Люди и ложи. Русские масоны XX столетия - Берберова Нина Николаевна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/77
- Следующая
В основном, списки тех, кто вот-вот должен был встать у кормила власти, были известны всем посвященным и полупосвященным, они ходили по рукам. Посвященных были сотни, настоящего числа их никто не знал, и вокруг них были полупосвященные, те, которые не давали таинственной клятвы, но молча поддерживали первых – старые товарищи по студенческим временам, родственники и свойственники, полные общих семейных преданий, соседи по родовым именьям, однокашники по корпусу, по училищу правоведения, по лицею. Сочувствовавшие и молчавшие, и стоявшие где-то совсем близко, чтобы в нужную минуту ответить на перекличке.
Этот «второй слой» был очень значителен. Он особенно разросся во времена «прогрессивного блока», объединившего и товарищей по партии, и политических деятелей из соседствующих партий: в одном тесном кругу оказались октябристы – «левые», конечно, и «умеренно левые», и «социалисты» правого толка. Они объединились вокруг несомненно демократической, хотя и недалеко идущей программы «трудовиков» (или «народных социалистов»): земельная реформа, земские школы, отмена цензуры, не взрывать Зимний дворец, но предложить царю уехать в Англию… Свобода, равенство, братство. И, может быть, – Республика, потому что нет кандидата на трон!
Возможно, что кто-нибудь из этого «второго слоя», в эти последние месяцы перед Февралем, был уже кандидатом в ложи, об этом в архивах следов нет. Однако прежде чем перейти к Подмастерьям и Мастерам, необходимо сказать несколько слов об этих людях, не посвященных в тайны, но знавших о тайнах, молчавших о них, создававших некую невидимую, но ощутимую защиту доверия и дружбы. Некий сочувствующий «арьергард».
Эти люди были «правее центра», какая-то сила удерживала их от вхождения в тайное общество. Что это была за сила? Происхождение? Высокие связи? Врожденный страх потерять опору своего класса, опору привилегий? Все это не мешало, однако, ни Олсуфьеву, ни Оболенскому, ни Шаховскому, ни Долгоруковым, не говоря уже о членах царской семьи, присягать св. Тибальду. Но для истории психология этих людей не столь важна, важны их имена и места, на которых многих из них застал долгожданный и все-таки неожиданный Февраль.
Гейден, П.А., граф (1840-1907). Предводитель дворянства Опочецкого уезда. Председатель Вольно-Экономического Общества (закрытого царем). Вместе с Шиповым и Гучковым он был основателем партии октябристов. До 20 июля 1906 г. вел вместе с другими переговоры со Столыпиным о вступлении их группы в кабинет министров. Этими свиданиями с Г. были испорчены отношения Столыпина с царем. Недовольство царя Столыпиным привело впоследствии к тому, что царь простил Курлову убийство Столыпина, не имевшего в то время себе равных среди приближенных к трону людей.
Дмитрюков, И.И. (1872 –19?). Член Гос. Думы, октябрист, земец. В министерстве земледелия служил при Кривошеине; в 1909-1912 гг. – директор департамента, в 1912-1914 – тов. министра. Как Гейден и многие другие, хотел «просвещенной монархии и правового государства».
Игнатьев, П.Н., граф (1870-1926). Царский министр народного просвещения (январь 1915 –декабрь 1916). В тесных дружеских отношениях с членами к.-д. партии и «прогрессистами».
Кривошеин, А.В. (1857-1920). Министр земледелия. «Инициатор прогрессивного блока» (Гурко).
Крупенский, П.Н. (1863-192?). Член II, III и IV Думы. Председатель «центра» IV Думы. «В 1915 г. в ресторане Кюба, за ужином, давал советы Ковалевскому, Стаховичу и Меллер-Закомельскому (все трое – члены Гос. Совета)… Умеренный октябрист, активно работал в прогрессивном блоке с представителями из Думы и ее академической группы» (Гурко).
Покровский, Н.Н. Царский министр иностранных дел после отставки Сазонова (был заменен Штюрмером[13]]. Тов. председателя Центрального Военно-промышленного комитета. Играл связующую роль между «прогрессивным блоком» и правительством. Друг народовольца Германа Лопатина.
Саблин, Е.В. Советник русского посольства в Лондоне до 1918 г., затем – полномочный представитель России в Англии. После признания Англией сов. правительства – эмигрант. Личный друг Маргулиеса. (Не путать с кап. Саблиным Н.П., адъютантом царя, членом гвардейского экипажа, любимцем царицы и Распутина, сопровождавшим императорскую яхту «Штандарт» в 1912-1915 гг. в летних поездках).
Савич, Н.В. Октябрист, член Гос. Думы, земец. Участвовал в съездах Военно-промышленных комитетов. Присутствовал на совещании с вел. кн. Михаилом Александровичем 27 февраля 1917 г. вместе с Родзянко, Некрасовым, Дмитрюковым и др.
Шабловский, И.С. Председатель Особой комиссии по расследованию дела ген. Корнилова. 4 октября 1917 г. дал о деле Корнилова интервью в «Русских ведомостях», присутствовал при допросе ген. Крымова Керенским.
Шипов, Д.Н. Земец, член Гос. Совета (по выборам). Председатель «Союза 17 октября», но вышел из партии октябристов в августе 1906 г. На его квартире в Петербурге 29 –30 октября 1905 г. обсуждалось положение о выборах в Гос. Думу. Присутствовало 14 человек, из них – 7 масонов, 2 сомнительных и 5 – неизвестно. Пять приглашенных не пришли, из них – 3 масона, 1 сомнительный и 1 – неизвестно. Автор книги «Воспоминания и думы». На «ты» с Муромцевым (председатель I Гос. Думы), близкий друг кн. Г. Евг. Львова. Был близок с Головиным, Кокошкиным, одно время – с Гучковым, М. Стаховичем и Петрункевичем.
Щербатов, Н., князь. Царский министр иностранных дел (до этого управлял государственным коннозаводством). Царица жаловалась царю (22 июня 1915 г.): «Щербатов дает печати слишком большую свободу» и (29 августа): «Мне хочется отколотить Щербатова». Во время войны уничтожил черту оседлости для евреев-беженцев. На частных собраниях с Поливановым и Кривошеиным обсуждал меры борьбы с председателем Совета министров Горемыкиным.
Таков далеко не полный список «арьергарда» русского масонства в последние годы царского режима. Места и группы, где эти «друзья» всегда могли найти единомышленников, были следующие:
Французское посольство в Петербурге (Французская наб. дом 10),
Государственная Дума,
Государственный Совет,
Прогрессивный блок,
Союз Освобождения (сущ. до 1905 г.),
Партии кадетов, октябристов, трудовиков (нар. социалисты),
Рабочая группа при Военно-промышленном Комитете,
Военно-промышленный комитет,
Генералитет (после 1915 г. и смещения вел. кн. Николая Николаевича),
Московская городская Дума,
Торгово-промышленный союз,
Либеральное Тверское земство,
Адвокатура,
Профессура Московского и Петербургского университетов.
С таким защищенным тылом, чего было опасаться чиновным и нечиновным «общественникам», «братьям» и тайным заговорщикам? Они были твердо убеждены, что перемены нужны и придут. Они также знали, что кто-то, но не они сами, их непременно совершит и мирно обновит эту огромную и сложную страну. Быть может, придет время и новые архивные материалы покажут, что часть из мною названных лиц состояла в масонских ложах и принимала масонскую присягу? Это возможно и даже – вероятно.
Но почему же все-таки «кто-то», а не они сами? Да потому что они к этому не готовились, или их не готовили, они понятия не имеют, как «это» делали Кромвели, Мирабо и Гарибальди. Они отяжелели, учиться им поздно, они только совсем недавно начали думать о том, что, собственно, происходит. 1905 год оказался неожиданностью, как и до этого позор на Дальнем Востоке. Они любят традиции, их учили их любить. Тронешь одно – все посыпется… В этом они оказались правы.
1917 год оказался для русских масонов апогеем их деятельности, но общество оставалось сугубо тайным, может быть, еще даже более засекреченным, чем до революции: в первый состав Временного правительства[14] (март-апрель) входили десять «братьев» и один «профан», который многое понимал и о многом догадывался, но был занят самим собой, своей политической биографией и той «политической фигурой», которую он «проецировал» в умах союзников. Это был, конечно, Павел Николаевич Милюков. Причина, по которой он никогда не был масоном, довольно оригинальна, и вместе с тем логически вытекает из его житейской установки: он до того безмерно ненавидел всякий символизм, всякое «смутное
13
Б. Штюрмер – царский министр иностранных дел, ставленник Распутина в последнем составе царского правительства. Горемыкин был председателем Совета министров, а Протопопов – министром внутренних дел. Оба также были рекомендованы Распутиным. Вступив в должность, Штюрмер немедленно попросил царя изменить его фамилию на Панина. Царь колебался. (Переписка царя и царицы).
14
Первый состав Временного правительства: кн. Львов, Гучков, Керенский, Терещенко, Некрасов, Шингарев, Коновалов, Мануйлов, Годнев, В. Львов и Милюков. Кроме Милюкова, всех остальных можно найти в Биографическом словаре. «Состав наметился как-то сам собой». (Шидловский. Воспоминания, т. 2, с. 61).
- Предыдущая
- 7/77
- Следующая
