Выбери любимый жанр

Кенигсмарк - Бенуа Пьер - Страница 20


Изменить размер шрифта:

20

Ничего не подозревая, беззаботный и мужественный, как Бюсси д'Амбуаз, Кенигсмарк отправляется к принцессе. В два часа утра он от неё уходит.

Утром София-Доротея увидела со своего балкона двух мужчин, которые в большом смятении бродили по парку. Это были слуги графа Филиппа, разыскивающие своего господина. Но Кенигсмарк исчез навсегда.

Вот трагедия, мой друг. А вот её развязка: развод Софии-Доротеи. Эта молодая двадцативосьмилетняя женщина окружена врагами. Она хочет оставить своего мужа, он внушает ей только ужас, — но наталкивается на проклятие отца. Старый герцог Георг-Вильгельм навязал своей дочери брак, продиктованный интересами государства. Нельзя допустить, чтобы из-за какой-то там неудачной любовной интрижки спутались мудрые расчёты, пролагающие путь, может быть, к английской короне. Но несчастная не желает ничего слышать. С другой стороны, её побаиваются: у шведского графа были связи. В конце концов, после процесса, самого для неё унизительного, она получает развод; у неё отбирают детей. Жена английского короля, ставшая снова простой герцогиней, умерла в 1726 г. пленницей в своём альдском замке. И лишь тогда отцовское проклятие было снято. Склеп замка, в котором родилась принцесса, раскрылся, чтобы принять её тело. Оно покоится в Целльской башне, в самом тёмном углу усыпальницы. В этом скромном гробу, без всякой надписи, покоятся останки Софии-Доротеи, жены курфюрста Георга-Людовика Ганноверского, короля Английского, царствовавшего под именем Георга I.

Я передал вам по возможности кратко историю Филиппа Кенигсмарка и Софии-Доротеи. Нечего вам объяснять, что многое в этой драме остаётся до сих пор тёмным. Меньше всего известны подробности убийства графа. Все свидетельские показания сходятся на том, что граф погиб в западне, которую ему устроила графиня фон Платен. Десять наёмных убийц закололи его шпагами, а злодейка-графиня нанесла ему последний удар. Но куда девалось тело? Здесь-то и начинается таинственность. Мнения на этот счёт расходятся. Одни говорят, что тело было зарыто в яме, выкопанной в парке. По другой версии, которую я имею основание считать вероятной, тело графа, обложенное известью, было опущено под одну из каменных плит в так называемой «Рыцарской зале» замка. А может быть, это произошло так, как утверждает автор «Таинственной истории», т. е. что тело графа было брошено в сточную канаву, которая при посредстве трубы сообщается с Лейной, протекающей у основания замка. Но может быть это был тот труп, который лет через двадцать был обнаружен под полом уборной в Герренгаузене, как утверждает Горас Уэлпол? Я ставлю эти вопросы только для того, чтобы объяснить вам, с каким лихорадочным любопытством я старался проникнуть в эту тайну, хотя причину такого любопытства я и сам не мог бы объяснить. Вы, конечно, поймёте, что я взялся за раскрытие этой загадочной истории с большею страстностью, чем проявил бы всякий другой исследователь; примите во внимание атмосферу, в которой я тогда находился, — схожую с обстановкой, послужившей ареной для развития той драмы, и не забудьте, какие неоценимые документы предоставляла в моё распоряжение герцогская библиотека. Самым ценным источником для истории того времени является переписка Кенигсмарка и Софии-Доротеи, которая в настоящее время находится в архивах библиотеки де Ла Гарди, в Ле «Histoire secrete de la duchesse de Hanovre», брошюра, опубликованная в Лондоне в 1732 г., без имени автора, и приписываемая барону Билефельду, дипломатическому представителю Пруссии в Ганновере. Это библиографическое указание, равно как и следующие, заимствованы мною из статей Блаза де Бюри, появившихся в «Revue des deux Mondes»и собранных в 1855 г. в одном томе, озаглавленном: «Episode de L'Histoire du Hanovre — Les Koenigsmark», Бероде, в Швеции. Эта переписка была открыта профессором Пальмбладом, опубликовавшим некоторые места из неё в Упсале в 1851 г. На Пальмблада указал мне, перед моим отъездом, профессор Тьерри; он надеялся, что мне, быть может, удастся напасть на часть этой переписки, которая долгое время странствовала по Германии, прежде чем успокоиться в Лебероде. По этой части я не нашёл ничего, но за эту неудачу я был вознаграждён открытием, ценным в другом отношении.

Дочь Софии-Доротеи вышла замуж за наследного принца прусского, будущего «короля-капрала» Фридриха I. «Как только он вступил на престол, — говорит Блаз де Бюри, — первым актом этого государя, оказавшегося супругом суровым и деспотичным, было запретить своей жене всякое общение с заключённой в Альде узницей. И только после того, как София-Доротея получила в наследство от своей матери доход в двадцать восемь тысяч талеров, сумму довольно кругленькую для того времени, скупой властелин стал проявлять к жене дружелюбное отношение, подсказанное, впрочем, корыстными мотивами. Права его жены на наследство после своей матери длительно устанавливались и обсуждались на консультациях с знаменитым юристом Томазиусом»3.

Эта скромная женщина, сделавшаяся королевой прусской, тайно побуждаемая своим духовником, часто упрекала себя в недостатке смелости для открытого выступления в защиту своей заточенной матери, в невинности которой она была убеждена. Она воспользовалась переменою к лучшему в чувствах своего грозного супруга и принялась за собирание документов, необходимых для возбуждения дела о реабилитации своей матери. К несчастью, в 1726 г. София-Доротея скончалась. Тем не менее её царственная дочь с прежним усердием продолжала свою благочестивую задачу. Благодаря её заботам и просвещённому содействию того же самого юриста Томазиуса, составилось огромное дело, заключающее в себе около тысячи двухсот документов. Этот материал с точностью установил невинность Софии-Доротеи и коварство графини фон Платен.

Этот памятник благоговейной любви не дал, однако, никаких результатов. Анонимная заметка, сделанная на заглавной странице этого досье, указывает, что, по представлению Георга II, короля английского, переданному его зятю Фридриху I, королю прусскому, через посредство великобританского посланника, делу о восстановлении доброго имени Софии-Доротеи не было дано ходу. Король английский обратил внимание своей сестры, не без основания, что всё, служащее к реабилитации принцессы, их матери, послужит к вящему осуждению их отца, короля.

Слабовольной королеве прусской ничего не оставалось, как склониться перед интересами государства. Это досье, ставшее теперь ненужным, в конце концов, после ряда приключений, упоминаемых в этой заметке, попало в 1783 г. в руки великой герцогини Шарлотты-Августы Лаутенбургской, племянницы королевы.

Это именно то досье, которое в конце января 1914 г. я имел счастье открыть среди рукописей, ещё не занесённых в каталог герцогской библиотеки.

Начиная с подлинного протокола допроса девицы Кнезебек, доверенной фрейлины Софии-Доротеи, и кончая подлинной записью исповеди графини фон Платен, в этом досье было достаточно материала для полной переработки истории таинственной драмы в Герренгаузене.

С беззастенчивостью, которую позволяют себе учёные в отношении документов, ещё не зарегистрированных, я перенёс в свою комнату шесть папок, in folio, в которых таинственная история развертывается перед нами во всех своих деталях.

Сколько любви и рыцарства, сколько преступлений и любовных историй; какая роскошь, какое безумие жизни и смерти находят себе отражение в этих пожелтевших листах, в этих многоязычных протоколах! Ночью, когда в замке всё засыпало, я придвигал мой рабочий стол к камину, в котором так уютно тлели дрова, и работал с каким-то лихорадочным усердием. Я соприкасался с историей, с живой историей, не с той, которая через вторые или третьи руки сообщалась мне, в определённых дозах, согласно определённой программе, Сорбоннской библиотекой. По правде сказать, к сухой эрудиции в моём мозгу примешивался странный аромат романтизма. Перед глазами моими плясал фантастический и жестокий ганноверский двор: Эрнест-Август — Силен-политик, Георг-Людвиг — ограниченный и беспутный, графиня фон Платен — страшная Мессалина, которая, несмотря на все свои пороки, должно быть, была прекрасна и обольстительна; красавец-брюнет Кенигсмарк — искатель приключений, в своём затканном золотом оранжевом камзоле, выпачканном кровью. Но чаще всего возникала предо мной София-Доротея, светловолосая, пылкая и целомудренная, одетая в серебряную парчу, которую она носила в день своей свадьбы.

вернуться

3

Блаз де Бюри. «Episode de L'Histoire du Hanovre». Оправдательные записки и документы, стр. 378.

20
Перейти на страницу:

Вы читаете книгу


Бенуа Пьер - Кенигсмарк Кенигсмарк
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело