Театр старых мишеней - Деревянко Илья Валерьевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая

– З-зачем они т-та-а-ак?! – ежась под градом ударов, простонал экс-киллер.

– С нетерпением ждут твоего выхода на сцену, а ты не мычишь, не телишься, – невозмутимо ответил «Гончаров».

– Давайте же начинать! Я готов! Готов!!! – отчаянно возопил Суховеев.

– Это тоже часть представления! – ухмыльнулся самозваный режиссер. – Терпи покамест!

Град вонючих объедков постепенно превратился в настоящий вихрь. Фактически погребенный под ним Вадим Петрович нудно, протяжно завыл. Так продолжалось очень долго. Но, в конце концов, разъяренные до предела зрители, оставив тухлятину, взялись за угрожающего вида булыжники.

– Доктор, родненький, помилуйте! – грохнулся на колени Суховеев. – Они же забьют меня камнями до смерти!!!

– Ну, хорошо, – смерив «пациента» насмешливым взглядом, согласился «Савелий Иванович». – Приступим, пожалуй... Итак – акт первый. Барулин-старший!– «профессор» снова хлопнул в ладоши.

Грудь Вадима Петровича пронзил ледяной вертел. Голову сдавило раскаленными тисками. Окружающая реальность почернела, затряслась и рассыпалась в прах...

Он был криминальным авторитетом Леонидом Александровичем Барулиным по прозвищу Блоха и одновременно оставался наемным убийцей Суховеевым. Однако личность Вадима Петровича пребывала в теле Барулина в абсолютно зависимом, бесправном положении. Он разделял физические ощущения авторитета, знал все его мысли и чувства, слушал его ушами, смотрел на мир его глазами, но... права голоса не имел и управлять телом не мог...

Леонид Александрович сидел за столиком в маленьком уютном кафе, с нетерпением поджидая сына Виктора: свою гордость, надежду и опору. Тот поехал улаживать незначительный конфликт с Востряковской группировкой, обещал обернуться за час туда-обратно, но почему-то задерживался на целых двадцать пять минут! Барулин-старший заметно нервничал: «Уж не случилось ли чего?!» Хотя умом отлично понимал, на данной встрече никаких серьезных неприятностей ожидать не следует! Востряковские ребята нормальные, не беспредельщики, да и сама проблема яйца выеденного не стоит! Небольшие непонятки с затрапезным магазинчиком на пограничной территории. Из-за подобной фигни никто не станет копья ломать! Тем не менее на сердце отца скребли кошки. Может, просто нервы расшатались, по причине недосыпа и связанной с ним вязкой усталости?!

Отхлебнув глоток терпкого, настоянного на травах чая, он в очередной раз поглядел в окно. По асфальту мела злая поземка. Деревья прогибались под тяжестью обильно выпавшего вчера снега. Столбик термометра показывал минус двадцать градусов по Цельсию. Зима 1993 года постоянно «радовала» людей сюрпризами, то слякоть, то мороз! Резкие перепады погоды отражались на страдающем гипертонией Барулине-старшем далеко не лучшим образом. Так, накануне ночью высоко подпрыгнуло давление, онемела левая половина тела, и Леонид Александрович вплоть до утра глотал лекарства. Лишь около пяти часов малость полегчало, и ему удалось с грехом пополам задремать. Барулин-старший протер ладонью покрасневшие, слезящиеся глаза.

«Господи! Скорей бы Витька вернулся! – устало подумал он. – Поедем с ним за город, на дачу. Пройдемся не спеша на лыжах по лесу, вдоволь надышимся свежим воздухом... А дела могут обождать. Здоровье важнее! Отправимся, естественно, на моем джипе. Витина «Мазда» стопроцентно забуксует на заваленном снегом проселке!» Авторитет покосился на массивные ручные часы – без четверти два...

«Хрена лысого вы на лыжах покатаетесь! – злорадно хихикнул спрятавшийся на задворках подсознания киллер. – Ровно четыре минуты назад я присобачил к твоей тачке мощную, радиоуправляемую бомбу. Бабахнет, костей не соберешь!»

И тут вдруг убийца отчетливо осознал – тело-то у него с «мишенью» теперь общее! А следовательно, и взрываться придется вместе!!! «Не-е-е-ет!!! – истерично завопил он. – Не смей садиться в джип, старый дурак!!! Езжай за город на электричке, а сюда вызывай саперов!!! В темпе, твою мать!!!»

Но, поскольку «режиссер» лишил Суховеева права голоса, призыв его остался без ответа.

Спустя еще минуту снаружи послышался шум мотора подъехавшей машины. Дверь отворилась, и в кафе энергичной походкой зашел высокий, стройный молодой человек в длинном шерстяном пальто с налипшими на полах хлопьями снега.

Барулин-старший радостно встрепенулся: «Наконец-то!»

– Где тебя носило? – с ворчливой ласковостью в голосе спросил он. – Не мог пошустрее управиться?

– Извини, отец! – ответил парень. – Сплошные пробки на дорогах. Еле-еле пробился!

– А вопрос по магазину уладил?

– Да без проблем! – весело улыбнулся Виктор. – «Стрелка» продолжалась от силы минут пять. Мы с пацанами решили не спорить, а элементарно подбросить монетку. «Орел» – магазин остается за нами, «Решка» – за ними. В итоге выпал «Орел»!

– Необычный способ! – усмехнулся авторитет. – Но мне нравится! Дай Бог, чтобы и остальные неурядицы удавалось решать вот так, спокойно, быстро и без крови!.. Ладно, – подытожил он. – Сегодня больше работать не будем. Устал я здорово, да и сердечко пошаливает... Короче, двигаем на дачу в Сосновку! Походим на лыжах, подышим кислородом...

– Отлично! – просиял Барулин-младший. – Давненько на природе не бывал! Кроме того, у меня к тебе важный разговор личного характера. А здесь, в вечной суете, никак не удается потолковать по душам... – Какой разговор?! – встревожился Леонид Александрович. – Ну-ка выкладывай немедленно!

– Пап, давай, по крайней мере, в машине начнем! – умоляюще попросил Виктор. – Народ ведь кругом!

– Хорошо, – подумав, согласился авторитет. – Садись в мой джип за руль. Сегодня ты поведешь!

«Остановитесь, гады, мудаки долбаные!!! – отчаянно завизжал убийца. – Я не желаю подыхать с вами за компанию!!! Слышите, вы, дебилы!!!»

Оба Барулиных вышли из кафе и погрузились в стоящий на обочине, густо припорошенный снегом «Чероки» с тонированными стеклами.

– Давай, Витя, говори! – нетерпеливо потребовал отец.

– К началу весны ты станешь дедушкой! – повернув ключ зажигания, пробормотал сын.

– А-а-а?! – изумился Леонид Александрович.

– Катя, моя сожительница, беременна, – пряча глаза, смущенно пояснил Виктор.

– Ну, слава Богу! – облегченно вздохнул Барулин-старший. – А я-то вообразил невесть чего!!! Внуки – это хорошо. Я люблю детей. Только знаешь, сынок, срочно зарегистрируйте брак! Нечего ребенку байстрюком[1] слыть!

– Обязательно зарегистрируем, – пообещал Виктор.

– И окрестить младенца не забудьте! – продолжал Леонид Александрович. Поскольку...

В следующий момент сработала подложенная киллером бомба, и машина взорвалась с оглушительным грохотом. Барулина-старшего (а вместе с ним и Суховеева) отбросило взрывной волной на противоположную сторону узкой улочки. С оторванными по колено ногами и с развороченным животом он лежал на холодном снегу, оплывая кровью. Помутившиеся глаза упорно искали сына и... нашли! Скомканное, изуродованное тело Виктора безжизненно дымилось среди горящих обломков автомобиля.

– Господи, Боже!.. Бедное дитя... Не родившись, сиротою стало! – костенеющими губами прошептал Леонид Александрович и... умер от разрыва сердца, а Суховеев вновь очутился в крытом теннисном корте, на земле, рядом с креслом, на котором восседал «Савелий Иванович». Второе кресло, «сотворенное» для Вадима Петровича, куда-то исчезло, а вместо него зияла, источая зловоние, круглая черная дыра.

– Есть две новости. Одна хорошая, другая плохая, – с ходу объявил «профессор». – Начнем с хорошей. Я придумал название для нашего спектакля. «Театр старых мишеней». Красиво звучит, не правда ли?

– Но вы... вроде... сказали... названия изжитый... анахронизм! – косноязычно проблеял не до конца опомнившийся от пережитого Вадим Петрович.

– Для гения подобные мелочи не существенны, – надменно фыркнул «Гончаров». – Запомни, мальчишка: Я ДАЮ НАУКЕ ЗАКОНЫ! Соответственно, по моей прихоти анахронизм может вмиг превратиться в супермодную новинку и наоборот! Понял? Нет? Впрочем, неважно! Как тебе понравился первый акт?!

• Предыдущая
• 7/9
• Следующая