.

• Предыдущая
• 19/63
• Следующая