Выбери любимый жанр

Пещера - Дяченко Марина и Сергей - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Какой у него странный взгляд. Сочетающий несочетаемое.

– Может, теперь вы хотите меня о чем-нибудь спросить, а, Павла? Спрашивайте. О чем угодно.

О чем угодно…

О его семье? О его жизни?..

Она перевела дыхание. Он терпеливо ждал.

– Тритан, – сказала она шепотом, глядя, как сложно переплетаются в вазочке коричневые струи жидкого шоколада и белые потоки сливок. – Я такая невезучая в жизни, потому что везучая в Пещере, да?..

– А кто вам сказал, что вы невезучая?..

Тритан неторопливо помешивал кофе, Павла невольно улыбнулась. Неужели того, что она о себе рассказала, недостаточно, чтобы это понять?..

– Тритан… Я… Я надеюсь, ТОТ больше не станет… ну…

– Не станет, – ответил он серьезно. – Все будет совершенно в порядке.

Павла ощутила жгучее желание рассказать Тритану про встречу с режиссером Ковичем.

Про то, что они друг друга УЗНАЛИ.

И еле удержалась. И решила обязательно признаться – только в другой раз.

* * *

В половине десятого шикарная машина подвезла Павлу к служебному входу в Театр психологической драмы. Подвезла и уехала – идти на встречу с Ковичем было рано, и потому Павла неспешно прогулялась вдоль фасада, рассматривая рекламные щиты и поочередно уничтожая конфеты, которыми угостил ее новый знакомый. Тритан…

Она бродила под фонарями и рассеянно улыбалась. И, вспоминая журналиста Дода Дарнеца, втянувшего ее во всю эту историю, не испытывала прежнего раздражения.

Потом ее мысли обрели иное направление; с огромных фотографий на нее смотрели персонажи всех спектаклей театра – большая их часть поставлена была самим Ковичем, а меньшая – очередными режиссерами, его придворными, выкормышами, похожими на шефа как две капли воды, только эти дочерние капли были помельче и помутнее… Сегодня был один из второстепенных спектаклей, «Коровка», лирическая комедия, и Павла без труда нашла ее рекламный плакат; фотографий из «Девочки и воронов» не было нигде. Спектакль снят со сцены года четыре назад. Павла вспомнила, как когда-то, давным-давно, часами простаивала перед щитом с афишей, она до сих пор помнит место, где та висела и где сейчас пестреет реклама «Железных белок»…

Потом она окончательно выскользнула из того счастливо-сомнамбулического состояния, в которое ее ввел ресторанчик «Ночь». И как-то ненароком вспомнила, что ей предстоит встреча не столько с постановщиком «Девочки и воронов», сколько с этим…

«С саагом, – сказала она себе, перешагивая через все второстепенные размышления. – С саагом, дорогая, с твоим персональным саагом».

Сам собой подобрался живот. Хорошо, что был в ее жизни ресторанчик «Ночь»; страшно подумать, если бы всю вторую половину дня ей пришлось сосредоточенно ждать предстоящей встречи…

Часы над театром показывали без пяти десять, когда на улицу высыпала насладившаяся зрелищем публика – воодушевленная молодежь, степенные пары, считающие посещение премьер своим первейшим долгом, даже какие-то детишки с родителями. Павла стояла и смотрела, как все эти беззаботные люди растекаются по улице вверх и вниз, переходят дорогу, сворачивают за угол, спускаются в метро… Почти все они были уверены, что здорово провели время. Павла же считала «Коровку» дурацкой поделкой, больше ничем. И человек, поощряющий таких «Коровок» на сцене вверенного ему театра, глубоко презирает публику. И оказывается прав – потому что публика, обманутая, в восторге…

Без пяти десять Павла позвонила Стефане и просила не волноваться, выслушала лекцию об «этих дурацких ночных поручениях» и обещала вернуться к одиннадцати; ровно в десять она переступила порог служебного входа и глухо обратилась к старичку на вахте:

– Мне господин Кович назначил встречу. Подскажите, куда мне пройти.

Старичок засуетился, поднял трубку старенького телефона, заговорил почтительно, чуть ли не подобострастно, потом кликнул парнишку, скучавшего на скамеечке, и велел проводить.

Парнишка проводил. И указал Павле на дверь кабинета со строгой табличкой – указал издали, будто само приближение к логову главрежа было чем-то для него чревато.

Шествуя к этой двери – по красной ковровой дорожке, будто Администратор к самолетному трапу, – Павла успела подумать, что ничего страшного, что вся эта история с кровожадным саагом закончится через десять минут. Она возьмет кассеты, поблагодарит…

Разумнее было бы, если бы Кович догадался оставить кассеты вахтеру. Разумнее… и удобнее. И гуманнее, между прочим.

А ПОЧЕМУ он захотел именно личной ВСТРЕЧИ?!

Такой простой вопрос, такой важный, сам собой напрашивающийся, такой естественный пришел к ней только сейчас. Когда она подняла руку, чтобы стучать.

И потому рука повисла в воздухе. Со стороны могло бы показаться, что посреди пустынного коридора Павла голосует, пытаясь поймать такси.

Столько мусора в голове… Раздолбеж… Расплавленный пластилин Митики, Дод Дарнец, Центр психологической реабилитации, «лягушки очень противны»…

О такой забавной мелочи не успела подумать. А теперь поздно.

Она перевела дыхание. И подумала: «Все равно. Возьму кассеты, уйду и больше никогда не увижу…»

Эта мысль придала ей смелости.

Павла стукнула в черную дерматиновую обивку – звука не получилось никакого, ее палец будто утонул в вате, но не бить же кулаком; она постояла, раздумывая, как еще можно сообщить о своем приходе, и в этот момент дверь распахнулась.

Почему-то Павла воображала, что Кович встретит ее все в том же свитере и в тех же спортивных штанах; теперь он стоял на пороге в белой рубашке и мятых летних брюках, а вместо ворсистых тапочек были желтые спортивные туфли. И опять-таки ничего саажьего не было в аскетичном, слегка желтоватом лице, но Павла отступила. Невольно. Автоматически.

Но и Кович отступил тоже. Будто в актерском упражнении под названием «Зеркало»; Павла посмотрела на его руки, надеясь увидеть в них кассеты. Одно движение – протянуть руку – взять – попрощаться – повернуться – уйти…

– Привет, Павла. – Режиссер Кович был, похоже, еще и неплохим актером, а потому слова его прозвучали совершенно естественно. – Входи…

– Я спешу, – сказала она быстро.

Он, кажется, помрачнел:

– А я не задержу тебя… Пять минут ведь у тебя есть?

Павла помедлила и вошла.

Рабочий кабинет Ковича разительно отличался от его квартиры. Он был тесноват и содержался в порядке. Даже макеты декораций – а их, громоздких, было штук пять – наводили на мысль не о складе, а скорее о музее либо выставке.

– Я спешу, – повторила Павла как заклинание.

Кович прошелся вокруг стола, где среди бумаг и самодельных переплетов возвышалось нечто, прикрытое белым полотенцем; вздохнул, смерил Павлу вопросительным взглядом, взялся за край ткани, будто намереваясь открыть памятник.

Под полотенцем оказалась бутылка коньяка, два изящных стаканчика и пара тарелок – одна с бутербродами, другая с конфетами. «Везет мне сегодня», – тупо подумала Павла.

Кович молча откупорил бутылку; Павла невольно потянула носом – она любила коньяк, но слишком мало разбиралась в нем и не могла считаться ценительницей.

– На.

Павла приняла из его рук наполовину наполненный стаканчик. Отказываться было неудобно… неблагородно было отказываться. У Ковича было сейчас такое болезненное лицо, будто он собирался пить на собственных поминках.

– Павла… Твое здоровье.

Она подумала, что в рамках сложившихся обстоятельств его тост звучит двусмысленно. Отхлебнула, как воду, раз, другой и третий – и на последнем глотке поперхнулась, закашлялась, краснея и стряхивая с глаз навернувшиеся слезы.

– Скажи честно, Павла… – Кович помолчал, ожидая, пока она откашляется. – Скажи честно, почему тебе не нравятся «Железные белки»?

«Мне бы твои проблемы», – подумала Павла устало.

– Отчего же не нравятся? Нравятся…

Кович вздохнул:

– Хорошо… За что тебе нравилась «Девочка…»?

Коньяк привольно разливался внутри Павлы, согревая и расслабляя, снимая стресс; сколько их было, стрессов, за сегодняшний длинный день?!

16
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело